 |
| |
| | Я умышленно делаю паузу... и Эдик, меня перебивая, быстро произносит фамилию и тут же, вслед за фамилией, произносит имя-отечество смотрящего на нас со снимка младшего сержанта Васи... всё - один в один! Чёрт... я даже помню - я до сих пор не забыл! - Васино отечество... всё - так! Один в один... и фамилия, и имя-отчество... всё правильно! Я смотрю на Васькину фотографию - я всматриваюсь в черты лица, изображенного на хорошо знакомом мне снимке, и только теперь я вижу-замечаю, что действительно... действительно есть не явное, но вполне уловимое сходство между Васей и Эдиком - между парнем, весело смотрящим с фотографии, и парнем, сидящим в кресле рядом со мной... фантастика! Сначала пришедший из армии племянник Антон называет мне четыре имени, что побуждает меня достать свой дембельский альбом, который не попадался мне на глаза и который я не открывал лет десять, если не больше... а теперь Эдик, держа на коленях открытый альбом, говорит мне, что один из моих сослуживцев - один из моих четырёх сексуальных партнёров - его отец... причём, я сам побуждаю Эдика найти в альбоме фотографию того, с кем я трахался в армии, - глядя на меня, Эдик упирает свой палец в фотографию младшего сержанта Васи... как всё это объяснить?! Я смотрю то на Эдика, то на чуть пожелтевшую фотографию младшего сержанта Васи... да, едва уловимое, но несомненное сходство есть - теперь я вижу это сходство совершенно отчётливо... воистину: нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся, - кто знает вначале, что будет в конце? . . Остаётся ещё один вопрос - вопрос, который никакой принципиальной роли уже не имеет. И тем не менее... | | |
| |
|
| |
| | Во время одной из встреч, когда я уже стал забывать о Рыжем, Чемодан сам заговорил о нем, причем пересказал мне же мою историю в интерпретации Рыжего. Я был возмущен до глубины души тем, что он обнародовал наш почтовый роман и, хотя и не подал виду и посмеялся вместе с Чемоданом над своими неумелыми ухаживаниями, загадал себе все-таки встретиться с Рыжим и поглядеть в его глаза. Ой, как тесен мир! | | |
| |
|
| |
| | Особенно Васеньке запомнилась ночь накануне Ивана Купалы, когда парни и девки жгли костры, искали цветы папоротника и купались нагишом. Баре, конечно, в этих обрядах не участвовали, но наблюдали с удовольствием. Именно тогда Васенькин петушок впервые встал, и он дрочил его как большой, в кулаке, и даже обмочил ладонь. Зрелище было впечатляющим. Толпа молодых крестьян прыгала голыми через костер, их члены и яйца прыгали, а тяжелые налитые груди тряслись и прыгали тоже, я потом парни и девки яростно совокуплялись на примятой траве и шли купаться. Луна светила вовсю, и Васенька ясно видел этот разгул плоти. Особенно запомнился молодой паренек, почти мальчик, который опрокинул девушку на спину, задрал ее ноги повыше и пронзал ее членом сверху вниз, приседая. "Стоит? - тогда спросил отец, - Тогда делай как я". Тятенька приспустил панталоны и обнажил могучий член. | | |
| |
|
| |
| | На переменке я стоял с девчонками, мы болтали... А на втором уроке... Денис, ты бы слышал, как она орала! Училка... Стекла дребезжали... Потащила меня к директрисе... Они обе стали кричать... Я даже слова не мог вставить! В общем, прогнали меня домой, переодеваться. Я в тот день не пошел, плакал... И ночью тоже... Ну а куда я денусь? На второй день пришел в школу в костюме и с мамой. Она к директору, я - в класс. Там уже все всё знали, уставились на меня, как на Чебурашку, такой хохот начался! Я чуть под парту не спрятался... | | |
| |
|
Рассказ №24442
|
