Рассказ №13925 (страница 3)

     
     В начале десятого класса в Димкину жизнь ворвалась любовь: он увидел Расима, нового парня в своей родной школе, и у него, у Димки, в один миг "сорвало крышу" - в его жизни внезапно наступило радостное, мучительное, неизбывно-томительное, сладкое, ни на что не похожее и ни с чем не сравнимое п я т о е в р е м я г о д а, как он сам в один из осенних дней, возвращаясь домой через парк, утонувший в золоте листопада, определил свое состояние упоительной влюблённости: п я т о е в р е м я г о д а...
     Любовь завладела Димкой всецело - он по уши влюбился, втрескался-втюрился в парня, и здесь-то, казалось бы, к нему и должно было прийти осознание того, что он, Димка, однозначно и безоговорочно "голубой"... ну, а как могло быть иначе? Это трахаться могут в формате "парень-парень" все поголовно - и геи, и натуралы, и гопники, и гомофобы, и бедные, и богатые, и мракобесы, и атеисты, и люди с высшим образованием, и люди без всякого образования... ну, то есть, все - без всякого исключения - могут в формате "парень-парень" с успехом трахаться-кайфовать, но чтоб влюбляться, и влюбляться по-настоящему... много званых, да мало избранных, - разве он, Димка, по уши влюбившись в Расима, не должен был сделать вывод, кем он, шестнадцатилетний десятиклассник, является на самом деле - в плане своей сексуальной ориентации?
     Вроде как должен был бы сделать однозначный вывод - мысль о безоговорочной "голубизне" лежала, как говорится, на поверхности. А между тем... между тем, по уши влюбившийся Димка ни разу не подумал об этом - ни разу не возникла у него мысль увязать свою любовь с сексуальной о р и е н т а ц и е й, потому как любовь его - любовь парня к парню! - была такой небывалой силы, она пылала в Димкином сердце таким неизбывным, с ума сводящим огнём, что сама мысль о какой-либо ориентации своей любви показалась бы Димке и смехотворной, и нелепой... при чём здесь была какая-то ориентация, если он, Димка, любил!
     Он любил, и любовь его была вне всяких ориентаций! За все два месяца - с того самого дня, как он увидел Расима впервые стоящим на перемене в школьном коридоре, и до этой сегодняшней сказочной ночи - он, Димка, лишь пару раз заходил на сайты с гей-эротикой, потому как сама собой исчезла такая потребность: Расик - любимый, один-единственный! - заполнил все Димкины мысли, чувства и желания, напрочь вытеснив из круга его потаённых интересов бесконечные галереи трахающихся парней... никакие парни, кроме Расима, его, Димку, не интересовали! И даже цвет... даже цвет у его, у Димкиной, любви был не шаблонно "голубой", а был нежно-желтый - под цвет обалденного пуловера, в котором любимый Расик однажды, в золотой листопад, пришел в школу...
     
     "Дима, скажи мне... ты голубой?" - прозвучал в темноте вопрошающий голос Расима, и Димка, который внутренне ожидал этот вопрос - предвидел этот вопрос, на какой-то миг растерялся... не было у него, у счастливого Димки, лежащего под Расимом, однозначно исчерпывающего ответ - ни для себя, ни для Расика; не было ответа... не было потому, что он, Димка, любил - любил страстно, самозабвенно, и это было для него, для Димки, главное... а "голубой" он или "не голубой" - эти вербальные определения по сравнению с чувствами были для него, для влюблённого Димки, мало что значащими... совсем ничего не значащими!
     Между тем, Расим ждал - ждал от него, от Димки, ответа... и ему, не втискавшему свою любовь в какой-то заданный цвет, ничего не думавшему об этом, теперь нужно было на вопрос Расима отвечать, - Расим задал нормальный вопрос... вопрос был нормальный, да только вот он, влюблённый Димка, понятия не имел, как ему, Димке, на этот вопрос ответить, - он, шестнадцатилетний Димка, сам не знал, "голубой" он или "не голубой".
     
     - Расик, скажи... а это так важно: голубой я или нет? - медленно проговорил Димка, словно встречным своим вопросом желая узнать о своей собственной ориентации у него, у любимого Расика.
     
     - Ну, не знаю... - Расим, ожидавший ответ, но никак не вопрос, на миг запнулся... "действительно... разве это так важно?" - мелькнула у Расима мгновенная мысль... ну, в самом деле: разве Д и м а перестанет быть Д и м о й, если он сейчас скажет, что он голубой? Ну, голубой... допустим, что голубой... "и что с того?" - подумал Расим, чувствуя под собой горячее Д и м и н о тело - ощущая, как Д и м а приятными прикосновениями нежно гладит своими ладонями его, Расимовы, ягодицы... наверное, если б он, пятнадцатилетний Расим, узнал о том, что старшеклассник Димон, заигрывая с девчонками, на самом деле является голубым, ещё в тот момент, когда они только-только заселялись, то есть еще до того, как у него, у Расима, возникло неодолимое желание с Д и м о й сдружиться, то, вполне возможно, реакция у Расима была бы совсем другой... а теперь, когда было в с ё, и всё это было так классно... какая т е п е р ь была разница, голубой старшеклассник Д и м а или нет?
     Ему, Расику, было классно... было кайфово от мысли, что они - Д и м а и он - стали друзьями... они стали настоящими друзьями, и это было самое главное! - Думаю, что неважно... - буквально через секунду после сказанного "не знаю" проговорил Расим, и Димка не мог не почувствовать искренность этих слов.
     
     - Расик! - Димка, ладонь одной руки вдавив в Расимову попу, ладонью другой руки прижал лицо Расима - его горячие губы - к своей щеке... ему, Димке, это тоже было неважно, "голубой" он или "не голубой", и теперь это его ощущение неважности всяких определений своей любви совпало с точно таким же ощущением Расима... разве это было не счастье? Димкино сердце вновь захлебнулось в волне накатившей нежности! - Ты думаешь, что неважно... я тоже так думаю, Расик! - горячо, порывисто прошептал Димка, и руки его сомкнулись на спине лежащего на нём Расима - Димка страстно и крепко прижал Расима к себе, словно желая с ним слиться в одно неразрывное целое. - Я думаю так потому... ты спросил меня, голубой ли я, а я сам... я сам не знаю ответа на этот вопрос!
     Иногда мне кажется, что "да" - что я голубой... а иногда я думаю, что никакой я не голубой... я сам - сам! - этого не знаю, потому что не это главное... не это главное, Расик! Главное то, что мы... что я... я люблю тебя, Расик! Я люблю тебя, и... и мне всё равно... нам с тобой всё равно, в какой цвет маркируют другие нашу любовь! - Димка - в порыве нахлынувшей нежности - совсем неумышленно спутал местоимения, говоря то "я", то "мы", и потому получилась эта непреднамеренная подмена совершенно естественной, абсолютно искренней. - Разве не так, Расик? Разве не так?
     
     - Так... - отозвался Расим, невольно заражаясь ликующе-радостным, жаром пышущим Д и м и н ы м настроением; "нашу любовь" - выдохнул Димка, прижимая лежащего сверху Расима к себе, и его, Расима, нисколько не царапнуло, ничуть не смутило прозвучавшее местоимение - он, Расим, подумал совсем о другом... он вдруг подумал, что Д и м а, несколько раз опять выдохнув-проговорив слово "любовь", не совсем точно определяет их новые отношения, потому как любовь... любовь может быть у парня с девчонкой или у двух парней - у парней "голубых"... а они... никакие они не "голубые"!
     Д и м а просто не знает, как говорить... конечно, большой роли это не играло, потому как важны были чувства, а не слова, и тем не менее, прижимаясь всем телом к Димке, Расим подумал, что надо всё-таки уточнить - надо ему, Д и м е, подсказать... он уже хотел это сделать, но в этот момент Димка снова - словно дразня Расима своим непониманием - страстно, порывисто выдохнул:
     
     - Я люблю тебя, Расик! Люблю!
     
     - Но любовь... это ведь все равно, что дружба - настоящая дружба... да? - проговорил Расим, невольно выделяя голосом слово "настоящая".
     
     - Да! Всё равно что дружба - настоящая! - словно эхо, отозвался Димка, так же, как Расик, выделив голосом слово "настоящая"; конечно, Димка мог бы сейчас сказать, что в мире, насквозь пронизанном ложью и лицемерием, любовь, чтоб спасти-уберечь себя от пошло-усредненных, для обуздания паствы предназначенных представлений, порой может или даже бывает вынуждена маскироваться - называться н а с т о я щ е й дружбой... но ведь суть от этого не менялась! Любовь... или дружба - настоящая дружба... разве всё это не синонимичные понятия, наполняемые одним и тем же содержанием - страстью, нежностью, упоительно-сладким сексом?
     
     "Настоящая дружба - это любовь" - подумал Расим; "ну, то есть, любовь - это дружба... так будет правильней" - сам себя тут же поправил Расим, прижимаясь всем телом к телу Д и м ы, - теперь для него, для Расима, всё стало понятным, всё встало на свои места: если слово "любовь" Расима чуть-чуть напрягало, то слово "дружба", наоборот, наполняло сердце горячей радостью... да и как Расиму было не радоваться? Он страстно хотел подружиться с Д и м о й, и... это желание осуществилось - они стали не просто друзьями, а стали друзьями н а с т о я щ и м и... самыми-самыми настоящими! Как ему, Расику, было не радоваться?
     
     Руки Д и м ы скользнули вниз, - Димка вновь обхватил ладонями сочно-упругие половинки Расимовых ягодиц, легонько сдавил их, стиснул, одновременно с этим разводя, раздвигая в стороны... елы-палы... так классно - так упоительно классно! - всё получилось, и... из-за какой-то долбаной смазки... как он, Димка, мог упустить это из виду?!


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Читать также: