 |
 |
 |  | Когда последняя капля вышла из меня, я отпускаю Танюшкино тело, и она безвольно соскальзывает на пол. Таня сидит на коленях лицом ко мне. Ее волосы растрепались, а в глазах туман. Она приоткрыла свой ротик, жадно ловя воздух, чем я и решил воспользоваться, поднеся свою мокрую от сока и спермы головку к её губам. Танюша безропотно обхватила своими пальчиками мой слегка опавший ствол и принялась с наслаждением вылизывать мою головку. |  |  |
|
 |
 |
 |  | - Ах ты, похотливая тварь! - Приговаривал мужчина, всаживая вибратор, по самую рукоятку, в тело своей матери, содрогающееся от приближающегося оргазма. Старуха вскрикнула, прогнулась, её ноги напряглись, и судороги оргазма прокатились по её телу, и она снова потеряла сознание. Садист, оставив работающий вибратор, в теле ещё дёргающейся женщины, склонился над ней. Сминая лицо жертвы, он заставил её открыть рот. Взяв поводок, и вставил его ей в рот, заставив закусить, и бросил его жертве на спину. Сняв трусы и смазав вставший член смазкой, он приблизился к бесчувственной старухе. Раздвинув её ягодицы, он вставил член ей в анус и начал сношать, лежащую без чувств мать в задний проход. Войдя в раж, он взял поводок и натянул его. Голова старухи сильно запрокинулась, тело прогнулось, и садист с ещё большим рвением продолжил дрючку. От боли, пожилая женщина пришла |  |  |
|
 |
 |
 |  | Двое мужчин постарше сидели голыми. Одного я узнала, это был сероглазый. Хотя его глаз сейчас не было видно - он сидел спиной. Мне удалось подробно его оглядеть. В меру накачанное в нужных местах тело будоражило, но отсутствие волос на туловище несколько разочаровывало. Другой был свирепого вида мужиком с аккуратной бородкой, усиками и неприлично крупным естеством под пивным пузцом. Он сидел рядом с сероглазым в полупрофиль к двери. Я прозвала его для себя Директор. Растительностью бородатый не был обижен, учитывая не только тело, но и голову. Профессионально профилированная густая шевелюра дополняла высокий лоб, перетекающий в благородный профиль. Моя природная деликатность не смогла победить женское восхижение, и я как полная идиотка уставилась ему между ног. |  |  |
|
 |
 |
 |  | Член у меня еще не встал и я предложил Сашке продолжить. Он положил Наташу спиной на диван и лег на нее сверху. Жена развела в стороны свои ноги и слегка согнула их в коленях. А Сашка снова ввел свой член в Наташину письку и стал выполнять в ней поступательные движения. Я положил ладонь ей на лобок и указательным пальцем стал ласкать клитор. Саня снова стал наращивать темп. Наташа тяжело дышала и двигалась навстречу Сашкиному члену. Минут через десять она снова задергалась и стала кончать. |  |  |
|
|
Рассказ №21904
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Суббота, 28/09/2019
Прочитано раз: 23760 (за неделю: 88)
Рейтинг: 23% (за неделю: 0%)
Цитата: "Мама отбрасывает волосы, короткое каре, вздергивая голову. Ее грудь, не стесненная бюстгалтером, подпрыгивает под тонкой тканью. Мне отчетливо видны вставшие соски и моему перчику это почему-то очень, очень приятно. Я хочу его погладить, но понимаю, даже сквозь сон, что нарушу волшебство этих утренних часов и терплю. Мой взгляд скользит по маминой фигуре, от тонкой шеи, что кажется такой изящной под гривой русых волос, до места, где задравшаяся ночнушка почти показала мне ее попу, и я почти не слушаю, о чем она говорит. - Григорий Иваныч, если деньги срочно отдать надо - я на работе займу и в обед могу зайти, отдать вам - льется мамин голосок - Хорошо, тогда к часу заходите, я забегу. Я снова засыпаю, времени еще навалом...."
Страницы: [ 1 ]
Шел 94й год, в стране, еще недавно бывшей какой-никакой державой, давно наступила анархия. Мой отец, военный, умер в один день с началом очередной Олимпиады. Денег ему платили, как я сейчас понимаю, немного, но у нас хотя бы была служебная квартира, из которой нас почти сразу и выселили. Моя мама, до того преподававшая французский в одной из школ северной столицы, и содержать нас, и снимать жилье в Питере не могла. Какое-то время мы мыкались по знакомым, но это быстро закончилось - я отчетливо помню этот день, третье марта 1994го. Тогда, после очередного переезда, мы бросили свои невеликие пожитки в комнате коммуналки, которую нам сдал дед Гриша - вроде бы дальний родственник отца или, может, какой-то его знакомый.
Утро было туманным и, несмотря на начавшуюся вроде весну, здорово морозным. Меня, четырнадцатилетнего распиздяя, разбудил звонок пожелтевшего от времени дискового телефона - сквозь неразвеявшийся еще сон я увидел, как мама выбежала в из своего закутка за шкафом, подняла трубку. Все было так, словно сон продолжался, поэтому я не нашел ничего постыдного в том, что мой перчик приподнял трусы - конечно, маму я не хотел. Просто вся эта обстановка - сонное тепло, длинноногая, не старая еще блондинка в короткой ночной рубашке наклоняется над обшарпанной тумбочкой, снимая трубку. Черная ночнушка задирается, открывая крепкие белые бедра все выше и выше - еще чуть-чуть и покажутся трусики.
Мама отбрасывает волосы, короткое каре, вздергивая голову. Ее грудь, не стесненная бюстгалтером, подпрыгивает под тонкой тканью. Мне отчетливо видны вставшие соски и моему перчику это почему-то очень, очень приятно. Я хочу его погладить, но понимаю, даже сквозь сон, что нарушу волшебство этих утренних часов и терплю. Мой взгляд скользит по маминой фигуре, от тонкой шеи, что кажется такой изящной под гривой русых волос, до места, где задравшаяся ночнушка почти показала мне ее попу, и я почти не слушаю, о чем она говорит. - Григорий Иваныч, если деньги срочно отдать надо - я на работе займу и в обед могу зайти, отдать вам - льется мамин голосок - Хорошо, тогда к часу заходите, я забегу. Я снова засыпаю, времени еще навалом.
В восемь утра мама, уже собранная, накрашенная и пахнущая какими-то особенным, официально-отчужденными духами, будит меня. На ней уже не ночнушка, а все скрывающий пиджак с набитыми ватой плечами и юбка-карандаш из какой-то плотной, невзрачной ткани - учительская униформа. "Так, молодой чемодан, я на работу, а тебя ждет школа. Вставай-вставай, петушок пропел давно, - мама присаживается рядом на диванчик и надевает сапоги на каблучках. На миг ее юбка чуть отъезжает, показывая совсем немного стройных ног, чуть выше колена, и я снова, как вспышкой, вспоминаю утреннюю сцену. Мой маленький перчик подпрыгивает и в этот раз вполне осознанно. Я отвожу взгляд, испугавшись, что мама только по нему все поймет. И будет ужасненько стыдно. Ужасненько-ужасненько. "Ну, не вешай нос, гардемарин! - улыбается мне мама, вскочив с диванчика - увидимся вечером!"
Школа, где преподает мама - на другом конце Петербурга. Я же должен ходить в местную хмызню, поэтому и выходить из дома я могу позже. Хотя выходить я никуда и не собирался, ученик я был и так далеко не из первых, а в свете постоянных переездов и смен одной школы на другую - посещал родной седьмой класс не чаще двух раз в неделю. Тогда, во времена всеобщего упадка, это было не то, что бы у всех и всегда, но и редкостью тоже не было. Я вылез из постели часам к десяти, послонялся по нашим десяти квадратным метрам, сходил в туалет. Успел пообедать остатками вчерашних макарон, когда вдруг вспомнил, что к часу заявится дед Гриша, да и мама должна зайти с работы - утром они, похоже, о плате за комнату говорили. Взглянув за окно я расхотел шароебится по улице - за окном было от силы градусов десять. Недолго думая, я забрался в платяной шкаф, разделяющий нашу "гостинную" и "спальню", запасшись книжкой о Бешеном - шкаф шкафом только назывался, это было неказистое сооружение из гипсокартона и досок, щелястое и скрипучее, и света через те щели было вполне достаточно для чтения.
Страницы: [ 1 ]
Читать из этой серии:»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 67%)
» (рейтинг: 87%)
» (рейтинг: 62%)
» (рейтинг: 32%)
» (рейтинг: 53%)
» (рейтинг: 47%)
» (рейтинг: 66%)
» (рейтинг: 62%)
» (рейтинг: 75%)
» (рейтинг: 56%)
|