 |
| |
| | Я понял и начал двигаться в ней медленно-медленно, каждый раз погружая хуй на всю длину и вынимая почти полностью. Так продолжалось несколько минут, пока Ксюшу не накрыл новый оргазм. Я, не останавливаясь, продолжал ебать её, оттягивая семяизвержение. Не знаю, сколько прошло времени, но когда Ксюша стала в очередной раз биться в оргазме, я мощно спустил в неё весь заряд спермы, который накопился во мне за период воздержания. Почувствовав сперму внутри себя, Ксюша выгнулась дугой, вскрикнула, как раненая птица, и безвольно распласталась на кровати. | | |
| |
|
| |
| | А я был просто шокирован её откровенностью. Как в оцепенении я пропустил тётю Римму, глядя ей вслед. Она вышла из комнаты, а я, осмотревшись вокруг, и видя, что на меня никто не обращает внимания, так же нашёл на столе кем-то налитую и недопитую рюмку водки и, зажмурившись, выпил. Это было впервые, и я сразу же почувствовал сильное жжение и горечь во рту. Взяв со стола большую шоколадную конфету, чтобы подсластить этот неприятный привкус, я встал из-за стола и вышел из комнаты. Слегка покачиваясь, я направился в коридор, чувствуя, как тепло от водки, расплывается по всему моему телу. | | |
| |
|
| |
| | Площадка была поднята, и мужчина стал вставлять металлические трубки с кольцами в специальные посадочные места. Когда трубки были установлены, садист стал одевать на руки и ноги жертвы браслеты, и пристёгивать их к кольцам на трубках, распиная свою пожилую мать на станке. Туго затянув браслеты, палач установил напротив распятой старухи ещё один станок и закрепил его на полу. Затем он стал закреплять на теле своей жертвы зажимы и крючки, закреплённые на тонких, металлических тросах. Зажимы впивались в тело пожилой женщины, жестоко сминая нежную плоть. Старуха стонала, холодный металл причинял ей боль, но эти, боль от зажимов и стыд от унизительной позы, стали постепенно возбуждать её. | | |
| |
|
| |
| | Игорю пришлось дождаться, когда к нему вернётся дар речи. Он был, словно, в прострации, и не верил в то, что слышал. Слова матери будили в нём тайные сокровенные мысли и желания, но разум брал вверх. Великий грех возлечь на любовном ложе со своей матерью! И то, что она так красива и ладна, - это было его крестом, душевной борьбой похоти с разумом, которую он вёл в самом себе, внутри себя, с самого своего возращения с похода. И, которую, конечно, тщательно скрывал от матери. О чём не решался сказать на исповеди даже священнику. | | |
| |
|
Рассказ №2605
|
