|
|
| | Взвыли гномы от радости и начали устраивать "бутерброд". Один гном ложится на спину, его член вверх торчит. Телку укладывают на него, насаживают на член. Второй сверху ложится, втыкает свой инструмент в ее попку. А третий спереди пристроился, в ротик ей засунул и за соски теребит. И работают в три члена только чмоканье стоит. Ни одна баба человеческая такого бы не выдержала, но эльфийки здоровьем крепкие. | | |
|
|
|
| | Когда мы приехали Надя и Валя сели за стол и продолжили бухать, смотря телек.Мы с Димой закрылись в ванной и он начал меня раздевать. Я была непротив так как мы с ним уже ебались. Мы начали сосатся и он начал расстёгивать мне лифчик, когда он его снял он принялся за юбку . Я сидела на его коленях в одних трусах и он не торопился их снимать так как знал, что если мне что то не понравится ,то я его просто обломаю! Он мне вдруг говорит: А ты сосать не пробовала? Я отвечаю что нет. "А попробовать не хочешь?" -Ну не знаю, наверное можно... "Ну так давай тогда?" Я села ему между ног , он был в джинсах ,и начала двигаться , я почуствовала , как он возбудился .Я медленно растегнула ему ширинку и начала через трусы гладить его член.Он так встал ,что я думала точно трусы парвуться! "Ну ты сосать то будешь?" -Неа!-"как нет???"-Я не обязана!Ну ладно, так уж и быть, толька сначала ты должен выполнить три моих желания!-"Любые, какие хочешь"-Ну ладно, только сначало выполни...Я вышла из ванной и позвонила Ленке:-Алё, Лена приходи щас ко мне и подругу приводи,ладно? -"Ладно, а зачем?"-Потом узнаешь. | | |
|
|
|
| | Та дрянь, которую наколдовал мне в длинном стакане сытомордый бармен, называлась романтично - "коньячный пунш". Коньяком не пахло, пахло клопами. В другое время я бы не побоялся выплеснуть в рожу этому лейтенанту известных органов (чин я определил по захудалости кабака) его свинское пойло. Но в тот день я был всему рад. После девяти лет, в течение которых я видел постоянно только опостылившие физиономии моих товарищей по зимовкам, да периодически - пингвинов и белых медведей, мне было | | |
|
|
|
| | Я осторожно поднёс рукой член к анусу Изольды и толкнул вперёд. Он вошёл, хотя и не без труда. Изольда отреагировала страстным вздохом. Меня охватили волшебные ощущения: вставить ей во влагалище уже было само по себе невообразимо, но попка Изольды оказалась в сотни раз слаще! Она плотно сжимала мой конец и источала жар, проникающий, казалось, в каждую клетку моего тела. Я начал трахать её, как и до этого - медленно, затем с ускорением - всё это происходило под сладостный рык Изольды. Голова шла кругом. Таких ощущений мне ещё не доводилось испытывать, никакая мастурбация с этим не могла сравниться! Сфинктер Изольды охватывал мой член невероятно плотно, глубины её прямой кишки источали блаженное тепло, а её похотливые хриплые стоны вкупе со всем этим направляли мою душу прямиком в рай (хотя скорее всего всё-таки в ад) ! | | |
|
|
Рассказ №1110
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Среда, 15/05/2002
Прочитано раз: 106646 (за неделю: 45)
Рейтинг: 84% (за неделю: 0%)
Цитата: "На какую-то долю секунды коридор на втором этаже дома на Черном озере, казалось, исчез. То, что заменило его, было кустами ежевики, не отбрасывавшими тень под темнеющим небом дня солнечного затмения, и четким запахом морской соли. Джесси увидела тощую женщину в длинном платье с посеребренными сединой волосами, собранными по-деревенски на затылке. Женщина стояла на коленях. Из-под платья виднелся край белой ткани. Джесси была уверена, что это комбинация...."
Страницы: [ 1 ] [ ] [ ] [ ]
Дрожь пробежала по шее Джесси. Том, который смотрел на нее, вместо того чтобы уставиться в свою коробку, заметил это.
- Сорванец! Все в порядке?
- Да, но... но ведь это немного жутковато, не правда ли, папа?
- Да, - ответил он. Джесси посмотрела на отца и успокоилась, увидев, что он ее понимает. Он выглядел почти таким же испуганным, как и она, но это только добавляло ему мальчишеской привлекательности. Мысль о том, что они могли испугаться совершенно разных вещей, даже не пришла ей в голову. - Хочешь сесть ко мне на колени, Джесси?
- Можно?
- Конечно!
Джесси опустилась ему на колени, все еще держа в руках коробку с отражателем. Она поерзала, усаживаясь поудобнее, вдыхая приятный слабый запах его пота, разогретой солнцем кожи и еле уловимый аромат лосьона после бритья. "Кажется, он называется "Красное дерево", - подумала Джесси. Подол ее платья поднялся так высоко, что обнажил ноги (трудно было что-то с этим поделать в таком коротком платьице), и Джесси вряд ли заметила, когда отец положил руку ей на ногу. К конце концов, это был ее отец - папа - а не Дуан Корсон или Ричи Эшлок, мальчик, над которым она и ее подружки подсмеивались в школе.
Минуты тянулись медленно. Джесси все еще ерзала, стараясь устроиться поудобнее - его колени, казалось, состояли сегодня из углов - за этим занятием она провела две или три минуты.. Наверное, даже дольше, потому что порыв ветра, налетевший на террасу и растормошивший ее, был удивительно холодным, касаясь его потных рук, да и весь день как-то изменился; цвета, бывшие такими яркими, когда она откинулась на его плечо и закрыла глаза, теперь побледнели, да и сам свет несколько поблек. Как будто она смотрела на мир через пергаментную бумагу. Она посмотрела в свою коробку с отражателем и была удивлена - почти поражена - теперь там была только половина солнца. Джесси взглянула на часы: было девять минут шестого.
- Это случилось, папа! Солнце гаснет!
- Да, - согласился он. У него был такой странный голос
- осторожный и задумчивый, какой-то смазанный и низкий.
- Все по расписанию.
Джесси, как в тумане, отметила, что его рука скользнула выше - довольно-таки намного выше - по ноге, пока она устраивалась поудобнее.
- Я уже могу посмотреть сквозь стекло, папа?
- Еще нет,- ответил он, и его рука скользнула еще выше по ее бедру. Рука была теплой и нежной, но не неприятной. Джесси положила на нее свою руку, повернулась к нему и усмехнулась.
- Это волнующе, правда?
- Да. - ответил он тем же самым странным, размытым тоном. - Конечно, Сорванец. Даже намного более волнующе, чем я думал.
Прошло еще какое-то время. В отражателе луна продолжала наплывать на солнце, после пяти двадцати пяти, а потом пяти тридцати. Почти все внимание Джесси теперь было сконцентрировано на уменьшающемся изображении в коробке с отражателем, но какая-то смутная часть ее осознавала, какие твердые сегодня у него колени. Что-то прижималось к ней снизу. Это не было неприятно, но давление было настойчивым. Джесси ощущала это, как ручку какого-то инструмента - отвертки или молотка.
Джесси снова изогнулась, желая найти более удобное место на коленях отца, и Том сделал несколько свистящих вздохов сквозь зубы.
- Папа? Я очень тяжелая? Я сделала тебе больно?
- Нет, ты хорошая.
Джесси взглянула на свои часики. Пять тридцать семь.
Четыре минуты до полного затмения, может быть, немного
больше, если часы спешат.
- Я уже могу смотреть через стекло?
- Еще нет, но уже скоро. Сорванец!
Джесси слышала, как Дэбби Рейнольдс поет что-то типа:
"Старый филин... ухает в глубине... Тэмми... Тэмми... Тэмми влюблена".
Потом неприятно завыли скрипки, и диск-жокей, за-менив пластинку, сказал, что в Ски Тауне (США) темнеет (так дикторы почти всегда называли Северный Конвей), но у них там такая сильная облачность, что невозможно наблюдать солнечное затмение. Ведущий сообщил также, что на улицах полно разочарованных людей в солнечных очках.
- А мы не разочарованные люди, правда, папа?
- Вовсе нет, - согласился он. - Мы самые счастливые люди во Вселенной.
Джесси снова уставилась в коробку с отражателем, забыв обо всем на свете, кроме тоненького полумесяца, который она теперь могла наблюдать, даже не щуря глаза за стеклами солнечных очков. Темная серповидная тень с правой стороны, которая сигнализировала о начале затмения, теперь сменилась сияющим серпиком слева. Серпик был настолько ярким, что, казалось, он плавает на поверхности отражателя.
- Посмотри на озеро, Джесси!
Джесси взглянула, и ее глаза расширились от удивления за стеклами очков. Увлекшись наблюдением изменяющегося изображения в коробке, Джесси не замечала, что происходит вокруг нес. Пастельные краски поблекли, прекратившись в древние акварели. Несвоевременные сумерки, великолепные и пугающие одновременно для десятилетней девочки, сгущались вокруг Черного озера. Где-то в лесу встревоженно ухала сова. Внезапно Джесси почувствовала дрожь, пробежавшую по ее телу. По радио закончилась реклама, и начал петь Марвин Гайе:
"О, слушайте все. особенно вы, девочки,
Разве это правильно оставаться одному,
Если тот, кого ты любишь, никогда не бывает дома?"
Откуда-то с севера снова донеслось уханье совы. Это был пугающий звук, очень пугающий. Когда она снова вздрогнула, Том обнял ее. Джесси с благодарностью прижалась к его груди.
- У меня мурашки бегают по телу. папа.
- Это не продлится долго, сладенькая. Возможно, ты больше никогда в жизни не увидишь этого. Попытайся не сильно бояться, чтобы насладиться виденным.
То, что Джесси увидела сквозь стекло и самодельный фильтр, было настолько странным и пугающим, что сначала ее разум отказался воспринять это. Там, в полуденном небе, было такое огромное, величественно красивое круглое пятно, что Джесси стало по-настоящему страшно.
"Если я разговариваю во сне... то это потому, что я не видел мою возлюбленную почти всю неделю", - признавался Марвин Гайе.
Именно в этот момент Джесси почувствовала руку отца на соске левой груди. Рука мягко сжала грудь, потом снова вернулась к правой, как будто сравнивая их размер. Теперь отец дышал очень часто; он дышал ей в ухо, как паровой двигатель, и Джесси снова ощутила твердый предмет, давящий на нее снизу.
"Могу ли я доказать? - кричал Марвин Гайе, этот певец души. - Доказать? Доказать?"
- Папа? С тобой все в порядке?
Она снова почувствовала слабое покалывание в груди - наслаждение и боль, жареная индюшка с ванильной глазурью и шоколадным сиропом, - но в этот раз к этому добавились тревога и некое замешательство.
- Да, - ответил он, но его голос звучал почти как голос незнакомца. - Да, все хорошо, но не оглядывайся.
Отец изменил положение тела. Рука, только что лежавшая у нее на груди, отправилась куда-то еще; одно бедро Джесси поднялось вверх, приподнимая подол ее платья все выше и выше.
- Папа, что ты делаешь?
В ее вопросе не было страха, скорее удивление. Однако в самом тоне вопроса звенел страх. Над ней огненно сиял ореол странного света вокруг темного круга в небе цвета индиго.
- Ты любишь меня. Сорванец?
- Да, конечно...
- Тогда ни о чем не беспокойся. Я никогда не сделаю тебе больно. Мне хочется быть ласковым с тобой. Просто наблюдай за затмением и позволь мне быть ласковым с тобой.
- Я не уверена, что хочу этого, папа. - Чувство смятения росло. - Я боюсь опалить глаза. Сжечь сетчатку.
"Но я верю, - пел Марвин, - мужчина и женщина - лучшие друзья... и я привязан к ней... до самого конца".
- Не волнуйся. - Теперь отец почти пыхтел. - У тебя есть еще двадцать секунд. Самое меньшее. Поэтому не волнуйся. И не оборачивайся.
Джесси услышала хлопок резинки, но это были его шорты, а не ее; ее трусики были там, где им и полагалось быть, однако Джесси поняла, что если она посмотрит вниз, то сможет увидеть их - вот как высоко он подобрал подол ее платья.
- Ты любишь меня? - снова спросил он, и, хотя Джесси охватило предчувствие, что правильный ответ на этот вопрос стал неправильным, ей было всего десять лет, и это было единственным ответом, который она могла дать. Джесси ответила, что любит.
"Докажи, докажи", - просил Марвин, понизив голос.
Страницы: [ 1 ] [ ] [ ] [ ]
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 30%)
» (рейтинг: 76%)
» (рейтинг: 82%)
» (рейтинг: 73%)
» (рейтинг: 28%)
» (рейтинг: 48%)
» (рейтинг: 64%)
» (рейтинг: 44%)
» (рейтинг: 52%)
» (рейтинг: 49%)
|