 |
| |
| | Их роту, роту молодого пополнения, сержанты привели в баню сразу после ужина, и пока они, одинаково стриженые, вмиг ставшие неразличимыми, в тесноте деловито мылись, а потом, получив чистое бельё, в толчее и шуме торопливо одевались, сержанты-командиры были тут же - одетые, они стояли в гулком холодном предбаннике, весело рассматривая голое пополнение, и Денис... вышедший из паром наполненного душевого отделения, голый Денис, случайно глянувший в сторону "своего" сержанта, увидел, как тот медленно скользит внимательно заторможенным взглядом по его ладному, золотисто порозовевшему мокрому телу, еще не успевшему утратить черты юной субтильности, - Денис, которому восемнадцать исполнилось буквально за неделю до призыва, был невысок, строен, и тело его, только-только начинавшее входить в пору своего возмужания, еще хранило в безупречной плавности линий юно привлекательную мальчишескую грациозность, выражавшуюся в угловатой мягкости округлых плеч, в мягкой округлости узких бедёр, в сочно оттопыренных и вместе с тем скульптурно небольших, изящно округлённых ягодицах с едва заметными ямочками-углублениями по бокам - всё это, хорошо сложенное, соразмерно пропорциональное и взятое вместе, самым естественным образом складывалось в странно привлекательную двойственность всей стройной фигуры, при одном взгляде на которую смутное томление мелькало даже у тех, кто в чувствах, направленных на себе подобных, был совершенно неискушен; из коротких, но необыкновенно густых смолянисто-черных волос, ровной горизонтальной линией срезавшихся внизу плоского живота, полуоткрытой головкой свисал книзу вполне приличный, длинный и вместе с тем по-мальчишески утолщенный - на сосиску-валик похожий - член, нежная кожа которого заметно выделялась на фоне живота и ног более сильной пигментацией, - невольно залюбовавшись, симпатичный стройный парень в форме младшего сержанта, стоя на чуть раздвинутых - уверенно, по-хозяйски расставленных - ногах, смотрел на голого, для взгляда абсолютно доступного Дениса медленно скользящим снизу верх взглядом, и во взгляде этом было что-то такое, отчего Денис, невольно смутившись, за мгновение до того, как их взгляды могли бы встретиться, стремительно отвёл глаза в сторону, одновременно с этим быстро поворачиваясь к сержанту спиной - становясь в очередь за получением чистого белья... и пока он стоял в очереди среди других - таких же голых, как он сам - парней, ему казалось, что сержант, стоящий сзади, откровенно рассматривает его - скользит омывающим, обнимающим взглядом по его ногам, по спине, по плечам, по упруго-округлым полусферам упруго-сочных ягодиц, - такое у него, у Дениса, было ощущение; но когда, получив нательное бельё - инстинктивно прикрывая им низ живота, Денис повернулся в ту сторону, где стоял сержант, и, непроизвольно скосив глаза, мимолётно скользнул по лицу сержанта взглядом, тот уже стоял к Денису боком - разговаривал о чем-то с другим сержантом, держа при этом руки в карманах форменных брюк, и Денис, отходя с полученным бельём в сторону, тут же подумал, что, может, и не было никакого сержантского взгляда, с неприкрытым интересом скользящего по его голому телу, - Денис тут же подумал, что, может быть, всё это ему померещилось - показалось-почудилось... ну, в самом деле: с какой стати сержанту - точно такому же, как и он, парню - его, голого парня, рассматривать? - подумал Денис... конечно, пацаны всегда, когда есть возможность, будь то в душевой или, скажем, в туалете, друг у друга обязательно смотрят, но делают они это мимолётно и как бы вскользь, стараясь, чтоб взгляды их, устремляемые на чужие члены, были как можно незаметнее - чтобы непроизвольный и потому вполне закономерный, вполне естественный этот интерес не был истолкован как-то превратно, - именно так всё это понимал не отягощенный сексуальной рефлексией Денис, а потому... потому, по мнению Дениса, сержант никак не мог его, нормального пацана, откровенно рассматривать - лапать-щупать своим взглядом... "показалось", - решил Денис с легкостью человека, никогда особо не углублявшегося в лабиринты сексуальных переживаний; мысль о том, что сержант, такой же точно парень, ничем особым не отличавшийся от других парней, мог на него, обычного парня, конкретно "запасть" - положить глаз, Денису в голову не пришла, и не пришла эта мысль не только потому, что всё вокруг было для Дениса новым, непривычным, отчасти пугающим, так что на всякие вольные домыслы-предположения места ни в голове, ни в душе уже не оставалось, а не пришла эта, в общем-то, не бог весть какая необычная мысль в голову Денису прежде всего потому, что у него, у Дениса, для такой мысли не было ни направленного в эту сторону ума, ни игривой фантазии, ни какого-либо предшествующего, хотя бы мимолетного опыта, от которого он мог бы в своих догадках-предположениях, видя на себе сержантский взгляд, оттолкнуться: ни в детстве, ни в юности Денис ни разу не сталкивался с явно выраженным проявлением однополого интереса в свой адрес, никогда он сам не смотрел на пацанов, своих приятелей-одноклассников, как на желаемый или хотя бы просто возможный объект сексуального удовлетворения, никогда ни о чем подобном он не думал и не помышлял - словом, ничего такого, что хотя бы отчасти напоминало какой-либо однополый интерес, в душе Дениса никогда ни разу не шевелилось, и хотя о таких отношениях вообще и о трахе армейском в частности Денис, как всякий другой современный парень, был наслышан более чем достаточно, применительно к себе подобные отношения Денис считал нереальными - совершенно невозможными, - в том, что всё это, существующее вообще, то есть существующее в принципе, его, обычного парня, никогда не касалось, не касается и касаться в будущем никаким боком не может, Денис был абсолютно уверен, и уверенность эта была не следствием осознанного усвоения привнесённых извне запретов, которые в борьбе с либидо трансформировались бы в четко осознаваемую внутреннюю установку, а уверенность эта, никогда не нуждавшаяся ни в каких умственных усилиях, безмятежно покоилась на тотальном отсутствии какого-либо интереса к однополому сексу как таковому - Денис в этом плане в свои восемнадцать лет был глух, как Бетховен, и слеп, как Гомер, то есть был совершенно безразличен к однополому сексу, еще не зная, что у жизни, которая априори всегда многограннее не только всяких надуманных правил, но и личных жизненных представлений-сценариев, вырабатываемых под воздействием этих самых правил, есть своя, собственным сценарием обусловленная внутренняя логика - свои неписаные правила, и одно из этих объективно существующих правил звучит так: "никогда не говори "никогда". | | |
| |
|
| |
| | Ангелина подошла к выставленной попке Насти и приставила большую головку черного дилдо к сомкнутым губкам. Проведя по ним несколько раз вверх-вниз, она смазала головку выделениями женщины и обхватив дилдо рукой стала надавливать бедрами. Ольга просунула руку под тело Насти и сменила ее пальцы своими. Губки Насти стали расходиться в стороны по давлением головки. Настя крутила попкой пытаясь поскорее насадиться на этот член. Вскоре головка проникла внутрь Насти. | | |
| |
|
| |
| | Господи, стоит поголодать годик-другой, чтобы потом попасть на такое сексуальное пиршество... Вчера было изумительно, сегодня - не хуже - ну просто праздник какой-то... Подмахиваю одновременно и бедрами, и головой, что-то мычу, потная, в сперме... А меня пользуют двое смуглых, пухлых, еще более потных и остро пахнущих самцов... Вот оно единение Востока Запада - белая сучка на могучих бивнях двух черных (пардон, все-таки, коричневых) кобелей... Идиллия... Еще, еще, ещеооооооооооооооооооооуууууууу!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! | | |
| |
|
| |
| | Ребята все сделали, как я сказал, Димка принялся мыть зад Сашке, а Сашка нагнулся и подставил свой зад для мытья. Пока Дима намыливал Сашкины ягодицы и прохаживался мочалкой между ног у него встал член, вполне неплохой для его возраста, примерно четырнадцать сантиметров, и в два пальца толщиной, похоже, даже сам Дима не ожидал такой реакции своего члена. | | |
| |
|
Рассказ №13451
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Воскресенье, 01/01/2012
Прочитано раз: 125088 (за неделю: 166)
Рейтинг: 76% (за неделю: 0%)
Цитата: "Я окончательно перешёл на похабный подростковый сленг, но ведь дойки и правда были клевыми, иначе не скажешь! Честный третий размер, аккуратные сосочки, не знавшие прикосновения младенческих губ, бледно-шоколадный ореол вокруг. Конечно, возраст давал о себе знать - полные груди немного висели, и тест с карандашом (это когда под сиськи закладывают карандаш и он должен свободно выпадать) моя Лена не прошла бы, но всё же......"
Страницы: [ 1 ] [ ]
Но нужно было бить на поражение, чтобы психологическая броня не просто треснула, а развалилась на куски.
Я приобрел немного дури и подбросил пакетик ей в пальто. А потом сам навёл на неё ментов - в тот самый момент, когда вызвался проводить её домой. Выглядело это эффектно - хамские лица мусоров, слёзы в глазах Елены Сергеевны, моё рыцарское поведение. Потом нас ждал молниеносный рейд в районное УВД, где выяснилось, что паспорта у Елены Сергеевны нет... Следователь попался молодой, понимающий. Я вызвался поговорить с ним наедине и уговорил снять обвинение. Пришлось изрядно потратиться на этот своеобразный "залог" , однако теперь моя жертва была связана по рукам и ногам. Тем более, что я всё равно тратил не собственные деньги, а украденные моими помощниками у Елены Сергеевны.
Если бы директор школы узнал о её приводе в милицию, то Лену уволили без всяких разговоров. Однако эту тайно надежно хранили мы - я, она и смазанный деньгами следователь. Но было достаточно одного моего слова, чтобы об этом узнали все.
После этого я предложил ей солидную денежную помощь. Это было весьма своевременно - она уже была на мели, а ведь на ней ещё висел долг за подпорченную водой соседскую квартиру...
Она схватила наживку, даже не подумав, что придётся расплачиваться.
На все эти приготовления ушло больше месяца. Однако мышеловка уже была готова захлопнуться.
В последний день перед зимними каникулами я пригласил Елену к себе и выложил все карты в открытую. Рассказал абсолютно всё, без утайки. Продемонстрировал её долговую расписку ко мне, которую она не могла погасить, показал видеозаписи, где она голая, выложил доказательства её привода в милицию, которые мог обнародовать. Она бы в одночасье лишилась не только работы, репутации, квартиры и будущего - она бы попала в тюрьму.
Елена Сергеевна не расплакалась. И вовсе не потому что обладала железными нервами, просто её охватил шок. Она не могла поверить. Поверить в то, что за каждой неприятностью, за каждой фигой от судьбы стоял я. Она хотела обратиться в милицию, однако отсутствие паспорта и мои угрозы быстро отговорили её от этого.
И в тот же вечер, не давая ей времени на раздумья и метания, я приступил к последней фазе плана.
Унижению.
И у неё уже не было никаких сил, чтобы сопротивляться.
Помню тот вечер в мельчайших подробностях.
Я принёс заранее купленную видеокамеру (цифровая, высокое разрешение, всё по высшему сорту) и принялся устанавливать её на штатив, попутно стращая свою жертву:
- Стоит мне пошевелить пальцем - и твоя жизнь будет разрушена. Ты будешь опозорена, Лена. Ты меня понимаешь?
Она кивнула. С глухим страхом в глазах она смотрела на видеокамеру:
- Что... что это?
- Видеокамера. Разве не видишь? Тебе, наверное, интересно, что тебя ждёт? Я собираюсь превратить тебя в рабыню.
- Рабыню? - затравленность в голосе слышалась отчётливо.
Я заглянул в видеоискатель, навёл резкость на зажавшуюся фигурку училки. Попробовал зуммировать, приближая и отдаляя разные участки её тела:
- Да, в рабыню. Ты станешь моей личной шлюхой. Я буду делать с тобой всё, что захочу, а ты будешь подчиняться. А теперь раздевайся, я хочу на тебя посмотреть!
Я включил запись, и на камере вспыхнула красная лампочка.
Елена Сергеевна вскочила с дивана и замерла как вкопанная - в своём строгом учительском костюме, с испуганными глазами:
- Я... я не могу. Пожалуйста, не надо! Я всё сделаю, только...
- Конечно сделаешь. И, для начала, разденешься.
- Прошу тебя, Петя! Ты же такой хороший, добрый мальчик...
Я поставил съёмку на паузу, потом шагнул к учительнице и зарядил ей лёгкую пощёчину. Елена Сергеевна упала обратно на диван. Прижала руку к лицу и в ужасе посмотрела на меня. Даже сейчас она не заплакала.
Зато я почувствовал, что у меня начинает вставать. Насилие, страх и обречённость в глазах моей жертвы - всё это возбуждало. Но я не поддался страсти и не набросился на свою жертву. Нет, я по прежнему выдерживал холодные интонации прожженного ублюдка:
- Заткнись, шлюха. Дважды повторять не буду. Разденешься сама, или тебе помочь?
- Сама, - тихо сказала она.
- Вот и чудно. Будь послушной девочкой, - я снова включил запись.
Елена Сергеевна поднялась с дивана. Некоторое время стояла и мялась, затем начала снимать одежду.
Я уже видел как она раздевается, видел её и голой - на видеозаписях. Но то всё было не то. Просто голая женщина, и женщина, раздевающаяся специально для тебя - разные вещи.
Сперва она сбросила пиджак. Потом принялась расстёгивать белую блузку, пуговица за пуговицей, очень медленно. Специально тянула время, наверное думаю, что я попрошу её остановиться и превращу всё в шутку.
Большая ошибка с её стороны.
Жутко стесняясь, Елена Сергеевна стащила с себя блузку, оставшись в лифчике. Вещи она не бросала на пол, а аккуратно складывала на спинке дивана.
Следом сняла колготки. Для этого ей пришлось присесть на диван.
Тело у неё и правда оказалось великолепное. Полные груди, лежащие в чашечках бюстгальтера, услаждали взгляд. Всё подтянуто, жирок нигде не висит, кожа - чистейшая. Никогда бы не сказал, что ей под сорок. Тридцатник - максимум.
- Чего остановилась? Снимай юбку.
- Петя...
- Быстро!
Командовать училкой у меня получалось на удивление легко. Медленно, словно во сне, она расстегнула молнию и длинная юбка соскользнула вниз, открыв взгляду налитые, молочно-белые бёдра.
Теперь Елена Сергеевна осталась в одном нижнем белье. Застенчивая, зрелая женщина, она стояла перед своим малолетним, похотливым учеником и смотрела в пол, заливаясь краской от стыда и унижения.
А я лишь невозмутимо снимал всё на видео.
Бельё на Лене оказалось самое простецкое - белое, хлопковое, без всяких финтифлюшек. Но именно эти скромные тряпочки рождали вожделение. Вспомнилось детство, а вместе с ним - первые сексуальные переживания подрастающего мальчика. Белые, трикотажные трусики одноклассницы под задранной ветром юбочкой...
Я сглотнул слюну. Возбуждение стучало в висках ударами перегоняемой крови. Члену становилось тесно в брюках.
- Теперь лифчик. Покажи мне сиськи.
Я сбился с флегматично-ублюдочной интонации, но это было уже неважно. Цинизм тоже прокатит.
Елена Сергеевна покорно завела руки за спину и в полной тишине было слышно, как щёлкнула застёжка бюстгальтера. Несколько секунд учительница не решалась разжать пальцы. Но всё-таки разжала.
Кусочек ткани упал к её ногам.
- Клёвые дойки, - прокомментировал я.
Я окончательно перешёл на похабный подростковый сленг, но ведь дойки и правда были клевыми, иначе не скажешь! Честный третий размер, аккуратные сосочки, не знавшие прикосновения младенческих губ, бледно-шоколадный ореол вокруг. Конечно, возраст давал о себе знать - полные груди немного висели, и тест с карандашом (это когда под сиськи закладывают карандаш и он должен свободно выпадать) моя Лена не прошла бы, но всё же...
Я не выдержал и шагнул вперёд. Заснял её груди крупным планом, потом протянул руку и погладил их, ощущая под пальцами тёплую, молочную мякоть. От моего прикосновения по телу учительницы побежали мурашки и Елена Сергеевна, вздрогнув, заплакала. А меня словно с цепи сорвало - я прильнул к её сиськам, стал лапать их - мять, сжимать, крутить соски... Нарочито грубо, даже не стремясь быть нежным. Я впивался ногтями в её буфера и наверняка причинял ей немалую боль, но меня это не тревожило. Я всегда знал, что во мне живёт садистская нотка.
Облизнул левую грудь, потом правую, сжал сосок губами, поцеловал его взасос. Затем резко прикусил зубами самый кончик.
Лена вскрикнула, попробовала оттолкнуть меня, но я не позволил. Снова хлопнул её по щеке, и вот тут моя свежеиспечённая рабыня окончательно расклеилась: сопли, слёзы, причитания. Слов я разобрать не мог.
- Прекрати истерику! - и хлестнул её по другой щеке. Да так сильно, что её груди заколыхались.
Через время она остыла. Зато её щёки пылали, словно наведённые румянами. На нижней губе выступила кровь. Я не удержался, наклонился над своей жертвой и впился в её губы злым поцелуем. Слизал капельку крови, запихнул свой язык в её рот, потом с удовольствием куснул её за губы. Лена всхлипнула, но сопротивляться не стала.
Страницы: [ 1 ] [ ]
Читать из этой серии:»
»
»
»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 62%)
» (рейтинг: 78%)
» (рейтинг: 75%)
» (рейтинг: 65%)
» (рейтинг: 64%)
» (рейтинг: 46%)
» (рейтинг: 65%)
» (рейтинг: 25%)
» (рейтинг: 82%)
» (рейтинг: 76%)
|
