 |
 |
 |  | Юля кокетливо прошмыгнула между двух столов легла животом на парту при этом оставаясь стоять на полу ногами, убрала волосы несколько раз запрокинув их руками и пошире раздвинула ноги, так что я могла доставать и попу и киску. На ней была юбка и колготки. Мне пришлось снимать их самой. Щека горела от пощечины. Изо рта несло Дашкой. И я хотела поскорее сменить вкус на Юлькин. Ах, как же от нее вкусно пахло духами и фруктовыми жвачками. Я медленно стянула с нее колготки и принялась облизывать ее попу. Потом Юлька повернулась ко мне п*здой, задрала ноги и попросила полизать там. Я сосала ее как спелый мандарин. Мне очень нравился запах этой девчонки. Я обхватывала губами лоно целиком вместе с пучком черных волос. Ее стоны были для меня мелодией. Трудиться долго не пришлось, она кончила громко вскрикнув, а потом вытерла свою прелестницу моими волосами и зачем-то засунула мне их в рот. |  |  |
|
 |
 |
 |  | она так заёрзала на столе, закряхтела, заскулила. меня это всё сильнее и сильнее возбуждало! я закрыл кран через минуту-полторы, подставил ведро, резко выдернул шланг. вылилась куча всякого неприятного. и я опять заправил шланг в попку снова открыл воду. на этот раз дольше ждал. она опять скулила в изнеможении, опять я закрывал кран и подставлял ведро, ловя всё более чистую воду, с каждым разом. раз на седьмой, вода пошла очень горячая, и из её груди вырвался просто нечеловеческий рёв. закрутилась, забрыкалась опять, как бешенная! я сразу вынул шланг, вода была уже совсем чистая, и я понял, что пора приступать к акту. |  |  |
|
 |
 |
 |  | Сосед начал лизать анус ей, она прыгала на мне сверху, стоны становились громче. видать ей начинало нравится это. Где то минут через 15, я сказал чтобы соседу она отсосала хорошо член и хорошенько смазала, он подошел к ней она начала сосать, после когда посчитал что достаточно, скзаал чтобы он вошел ей в зад, я начал усиленнее трахать ее, он начал входить ей в зад, она пыталась увильнуть, но за бедра ее держал крепко, в итоге он когда оказался в ней сказал ему чтобы не двигался пока что, я через перегородку чувствовал его член, он начал двигаться в ней потихоньку, теща сказала что ей больно, я сказал что пройдет. Где то минут через 15 такого траха теща начала стонать громко, видать начала получать удовольствие, и через какое то время с протяжным стоном начала кончать, биться в конвульсиях, после попросила соседа выйти из нее, так как попе стало больно, я сказала соседу чтобы сходил вымыл член. |  |  |
|
 |
 |
 |  | - Сейчас мы развяжем тебя и засунем в мешок, а если ты попробуешь вырваться, тебе будет очень плохо. - Если понял кивни. Он кивнул. Женщины сняли с него скотч, но рот оставили закалённым. Сергея заставили залезть в мешок, он лёг в мешок на живот, женщины вставили его руки в рукава и натянули мешок на голову так что он мог дышать, далее они начали застегивать молнию от пят до головы. Как только они застегнули молнию до конца, Сергей ощутил что стянут очень туго. Женщины застегнув мешок, начали стягивать дополнительно мешок ещё и ремнями. |  |  |
|
|
Рассказ №0490 (страница 7)
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Понедельник, 03/04/2023
Прочитано раз: 173200 (за неделю: 592)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "Не так давно кто-то - не помню кто - держался за мою руку, словно за ниточку воздушного шара, и говорил: "Ты думаешь, что жизнь - это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы? Нет, мой драгоценный, ты заблуждаешься. Жизнь - это всего лишь дерганье экрана телевизора, который смотришь не ты. Впрочем, это тоже не жизнь. Это лишь зачатие жизни. Когда кто-то хватает телеящик, озверев от его тупости, и швыряет его с балкона, только тогда и наступает настоящая ..."
Страницы: [ ] [ ] [ ] [ ] [ ] [ ] [ 7 ] [ ]
Второе отделение авангардного спектакля под названием "Безумству сексоголиков поем мы песню" заканчивается, как и полагается, быстрее первого. Смутное внутреннее беспокойство в душе - от предчувствия предстоящего покаяния и во влагалище - от непривычной формы и поведения пениса, обе "наездницы" обрушивают на измочаленных"скакунов" максимум усердия, стремясь любой ценой и как можно быстрее достичь вершины. И это им удается до смешного легко.
Даже не насладившись кайфом в полной мере, обе с нескрываемым облегчением спрыгивают с пенисов, торчащих как варварские орудия пыток, и суетливо поправляют юбки с видом слегка нашкодивших воспитанниц монастыря. По правде говоря, к финалу представления я и сам теряю остатки склонности к вуайеризму и эксгибиционизму. Ситуация представляется мне уже в ином, совсем не веселом, свете. Так что из юных, но уже изрядно потрепанных недр девицы мой член выныривает как-то и скучно и грустно.
Молодежь испаряется по-английски: сначала Она, гордо и не оглядываясь (секс еще не повод для знакомства), затем Он, вжав голову в плечи, смущенный и недоумевающий. Ева за скамейкой скачет на одной ножке, пытаясь одеть трусики: в зубах у нее уже зажата сигарета. Кое-как приведя себя в порядок, она просит тихо закурить. Два силуэта на заброшенной скамье, забрызганной свежей спермой, два силуэта, окутанные вечерними сумерками и дымом сигарет - чем не сюжет теперь уже для кисти Сёра.
23.00. Не знаю, сколько на самом деле у человека дыханий, но у меня последнее. Я бреду домой, мечтая об одном, о спасительных стенах родной квартирки. Кажется до нее так далеко: грязный, заплеванный, загаженный собаками и пьяницами двор, ступеньки лестницы, подъем в лифте... При одной мысли о замкнутом вонючем пространстве кабинки лифта, мне становится нехорошо. Вряд ли удастся подняться в одиночестве без тягостного эскорта какой-нибудь замученной постылой службой угрюмой личности. То, что наши замученности будут необычайно схожи, кажется мне тошнотворной гнусностью.
Я нерешительно переминаюсь с ноги на ногу, пропускаю в подъезд одиноких, холодных, помятых людей, с которыми у меня нет никакого желания иметь ничего общего.
И тут кто-то неудержимо веселый бросается мне на шею. Я едва не валюсь с ног. Кто-то завладевает моими губами. Кто-то ерошит мне волосы. Кто-то обладает выдающимся бюстом и значительным ростом, что не только не радует меня, но и мало что проясняет: среди моих подруг крайне ограничено количество малорослых женщин с неразвитой грудью. Мои несчастные обонятельный рецепторы, отупевшие от дневной круговерти запахов, вдруг взбадриваются и преподносят неожиданный подарок. Идентификация женщины успешно завершена: тончайший аромат невыразимо французских духов сопряженный с флюидами вечной жизненной радости может сопровождать только единственную. Передо мной мой музыкальный наставник, моя вечная любовь, моя благословенная Инга Васильевна.
Облегчение, которое засияло в моих глазах, ей вряд ли понятно. Я просто хорошо помню, что эта роскошная женщина не страдает бешенством матки. В любое другое время я не посчитал бы сей факт за достоинство, но только не сейчас.
Ей не понятно мое состояние, но она его хорошо чувствует. И этого достаточно. У меня нет сил говорить - она не удивлена. У меня нет желания воспринимать чужую речь - ну и хорошо. Помолчим. Посмотрим друг другу глаза. Не так уж важно понимать, главное - чувствовать. И мы смотрим друг другу в глаза, испытывая легкое блаженство, о которой так хорошо спел неподражаемо вертлявый Принс "Ooh We Sha Sha Coo Coo Yeah", что по-русски означает "Лучше всяких слов порою взгляды говорят". Пошло, но зато сентимета-а-ально.
Мы поднимаемся в лифте, держась за руки, как малые дети.
Входим в ее квартиру (при чем она не подозревает, что я вошел сюда уже дважды за день; жаль, что это не река), обмениваемся необязательными фразами, совершаем бесцельные движения, делаем бессознательные жесты, и я чувствую, как становлюсь легче, прозрачнее, становлюсь чем-то средним между воздухом и музыкой, наверное, таково обычное состояние ангела небесного.
Мы сидим при свечах и слушаем Малера (девятая симфония, блеск!). Конечно, мы могли поговорить о Верлене, Верхарне, Рильке, Рембо и Бодлере - о! поэзия наша излюбленная тема в перерывах между любовью и любовью. Но сегодня у нас нет желания бродить по кладбищу слов и сравнений, мы просто сидим при свечах, потягивая из хрустальных бокалов терпкое вино магического пурпурного цвета, и слушаем Малера.
Впрочем, кроме музыки великого композитора мы прислушиваемся еще и к друг другу. Мы способны общаться мыслями, не высказанными вслух. Сначала чуть слышно пробиваясь сквозь мощные слои симфонизмов, затем все явственней пробивается ко мне внутренний голос Инги, вкрадчиво-обходительное сопрано, принимая на себя ведущую партию симфонии - удивительное дополнение, против которого не стал бы возражать, я думаю, сам автор.
- Ты сегодня неразговорчив. Ты что, мне не рад?
- Прости. Я всегда рад тебя видеть... И слышать. Даже не знаю, что мне приятнее. Такчудно на тебя смотреть. И обонять. И осязать.
- Я люблю, когда ты говоришь. Мне приятно тебя слушать. Не знаю лучшего собеседника, чем ты.
- Ты мне льстишь.
- Ни чуть... Был трудный день?
- Да очень насыщенный... умственной работой.
- Обманщик. Знаем мы вашу умственную работу. Скольких женщин ты сегодня осчастливил? Двух? Трех? Сотню другую?
- Не знаю, не считал, но по обывательским меркам достаточно, по меркам царя природы, готовящегося к прыжку, наверное, нет.
- Сколько же тебе достаточно женщин?
- О, я максималист. Меня устроят только все женщины мира.
- Ты не максималист. Тыпсихопат. Ты монстр.
- Согласен. Еще обожаю, когда меня называют тварью. Это слово пахнет адом, а наслаждение, как тебе известно, рожденоадскими силами.
- Не строй из себя философа-романтика. Тем более, что не способен понять такую простую вещь: что познать до конца одну женщину - значит познать всех женщин.
- Неплохая сентенция. Ничуть не хуже такой: познать всех женщин - не означает познать суть даже одной женщины. Дело не в знании, я давно смирился с непознаваемостью этого мира. У каждого из нас в голове свой блоу-ап , но кто умеет его разгадать? Все, что меня по-настоящему волнует - любовная гармония тел, познаваемая через личный опыт. В каждом случае я получаю различные результаты.
- По-моему, ты придумываешь их сам, витаешь в мире сексуальных иллюзий. Результаты, если и отличаются, то не намного. Анатомически - что ж поделать - все женщины одинаковы, у всех вдоль, а не поперек.
- Оригинальная мысль, хотя я и немного шокирован еегрубой объективностью, учитывая вашу деликатность, Инга Васильевна. Конечно, мы все рабы физиологии, но телесное в сексе, при всей его главенствующей роли, еще не все. Тело задает ритм, пульсацию, бит. Душа направляет мелодию. Фантазия плетет нескончаемую паутину гармоний. А сколько нюансов, сколько прозрачных воздушных арок неизвестного, непознанного происхождения! Пока я жив, я не могу отказаться от этого упоительного волшебства. Я трахаю, следовательно, я существую.
- Оригинальная мысль, хотя я и немного шокированаее циничностью, учитывая твою воспитанность.
- Лучше и правдивей не скажешь. Я раб женского оргазма, ничтожный в сравнении с ним. Помнишь у Лоуренса: мужчина, занимающийся сексом смешон. Конечно, ведь о его удовольствии и говорить-то нельзя без смеха. Я орудие женской услады и счастлив этим. Надеюсь, этим и отличаюсь от основной массы самцов, для которых все наоборот: женщина - аппарат для удовольствий, этакое самоходное влагалище.
- Ты сегодня циничен как никогда.
- Извини, я, действительно, немного утомлен...Возможно, ты права, я беру на себя слишком много.
- Ты не учитываешь главного: секс - занятие для двоих, и успех одинаково зависит от обоих. Ты просто чересчур возвеличиваешь свою роль. Неужели у тебя никогда не бывало срывов?
- Сколько угодно... Может быть, я, действительно, болен манией величия?
- Вот видишь! Давно пора успокоиться. Все, что можно, ты уже доказал. Лучшего любовника не сыщешь во всей округе.
- И в мире.
- Кроме мании величия, у тебя на лицо еще и синдром сверхчеловека.
- Кстати, я давно хотел попросить у тебя Ницше на денек. Хотя бы первый том.
Страницы: [ ] [ ] [ ] [ ] [ ] [ ] [ 7 ] [ ]
Читать также:»
»
»
»
|