|
|
| | Кое-как успокоив Рона и спустившись вниз, Гермиона и Гарри подошли к камину. Драко и Панси уже были на месте. Попав через каминную сеть во двор свадебного домика, который жених с невестой сняли на сутки, троица направилась к гостям. Вокруг них бегали люди, смеялись, плакали от радости. К Гарри подлетела Молли и стиснула в объятьях, начала кричать ему что-то в ухо и вытирать слёзы платочком. Поттер извиняющеся улыбнулся и выскользнул из её рук, отправившись на поиски Малфоя. Найти его он смог уже только посреди церемонии, когда Драко подводили к алтарю. Гарри, ожидая "невесту" , находился в ужаснейшем напряжении. Блондин даже не посмотрел на гриффиндорца. Только когда священник произнёс: "Можете поцеловать невесту" , слизеринец повернулся к Поттеру, а в глазах его читалась такая ненависть, что брюнету сильно поплохело. Но они поцеловались под восторженные крики, свист и апплодисменты. | | |
|
|
|
| | Так как планов у меня на вечер особо не было, я - согласился; Вечером я приехал по указанному адресу, позвонил в домофон, и через минуту уже был у Вани в квартире. Хозяин квартиры подготовился хорошо к приходу гостя и накрыл большой стол. Через пару часов и после 2-х выпитых мы уже сидели в обнимку и смеялись. В квартире было душно так что я сидел в одной футболке и шортах а Ваня был в трусах и майке. Ваня предложил мне сыграть в шахматы, и я согласился. Во время третей партии у Вани упала ладья под стол. Он встал на четвереньки и залез под стол. Из-под стола торчала только его попа: маленькая, очень аккуратная и упругая как персик, без единого волоса. Я положил руку на его зад и начал аккуратно гладить его, ожидая Ваниной реакции. | | |
|
|
|
| | Колян толкнул Машку на диван и, задрав ей платье на голову, приник жадным взглядом к лысому лобку, освещаемому карманным фонариком. Потом отхлебнул из бутылки портвейна "Три семерки" , достал из штанов подъятый член и с размаху воткнул Машке в "киноварный персик". Машка охнула и, в качестве обезболивающего и возбуждающего допила портвейн, сотрясаемая бурным соитием. Но то ли изрядный глоток портвешка "Три топора" был той соломиной, которая сломала хребет слону, то ли сказался длинный и тяжелый трудовой день, но Колян быстро утомился, повалился возле дивана на примятую траву и захрапел. Таким образом, Машка осталась "неокученной" , но другие парни не рисковали посещать "тайное место" , пока там находился Колян. | | |
|
|
Рассказ №1430 (страница 2)
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Вторник, 28/05/2002
Прочитано раз: 28237 (за неделю: 41)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "Зовите меня Суюнов. Когда я смотрю на себя в зеркало, меня охватывает восторг, изумление и счастье. Я дотрагиваюсь до мочек своих ушей большими пальцами рук - и истома нежности пронзает меня, словно первые пять секунд от введения в канал пениса наркотика "кобзон". Я трогаю мочки ладонью и погружаюсь в сладкое, бесконечное умиротворение, напоминающее пик действия ХПЖСКУУКТ. Я подпрыгиваю, хватаю мочки указательным и большим пальцем, начинаю онанировать, то разжимая, то снова сжимая их, ..."
Страницы: [ ] [ 2 ]
- Эй ты, мужчинка, - сказал один.
- Мальчоночек, малец, пацан, - сказал другой.
- Ты - русский?!
Я отхлебнул виски и прибавил своему лицу решимости.
- Монолиз! - гордо произнес я.
- А не хочешь ли винтом? - спросил один.
- Да, винтом не желаешь?!
Пятьдесят долларов плюс твоя попка, а? Положение становилось критическим. Если бы у меня было два ножа, я бы зарезал их сразу в горла. Я улыбнулся и сказал:
- О'кей, ребятня.
Они обрадовались, стали хлопать меня по спине, отчего я чуть не умер, и повели в туалет.
- Наши туалеты - это не ваши туалеты, - говорил мне один из них по дороге. - Зови меня Абрам.
- Да, ваши туалеты - дерьмо, а наши - отлэ, - восклицал другой. - А меня зови Исак.
И мы вошли в туалет и встали посреди него.
Ну и что? - спросил я.
- Что? - отозвался один.
- Что? - повторил другой.
- Как это? - сказал я.
Тут они рассмеялись и ударили меня по жопе.
- Малец, кажется, еще не пробовал винтом. Он - мальчик! Это ведь удача, Абрам?!
- Точно, Исак!
Они заставили меня встать на колени, а сами встали у моих ушей, справа и слева от меня. Один стоял ко мне передом, а другой задом. И тут они вдруг, как по команде, сняли свои штаны и трусы, и обнажили огромные члены. Абрам крикнул "хоп!", и они начали трахать мои мочки ушей с двух сторон. Вжик-вжик-вжик-вжик...
Иван Теберда! Что за наслаждение?... Что за чудо, прелесть, стыд, предел! Теперь я знаю, что такое извращаться! Теперь я понял, как прав был мой сука отцемать. Еще! Еще! Еще!
И тут, в самый момент моего оргазма, когда вся голова моя словно расширилась до размеров Вселенной, раздался свисток.
- Полиция! - испуганно заорали Абрам и Исак, застегивая штаны. - Прощай, парень, мы найдем тебя! Твоя попка за нами.
С этими словами они тут же влезли в какое-то окно и умчались. Я остался на коленях, как раз испытывая пик своего удовольствия.
- А, русский, - сказал загорелый полицейский. - И сразу же начал!.. Ай-яй-яй! Турист!.. В каталажку его. К разному сброду. Он не должен общаться с настоящими мужчинами! Жаль, не успели поймать этих подонков!
На меня надели наручники и куда-то потащили меня. Я подумал, что вряд ли теперь увижу небоскреб. И все-таки мое настроение было прекрасным. Винтом!
4. НЕ ВЫНИМАЯ ИЗО РТА
- Ты должен, паскуда, соблюдать правила этой камеры! - заявил восьмияйцовый человек, вставший надо мной. - Я здесь главный! Когда я какаю, мое дерьмо делится на двадцать восемь частей и поедается всеми! Понятно??
- Пошел ты в дупло, отброс чешский! - сказал я поднимаясь. - Жри у себя сам!
- Ах ты... - начал чех разгневанный моей наглостью, но тут я вцепился зубами ему в елдык. Он завопил, начал бить меня руками, ногами, дергаться, но я не отпускал. Он взял какую-то острую ложку и занес надо мной, и тогда я окончательно разозлился. Я сильно сжал челюсти и откусил елдык. Чех упал на пол камеры и отключился. Я выплюнул елдык и громко сказал, что бы всем было слышно:
- Чех без елдыка - словак!
Всеобщий хохот был мне ответом. Подошла какая-то нанайка, вся состоящая из щелей, и пропищала:
- Теперь ты - наш командир! Мы теперь будем есть твое говно.
Все одобрительно закивали.
С этого момента моя жизнь стала замечательной. Я делал, что хотел. Поскольку это была тюрьма, и поскольку тут не было загорелых американцев, за нами никто не следил, и я испытал, наверное, все виды извращений по Шнобельшнейдеру. О, Иван Теберда! Как прекрасно, как чудно, как замечательно было все, что я испытывал! Но особенно меня любили две англичанки-близнецы, соединенные единым клитором. Они обычно подходили ко мне утром, когда я лежал в кровати и меня кто-нибудь услаждал, и говорили:
- О, повелитель, о, любимый, о, радость, о, смысл! Позволь пососать тебе, позволь!
- Еще не время, девчоночки, - говорил я. - Потерпите.
Посасывание я оттягивал на потом, боясь разочароваться в извращениях. А англичанки все подходили. Наконец, когда, как мне показалось, я исчерпал весь набор всего, что можно только получить от живой и мертвой человечинки (остатки трупов съедал наш бельгиец), я заявил:
- Хорошо. Я согласен. Я даю вам свое согласие. Я соглашаюсь! Сосите, милые, сосите!
Я отогнал всех. Они подошли ко мне, встали на колени, и каждая взяла мою мочку в рот. И тут... Уже одно только это начало пронзило меня, как стрелой в грудь. Они начали сосать, они сосали, а я испытывал то, что никогда не испытывал; я кричал, визжал, терял сознание, и наконец я понял, что не могу, что больше не выдержу; я выдавил из себя:
- Все... Стоп...
Но они не прекратили, и не вынули мои уши из своих ртов. Я начал дергаться, пытался встать, но тут же понял, что меня держат. Немцы, или кто-то еще держали меня за руки и за ноги, не давая мне возможности уйти от этого бешенства, от этой прелести, он этой смерти. Я цепенел; я стал биться как в припадке эпилепсии; и я понял тогда, что монолизу нельзя испытывать сосание столь долго; что это губительно, страшно, смертельно; и что вся камера знала это, и, ненавидя мои издевательства, решила расправиться со мной. Что ж! Что может быть лучше смерти от самого высшего наслаждения, которое только вообще возможно?! Я увидел, как влетаю в какой-то радужный, ласковый туннель; он обволакивает меня любовью, преданностью, величием; и когда вдруг вспыхнула вспышка, и я осознал, что пришла моя смерть, вся эта реальность исчезла.
Страницы: [ ] [ 2 ]
Читать также:»
»
»
»
|