Рассказ №3221 (страница 2)

     После этого случая Ирина Васильна еще некоторое время работала в школе, но "дьяволица" устроила против нее настоящую травлю -- с помощью братца из районо была прислана комиссия по разбору "побуждающего учеников к разврату поведения" Ирины Васильны. Дни ее в этой школе были сочтены. Отвергнутый Бетюк на ее уроках вел себя нагло, а в перерывах распускал про нее грязные сплетни. Иван старался не слушать, но однажды, поневоле, все же услышал то, чего стерпеть не смог. Как-то, оставшись на перемене в классе, он оказался сидящим прямо рядом с бетюковской бандой. Видимо, они обсуждали женскую часть учительского состава, потому что кто-то, задев больные струны подлой бетюковской души, одобрительно сказал: "Ирина, она и одевается путем." "Да а хер ли ей! У нее бабки водятся. Она же у офицеров из округа сосет," -- не моргнув глазом, выпалил Бетюк. "Чего-о?..." -- недоверчиво переспросил кто-то. "В рот берет. "Чего-о". "Ла-адно ты, Бетюк,.." -- засомневалось несколько голосов, зная что у Бетюка к Ирине Васильне особый счет. Но Бетюка уже несло: "Чего ты? Я сам слыхал, как мать подружке рассказывала. А уж она в округе работает, про все офицерские дела знает." "И... и как же она берет?" -- нерешительно и недоверчиво спросил кто-то. "Да как? За полтинник, -- лихо объяснил Бетюк, -- Тащи пятьдесят рублей. Она тебе коньячком оботрет -- и за щеку." Этого вытерпеть Иван уже не мог и с криком "врешь, сука!" бросился на Бетюка. Тогда он первый раз в жизни вслух произнес "сука". Не ожидавший нападения Бетюк упал и Ваня с наслаждением врезал несколько раз по его гнусной физиономии, причинив видимый ущерб. Но Бетюк был сильнее и опытнее. Он быстро опомнился, сбросил Ивана, вскочил и, глядя на него со злобным удовлетворением, как бы поняв, наконец-то, кто же его заклятый враг, процедил: "Женишок, бля... А я все смотрел на тебя и думал, чем же ты мне не нравишься. Ты что же, щенок, на меня, на Бетюка, письку дрочишь?" И он начал бить Ивана, но не безумно и страстно, как Иван, а методично и расчетливо, не оставляя следов: сбил с ног и бил пинками в живот и по почкам. Иван закрывался, как мог, но все же ему досталось крепко.
     Следующим уроком, к ваниному несчастью, была математика. "Дьяволица" звериным своим чутьем сразу почуяла неладное, тем более, что Бетюк не скрывал свое разукрашенное мурло, а, напротив, сидел, придав ему несчастное выражение. "Что здесь произошло? Я хочу знать, что здесь произошло?" -- хриплой злобной скороговоркой спросила она, вползая в класс и мгновенно увидев разукрашенное бетюковское мурло. Ее нос напряженно нюхал пыльный воздух классной комнаты, а глубокие глазки с беспокойной злобой шарили по лицам. "Дьяволица," -- с отвращением подумал Иван, и в этот момент сатанинский нос безошибочно остановился на нем. "Ты? -- и, не дожидаясь ответа, обратилась, тревожным, полным заботы, голосом к Бетюку, -- Это он, Виктор?" Бетюк замялся, не желая выглядеть стукачом в глазах класса. "Это он? Я хочу знать!" -- настаивала обезумевшая Вера Иванна. Иван встал и сказал твердо: "Да, это я." "Ты?.. Ты! Я всегда знала, -- с таким же злобным удовлетворением, как и Бетюк, зашипела дьяволица, -- Я знала... Развела здесь Ирина Васильна... Чтоб родители были здесь завтра ровно в семь." "Хорошо," -- тихо ответил Иван и сел, морщась от дикой боли в пояснице.
     В общем, так иванова жизнь превратилась в кошмар. Бетюк натравил на него Наума. Оба они прознали про судимость иванова отца и дразнили его теперь "хмырем". Поджидая его после уроков возле школы, орали: "Хмырь! Наши братаны и паханы -- воры законные. А твой -- хмырь, взяточник." В один из черных дней той его жизни, в конце ноября, на урок литературы пришла не Ирина Васильна, а пожилая усталая женщина и уныло объявила, что она их новый учитель русского и литературы. С одной стороны, Иван испытал облегчение -- ему невыносимы были издевательства Бетюка над Ириной Васильной. Но, с другой стороны, уйти так -- не простившись?.. В отчаянии Иван подглядел адрес Ирины Васильны в школьном журнале и после уроков отправился к ней. С дико бьющимся сердцем он подошел к ее дому на Первомайской и в нерешительности остановился у подъезда. Подошедшая старая бабка в оренбургском платке осведомилась с вежливым любопытством: "Тебе кого, сынок?" "Ирину Васильну," -- машинально ответил Иван, тут же испугавшись, что открыл самую страшную свою тайну какой-то случайной бабке.
     "А-а, Ирину Васильну, -- залебезила бабка, -- Это здесь, здесь, на третьем этажу." "Спасибо," -- вежливо поблагодарил Иван и, полуживой от волнения, не глядя, шагнул к подъезду. Нога его подвернулась на подмерзшей слякоти, и Иван, ломая тонкий лед, грохнулся в грязную лужу возле подъезда, чувствуя, как ледяная вода мгновненно пропитывает его штаны и вязаные варежки. Он встал -- вид его был плачевным. Но отступать он не мог. Дрожа от холода и волнения, оставляя за собой мокрый след, Иван поднялся на третий этаж и позвонил. За обитой дерматином дверью послышались шаги, и Иван вдруг понял, что это -- ЕЕ шаги. У него остановилось дыхание. Дверь открылась -- она стояла перед ним в длинном зеленом халате, повторявшем каждый, даже самый тайный, изгиб ее большого тела. "Ваня?" -- удивленно вскрикнула она так, что эхо отдалось в пропахших запахом многих кухонь пустотах подъезда. "И... Ирина Васильна,.." -- заикаясь и обмирая, прошептал он, чувствуя, что теряет сознание. Она быстро втащила его внутрь двухкомнатной "хрущевки", включила в прихожей свет и испуганно запричитала: "Ваня... Ванечка... Да что же это с тобой? Что случилось, Боже ж ты мой?"
     "Нет, это ничего... Я .. Я упал просто... Я к вам шел и упал," -- как в бреду, быстро говорил ей Иван. "Ваня, да ты мокрый весь, ледяной, -- оглядев его как следует, вскрикнула Ирина Васильна, -- Ну-ка, давай раздеваться быстро!" "К-как раздеваться?" -- обомлел Ваня. "Совсем раздеваться, -- вскричала встревоженно Ирина Васильна, стаскивая с него мокрую одежду, -- Ты же воспаление легких получишь!" Она стащила с него куртку , рукавицы и ботинки и, схватив за руку, потащила в спальню: "Идем сюда. Здесь тепло. Сейчас я раздену тебя и уложу." В спальне всей мебели было большая деревянная кровать и трюмо с тумбочкой, но комната была маленькая, и немногая эта мебель заполняла ее всю. Неяркий ночник придавал обстановке особый уют. Ирина Васильна стащила с него кофту и рубашку и начала расстегивать брюки. Иван увидел в зеркале себя, по пояс голого, и со спины -- склоненную перед ним Ирину Васильну -- зеленый халат плотно обтягивал ее гладкую спину и, показавшиеся Ивану прекрасно-огромными, ягодицы. Все происходящее было столь невероятным, что казалось Ивану сном. В следующее мгновение зеркало отразило его совершенно голым стоящим перед Ириной Васильной.
     "Ой!" -- вскрикнул он в ужасе и, как стыдливая Венера, прикрылся ладошкой. Ирина Васильна рассмеялась и легонько хлопнула его по круглой юношеской ягодице: "Быстро под одеяло." Иван нырнул в мягкое недро постели, натянул на себя толстое ватное одеяло, но продолжал трястись крупной дрожью, то ли от холода, то ли от волнения. "Ой, да ты дрожишь, весь, -- испугалась Ирина Васильна, и озабоченно сказала сама себе -- Надо что-то придумать." Она убежала куда-то и тут же вернулась с бутылкой и полотенцем. "Сейчас разотру тебя," -- сказала она,ставя бутылку на тумбочку. Иван скосил глаза. На этикетке он различил пять золотых звездочек и слово "коньяк". "Коньячком протрет - и за щеку," -- промелькнуло, помимо воли, у него в голове. "Ну, давай," -- Ирина Васильна попыталась стащить с него одеяло, но Иван затрясся еще сильнее: "Ой, холодно!" "Ну, что же делать с тобой? Сляжешь ведь, -- сокрушенно сказала Ирина Васильна и решительно добавила, -- Знаешь что, давай-ка сначала внутрь немного, а потом я тебя разотру. Ты коньяк пробовал когда-нибудь?" "Н-нет," -- дрожа, ответил Иван. "Ну, ничего страшного. Это же как лекарство. Подожди, хоть лимончика принесу."
     Ирина Васильна принесла на тарелочке нарезанный лимон, налила ему четверть стакана и приказала: "Пей." Иван взял стакан в руки и потянул носом. Запах был густой и терпкий -- приятный, и он залпом опрокинул в себя содержимое. Коньяк обжег ему горло, и перехватило дыхание. Он закашлялся, и Ирина Васильна тут же сунула ему ломтик лимона: "На, на, заешь скорей." Он стал жевать лимон, и сразу полегчало. Через мгновение он почувствовал, как тепло разливается по всему его телу. Дрожь прошла, а вместе с ней прошли страх и волнение. Голова приятно кружилась, стало легко и беззаботно. "А вы, Ирина Васильна?" -- спросил он ее. "Что "я", Ванечка? " -- не поняла она. "Вы тоже выпейте," -- сказал он, глядя на нее в упор. Она смутилась под его взглядом: "Да, Ванечка? Наверное, ты прав. И я с тобой выпью. За твое, Ванечка, здоровье." Она налила себе полстакана золотистой жидкости и выпила, морщась и поводя плечами. По тому, как просто Ирина Васильна это сделала, Иван заключил, что делала она это не в первый раз. Разогретый коньяком, Иван немного откинул одеяло, повернул голову и увидел на тумбочке перед трюмо небольшую фотографию в деревянной лакированной рамке: бравый военный в летной форме улыбался кому-то, щурясь от солнца.
     "Муж, -- односложно сказала Ирина Васильна, перехватив его взгляд, и со вздохом прибавила, -- Покойный. Разбился. Уж два года, как... Он моложе меня намного был -- мальчишка совсем. В неполные тридцать, Ванечка, вдовой я осталась. И детишек не нажили. Все откладывали..." Ваня заметил, как опустились уголки ее большого красивого рта, образуя горькие складки. Его накрыла волна любви и жалости к этой -- такой красивой и такой несчастной -- женщине. Он погладил ладонью ее полную круглую руку, лежащую на одеяле: "Вы... вы хорошая такая, Ирина Васильна. Самая-самая лучшая! Зачем вы уходите?" Она погладила его по волосам: "Поверь, Ванечка, не хочется мне от вас уходить, да, видишь, жизнь какая жестокая. Один злой заведется, и десять добрых не помогут. Добрые, Ванечка, всегда страдают. Вот и ты -- добрый мальчик, потому и непросто тебе. Храни тебя Бог, Ванечка." Иван никогда не слышал, чтобы учителя говорили так -- поминая Бога. "Ирина Васильна," -- прошептал он горячо и приподнялся, подавшись к ней. Она взяла его за плечи, уложила опять и, склонившись, поцеловала в лоб. Он почувствовал, как ее большие груди, качнувшись под тонким халатом, коснулись его обнаженной груди.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ]

Читать также: