 |
| |
| | - Подойди ближе, шлюха. - Она сделала два шага вперёд и замерла. Мужчина встал с кровати и подошёл к ней. Обойдя вокруг своей жертвы, он зло усмехнулся, заметив пот, выступивший на её лбу. Сев на кровать, мужчина включил телевизор и, достав тарелку, стал, есть мясо. Запах исходивший от еды был сногсшибательный. Стоявшая посреди комнаты голая старуха, вдруг поняла, что уже три дня, ничего не ела. Комок подкатил к горлу и она, давясь, стала глотать слюну. Мужчина заметил это. Неспеша доев мясо, он закурил и посмотрел на мать. | | |
| |
|
| |
| | Машка снова сладко постанывала и поскуливала с каждым толчком, а затем начала мычать и причмокивать. Ира не видела, что происходит вокруг, так как ее голова ее находилась между ногами парнишки и Маши. Видеть что-то она могла лишь над собой, а там глазам Ирочки открывалось только зрелище задницы, яиц и хуя ебыря, а также хлюпающей и брызжущей соками пизды. Однако звуки, которые стали доноситься спереди, не оставляли сомнений, что кто-то уже ебёт Машу и в ротик тоже. Ира жутко завидовала своей юной хозяйке в эти мгновения - ей самой безумно хотелось, чтобы ее сейчас имели, драли, ебали, как последнюю дворовую шлюху. Но эта честь доставалась молоденькой пиздёнке и сладкому ротику нимфетки. | | |
| |
|
| |
| | И последнее, у них в деревне раз в месяц всех детей собирали в здании и пороли их ремнём с пряжкой сразу одновременно, они все вместе лежали на длинющей лавке, и их пороли силачи деревни, кстати, и дедин отец, тоже. Это было очень и очень больно, и не стоит забывать, что пороли их ровно двацать минут. Причём детьми считались до 17 лет включая. Начинали пороть с шести, хотя отец начал пороть своих с четырёх. Пороли всех, даже с примерным поведением. | | |
| |
|
| |
| | - Расик! - Димка, ладонь одной руки вдавив в Расимову попу, ладонью другой руки прижал лицо Расима - его горячие губы - к своей щеке... ему, Димке, это тоже было неважно, "голубой" он или "не голубой", и теперь это его ощущение неважности всяких определений своей любви совпало с точно таким же ощущением Расима... разве это было не счастье? Димкино сердце вновь захлебнулось в волне накатившей нежности! - Ты думаешь, что неважно... я тоже так думаю, Расик! - горячо, порывисто прошептал Димка, и руки его сомкнулись на спине лежащего на нём Расима - Димка страстно и крепко прижал Расима к себе, словно желая с ним слиться в одно неразрывное целое. - Я думаю так потому... ты спросил меня, голубой ли я, а я сам... я сам не знаю ответа на этот вопрос! | | |
| |
|
Рассказ №25830
|
