 |
| |
| | Но ведь так бывает: вдруг окажется в электричке или в автобусе-троллейбусе ватага парней - ты скользнешь по ним взглядом, и - ни на ком твой взгляд не задержится, никого из ватаги не выделит, и ты, равнодушно отворачиваясь, тут же забывая эти лица, снова продолжишь смотреть в окно; а бывает: взгляд зацепится за чьё-то лицо, и ты, о человеке совершенно ничего не зная, вдруг почувствуешь к нему живой, невольно возникающий интерес - неслышно дрогнет в груди никому не видимая струна, зазвенит томительная мелодия, слышимая лишь тебе одному, и ты, стараясь, чтоб взгляды твои были незаметны, начнешь бросать их на совершенно незнакомого парня, с чувством внезапно возникшей симпатии всматриваясь в мимику его лица, в его жесты, в его фигуру, и даже его одежда, самая обычная, банальная и непритязательная, покажется тебе заслуживающей внимания - ты, исподтишка рассматривая мимолётного попутчика, будешь по-прежнему казаться отрешенно погруженным в свои далёкие от окружающих тебя людей мысли-заботы, и только мелодия, внезапно возникшая, никем не слышимая, будет томительно бередить твою душу, живо напоминая о несбывающихся встречах - о том, что могло бы случиться-произойти, но никогда не случится, никогда не произойдёт, и ты, вслушиваясь в эту знакомую тебе мелодию о несовпадающих траекториях жизненных маршрутов, будешь просто смотреть, снова и снова бросая исподтишка свои мимолётно скользящие - внешне безразличные - взгляды; а через две-три-четыре остановки этот совершенно неизвестный тебе парень, на мгновение оказавшийся в поле твоего внимания, выйдет, и ты, ровным счетом ничего о нём не зная, не зная даже его имени, с чувством невольного сожаления о невозможности возможного проводишь его глазами... разве так не бывает, когда, ничего о человек не ведая, мы без всякого внешнего повода выделяем его - единственного - из всех окружающих, совершенно не зная, почему так происходит - почему мы выделяем именно его, а не кого-либо другого? . . Сержанты, стоявшие в коридоре, были еще совершенно одинаковы, совершенно неразличимы, но при взгляде на одного из них у Игоря в груди что-то невидимо дрогнуло - неслышно ёкнуло, рождая в душе едва различимую мелодию, упоительно-томительную, как танго, и вместе с тем сладко-тягучую, как золотисто-солнечный мёд, - Игорь, еще ничего не зная о сержанте, стоящем наискосок от него, вдруг услышал в своей душе ту самую мелодию, которую он слышал уже не однажды... но вслушиваться в эту мелодию было некогда: дверь, на которой была прикреплена табличка с надписью "канцелярия", в тот же миг открылась, и в коридоре появился капитан, который оказался командиром роты молодого пополнения; скользнув по прибывшим пацанам взглядом, он велел им построиться - и, называя сержантов по фамилиям, стал распределять вновь прибывших по отделениям; Игорь стоял последним, и так получилось, что, когда очередь дошла до него, он оказался один - капитан, глядя на Игоря, на секунду запнулся... "мне его, товарищ капитан", - проговорил один из сержантов, и Игорь, тревожно хлопнув ресницами, тут же метнул быстрый взглядом на сказавшего это, но капитан, отрицательно качнув глазами, тут же назвал чью-то фамилию, которую Игорь из-за волнения не расслышал, добавив при этом: "забирай ты его", - Игорь, снова дрогнув ресницами - не зная, кому из сержантов эта фамилия, прозвучавшая из уст капитана, принадлежит, беспокойно запрыгал взглядом по сержантским лицам, переводя беспомощный, вопросительно-ищущий взгляд с одного лица на другое, и здесь... здесь случилось то, чего Игорь, на секунду переставший слышать мелодию, не успел даже внятно пожелать: тот сержант, которого Игорь невольно выделил, глядя на него, на Игоря, чуть насмешливым взглядом сощуренных глаз, смешно постучал себя пальцем по груди, одновременно с этим ему, Игорю, говоря: "смотри сюда", - и Игорь, тут же снова услышавший своё сердце - снова услышавший мелодию своей души, совершенно непроизвольно улыбнулся, глядя сержанту в глаза... он, Игорь, улыбнулся невольно, улыбнулся, движимый своей вновь зазвучавшей мелодией, улыбнулся открыто и доверчиво, как улыбаются дети при виде взрослого, на которого можно абсолютно во всём положиться, но сержант, проигнорировав этот невольный, совершенно непреднамеренный порыв, на улыбку Игоря никак не отреагировал, - коротко бросив Игорю "следуй за мной", вслед за другими сержантами он повёл Игоря в глубину спального помещения, чтоб показать, где располагается отделение, в которое Игорь попал, и где будет на время прохождения курса молодого бойца его, Игоря, кровать и, соответственно, тумбочка... всё это произошло неделю назад, - через полчаса от пацанов, которые прибыли чуть раньше, Игорь узнал, что сержанта его отделения зовут Андреем... | | |
| |
|
| |
| | Обалдевшая от удара женщина пыталась что-то молвить, но ее лицо превратилось в куриную гузку, а губы вытянулись и лишь шепелявили что-то, отдаленно похожее на протест. Жирик злобно рыкнул и резким движением наклонил ее на барьер. | | |
| |
|
| |
| | Несильно надавив на тюбик, я ввела его горлышко внутрь. Анус наполнился ощущением холодной шероховатой поверхности. Выдавливая гель внутрь, я чувствовала, как он, задержавшись вначале, стал проникать вглубь, омывая прохладой окружавшие его стенки. | | |
| |
|
| |
| | Она уперлась своим очком в хуй Лехи, такого он явно не ожидал. Замерев и затаив дыхание, на полусогнутых ногах он старался не шевелиться. Мама что-то переключала на плеере, выбрав подходящую композицию для продолжения чистки ковра, тишину разорвал ритмичный, громкий звук зажигательной мелодии. Под такие песни обычно танцуют Booty Dance, это когда девушки трясут своими задницами в разных позах. Этакий RnB или же Hip-Hop. Подхватив первый всплеск ритма, мамочка резко подалась назад. Лехин живот уперся в ее огромные, накаченные ягодицы, а его хуй полностью погрузился в ее узкую пещерку. Тут же мама начала проделывать своим тазом виляющие движения влево и вправо, при этом не выпуская хуй из своей жопы, он просто выскальзывал почти до головки, но оставался внутри, затем она остановилась и затрясла булками. О боже они раскачивались и блестели от смазки, а Лехин хуй торчал у нее из очка наполовину. После она снова резко насадилась на него до самого основания, раздался характерный хлюп и шлепок маминых ягодиц об Лехин торс. Стоя раком моя мама крутила задницой, при этом хуй Лехи торчал из ее анального отверстия не покидая его, я же в это время надрачивал свой, выглядывая из-за прикрытия. Мне было страшно что Леха начнет кончать ей в очко и она заметит потом что из ее жопы вытекает сперма.
Через несколько минут принятия Лехиного хуя у себя в тесном анале, она все-таки разобралась с пятном на ковре и начала двигаться по ковру на четвереньках чтобы полностью его отчистить. Леха не выпуская свою залупу из ее жопы, на полусогнутых походкой краба передвигался с ней в такт. В местах очередной остановки он вгонял ей хуй по самые яйца и откровенно ебал ее в жопу у меня на глазах. Она же делая вид что не замечает, тщательно пыталась отчистить ковер обеими руками, все так же оттопырив голый зад вверх. Бесконечно продолжаться это конечно же не могло и Леха начал испытывать мышечные спазмы в полусогнутых ногах из-за приближающейся спермы к головке его члена.
Он начал резко выпрямляться в ногах, его член при это все еще был в маминой жопе, его сильно изогнуло вниз, но тонус маминого очка похоже пришел в норму и она стиснув его не совсем хотела расставаться с ним. Разогнувшись почти полностью, головка члена соскользнула из ее очка и член по инерции, устремился вверх, разбрызгивая сперму и смазку по маминой спине и волосам. В этот момент мама почти не двигаясь покорно стояла раком и принимала душ из белой, полупрозрачной, мужской семенной жидкости максимально задрав пизду вверх. Наблюдая за пульсирующими движениями ее тугой дырки и стекающей спермы по ее спине, Леха стал медленно отходить спиной вперед, натягивая при этом свои штаны. После секундной паузы, мама продолжила уборку как не в чем небывало. Мы быстро собрались и ушли на улицу, все еще опасаясь быть разоблаченными. Там мы почти до вечера обсуждали произошедшее.
Вернувшись вечером домой, я впервые за долгий день увидел мамино лицо. Оно сияло в улыбке и румянце на щеках. Так же как и она, блистала вся квартира. Она помогла мне раздеться, накормила ужином, рассказывая всякую ерунду о каких-то платьях и туфлях, не слова о том что произошло. Я был доволен как слон.
По воскресениям мы не учились и уроки в субботу вечером я обычно не делал, поэтому я пошел поиграл на приставке и через пару часов завалился в кровать. Тут же заскрипела дверь в мою комнату, вошла мама и села на край кровати. Притворяясь что уже сплю, я лежал лицом к стене и спиной к ней, дабы избежать неловкой беседы на ночь. Она потянулась ко мне и положила руку мне на плечо. От нежного прикосновения я невольно чуть-чуть повернулся ухом к ней, чтобы послушать.
- А хотите завтра с Лешкой растянуть сразу двумя хуями мамину тугую дырку?
Я тут же покраснел и не поверивший своим ушам медленно кивнул головой. Она поцеловала меня в щеку и встав с кровати вышла из комнаты, оставив в ней только свой нежный, ванильно-клубничный аромат.
(Продолжение следует...) | | |
| |
|
Рассказ №13181
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Пятница, 07/10/2011
Прочитано раз: 20961 (за неделю: 1)
Рейтинг: 86% (за неделю: 0%)
Цитата: "Саша резко раздвигает ноги Теты, закрепленные в желобах и поднимает их выше. Теперь метелка хлещет и по щелке. Это уже чуть больно, но боль сладкая, ее хочется еще и еще. А когда Саша протягивает хвосты между ее ногами, слегка прижимая их рукой, хочется, чтобы хвосты стали бесконечными и бесконечно же тянулись, лаская. И снова по попе, по спине, по бедрам, то чуть сильнее, то совсем поглаживая, то крутясь кольцом, то падая плашмя, накрывая почти все тело, то вскользь. И здесь никто не приказывает ничего считать, да и считать тут нечего. Только просить про себя - еще, еще, пусть никогда не кончается...."
Страницы: [ 1 ]
Еще одна комната, стены обиты обожженным деревом, опять крюки и цепи кругом. Непонятное устройство, из которого торчит штанга с насаженным на нее огромным членом. В центре комнаты странное ложе - с одной стороны доска с тремя дырками, с другой какие-то желоба с шарнирами - свисают широкие ремни. Узкий шкаф у стены - уж наверняка не с конфетами, какая-то доска на козлах. В комнате все те же Андрей и Саша. На лице Теты непроизвольное разочарование, ей очень хочется почувствовать в себе мужчину, а этим она зачем. Увы, Андрей сразу замечает гримаску.
- А не рано ли, кусок мяса, начала носик морщить? Саша, посади-ка ее для начала на "кобылу", пусть подумает о жизни. А то совсем уже страх потеряла, еще и в нас с тобой начнет ножиком тыкать.
Такому приказанию Саша только рад. Так вот для чего козлы с доской. Тету усаживают верхом, связанные руки к кольцу на потолке, ноги - к кольцам на полу. Ребро доски не сточено на острие, но, все же, довольно узкое.
- Какие грузы?
- Пока никаких, не будем совсем уж... . Пойдем, посмотрим, что там дальше на арене. Сиди, кусок мяса, медитируй.
Сначала вроде ничего, неудобно, не более, но это только сначала. Очень скоро Тете начинает казаться, что доска разрежет ее пополам. Это конечно преувеличение, ребра доски закруглены и отшлифованы, ран не будет, но ощущение именно такое. Тета вдруг догадалась, что такое - поставить на пилу и ее пробивает холодом. Вот так же, наверно, сидеть одной в каком-нибудь подвале, разрезать саму себя и медленно сходить с ума. Тета пытается ерзать и быстро понимает, что ерзать еще хуже. Только замереть, закусить губы и ждать.
Думать о жизни, как сказал Андрей. Но что думать. Закончится Круг и она опять станет никем. Принесенной, которая никому здесь особо не нужна. Не нужна Вадиму и Светику и уж тем более не нужна Андрею с Сашей. Они возятся с ней, потому, что она воспитанница их друга. Вернуться к Хозяину, он же простил ее? А если он не примет? Он же сам сказал - пришла пора расставаться.
Вернуться, чтобы еще раз услышать эти слова? Тете приходит в голову мысль, что, может, она тоже виновата, когда решила, что уже имеет право хотеть и не хотеть, когда сама сделала все, чтобы заколдовать Хозяина собой, приблизить к себе. А он, такой сильный и умный, зачем он поддался. Зачем не выпорол ее, не отхлестал по щекам, не поставил на место. Может, вместо удара ножом, надо было упасть на колени, прижаться к ногам, попросить и дальше пороть и воспитывать.
И все звучал и звучал в голове у Теты этот старый заезженный мотив. Звучал, как звучал в миллионах голов до этого и после еще зазвучит в миллионах. Что нажимая, можно только сломать. Что мягкое очень часто бывает сильнее твердого. Что не стоит никуда спешить - поспешив можно опоздать навсегда. Лучше ждать, смотреть, слушать ветер и водопад. Что должно прийти - придет.
Чего не должно, не случится все равно. И плеть может оказаться букетом роз, и букет роз обернется вдруг плетью, сразу не понять. Не стоит и пытаться. Слушать, смотреть, чувствовать... Боль сменится наслаждением или наслаждение болью, опять и опять. В какой точке одно перейдет в другое, в третье? Мягкое в каменное а яркое в холод, в память, в спокойствие... Подскажет старик из деревни у водопада, синий дракон в кабинете Вадима, цепочка на шее, жестокая перчатка дамы в черном...
- Смотри, Саша, она, похоже, действительно медитирует. Какой интересный персонаж. Понимаю Третьего, девочка совсем не простая. Ладно. Уложи ее в кроватку и позови Хрена через часик.
- Господин...
- Ты хочешь поспорить? Или не расслышал?
- Да, господин, слушаюсь.
- Вот-вот. И чтоб со всем старанием.
Саша развязывает Тету и снимает ее с "кобылы". Но только затем, чтобы уложить на странное ложе. Оказывается доска с дырками раскладывается на две половинки, чтоб потом снова сложиться, надежно зафиксировав руки и голову, а в желоба укладываются ноги. К тому же их еще можно сгибать и раздвигать как заблагорассудится. Один ремень захлестывается на талии, другие крепят бедра, колени, щиколотки. Саша срезает с нее остатки лохмотьев. Андрей ставит кресло перед торчащей из колодок головой Теты, поднимает ее за волосы, смотрит в глаза.
Тете очень хочется ответить злым взглядом, но она спохватывается. Даже не потому, что накажут. Просто она снова вспоминает, что не надо спешить, что Андрей, Вадим, Светик, или кто-то еще, часть того же ветра, что и объявление о посадке на междуреченский поезд, дурак лейтенант на вокзале и кусочек картона с голограммой. Пусть несет. Ему виднее, куда.
Андрей достает небольшой тюбик, отворачивает крышечку и умело колет Тету в плечо.
- Не бойся, девочка, это для повышения чувствительности. Ты станешь воспринимать все более ярко и... и вообще не бойся. Все уже позади.
Тета не боится - голос Андрея звучит мягко и спокойно. Да и вообще она уже не боится. Почти.
За ее спиной - обернуться посмотреть нельзя, все тело жестко зафиксировано - Саша чем-то взмахивает, раздается свист. Тета сжимается непроизвольно, ожидая удара. И удар приходит. Только боли нет совсем. Словно огромная, мягкая многопалая рука совсем легко шлепает ее попу еще и еще. Спускается на бедра, поднимается на спину и Тета жмурится от удовольствия. Плети Хозяина, ремень Андрея приносили боль, а эта мягкая метелка (потом Тета узнает, что метелку зовут - флоггер) ласкает, массирует, гладит.
Саша резко раздвигает ноги Теты, закрепленные в желобах и поднимает их выше. Теперь метелка хлещет и по щелке. Это уже чуть больно, но боль сладкая, ее хочется еще и еще. А когда Саша протягивает хвосты между ее ногами, слегка прижимая их рукой, хочется, чтобы хвосты стали бесконечными и бесконечно же тянулись, лаская. И снова по попе, по спине, по бедрам, то чуть сильнее, то совсем поглаживая, то крутясь кольцом, то падая плашмя, накрывая почти все тело, то вскользь. И здесь никто не приказывает ничего считать, да и считать тут нечего. Только просить про себя - еще, еще, пусть никогда не кончается.
Тета слышит, как Саша бросает свой инструмент и с удивлением чувствует на попе его руки. Никакого интереса в них не чувствуется. Саша растирает, массирует ее тело и Тета осознает, как горит уже кожа. И осознает еще, как это тепло под Сашиными руками уходит вглубь, протекает через тело, заполняет его, греет. Саша вновь берется за метелку, и ласкающие удары снова гуляет по телу Теты. И снова руки и снова тепло уходит вглубь.
А это уже не флоггер. Это уже что-то жесткое, и звук от ударов другой. Это уже почти больно, но вся прелесть в этом почти. Когда удар не протыкает насквозь и не приходится сдерживать стон, а только обещает боль. Потом. Может быть. Когда захочется сильнее и еще сильнее. Флоггер гладил и ласкал, а тут уже не мягкая ласка, а зов, на который хочется отозваться и идти следом, куда поведут. Веря, что там, куда приведут, зашумит водопад, зажгутся десятки разноцветных солнц, взлетят огненные птицы и ничего никогда не кончится.
Тета откликается на зов и идет. Вбирает кожей удары плети и они растекаются по всему телу. Оказывается, когда под кожей плещется жидкое тепло, удары уже не обжигают и не ранят кожу. Они проходят вглубь и распадаются там на сотни разноцветных звездочек. Звездочки летают внутри тела, как шарики, касаются кожи изнутри и там, где они касаются, включаются изумительнейшие вибрации. Тело становится легким и, если бы не ремни, взлетело бы. Жаль, что звездочки все же гаснут. А следующего удара так долго ждать. Чаще, Саша, еще чаще. И сильнее.
И Саша будто слышит эту молчаливую просьбу. Удары становятся чаще, и кажется, что плеть уже проходит тело насквозь, вылетая с другой стороны, кажется, что тела вообще уже нет, есть только сгусток вибраций и дрожь в каждой клеточке. Кажется, что сейчас рассыплешься сверкающими осколками...
- Тормози, Саша - голос Андрея.
- Не надо ее в спейс. Рано ей. Ни мы ее реакций не знаем, ни она сама не знает.
Саша послушно замедляет ритм и опять берет флоггер.
Сволочь Андрей, что ему жалко. Ведь еще совсем чуть-чуть и она все поняла бы - Тета уже забыла, что думала всего полчаса назад. И Андрей будто слышит эти мысли.
- Не спеши, девочка. Все у тебя еще будет.
Тета слышит, как за спиной открывается дверь. Андрей кивает вошедшему
- Прости, Володя, что сорвал, компенсирую, очень нужно. Тут у нас одна важная особа, видишь, даже Сашу на нее не пожалел. Постарайся.
И Володя старается. Тета чувствует, как сначала в ее анус вводят легко вибрирующий предмет, потом этот предмет увеличивается в размерах, а еще потом она получает то, о чем мечтала весь день. Член. Но после Сашиной порки, после разноцветных брызг внутри тела, член сначала кажется ей не очень впечатляющим. Тета успевает удивиться, тому, что с ней обращаются как с неодушевленным предметом. У нее ничего не спрашивают, ей, похоже, вообще не интересуются. Однако же ей настолько хорошо от того, что с ней делают, как только вообще может быть, и как ей ни с кем никогда еще не было. Что за секрет в этом сочетании беспомощности, страха и боли? Может прав Хозяин, и, чтобы все получить, надо сначала все отдать? И только умение отдать себя полностью может вызвать ответное желание?
Страницы: [ 1 ]
Читать из этой серии:»
»
»
»
»
»
»
»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 24%)
» (рейтинг: 76%)
» (рейтинг: 84%)
» (рейтинг: 0%)
» (рейтинг: 58%)
» (рейтинг: 68%)
» (рейтинг: 65%)
» (рейтинг: 84%)
» (рейтинг: 82%)
» (рейтинг: 78%)
|
