|
|
| | Пока Алена отходила от нахлынувших эмоций, мужик спрятал свое хозяйство в брюки и вытащил сотовый телефон. "Толик? Ну что там, выручил тебя мой? Да? Ну, разрешаю вам отметить это дело", - и хитро подмигнул своей снохе. Свекор, повернувшись корпусом, дёрнул юбку на стоящей рядом женщине - обнажились белые кружевные трусики между сведенных ног Алены. Она задохнулась и как будто впервые посмотрела на собственные соблазнительные ноги, на ткань трусиков. Он снова хочет её - Алена прикрыла глаза - этот крепкий старец жаждет вторгнуться всем своим могучим телом, его страсть заразительна и не приемлет отказа. Она подумала, что не может ничего сделать; такому волевому и сильному мужчине, внушающему ей трепет, отказать выше её сил. Это отразилось в глазах. Алена подняла взгляд и столкнулась с огнями его глаз. Ее щеки загорелись с новой силой. | | |
|
|
|
| | Он положил свои ладони мне на бедра и прижал их. Теперь ему открылся захватывающий вид моих чулок и трусиков, которые тонкой полосочкой прикрывала мою гладко выбритую "киску". | | |
|
|
|
| | Я невольно стала поправлять пакет, в котором лежали мои конспекты и учебники, а незнакомец, двумя пальцами раздвинув пакет, совсем осмелел: "Учишься? Это хорошо. Одно другому не помешает, теперь я буду твоим учителем". На последнюю реплику рыжий парень, сидевший неподалёку от меня, как-то неловко хохотнул, и сразу его кепка оказалась с треском надвинутой ниже подбородка. Все остальные молча смотрели по сторонам, но только не на него. | | |
|
|
|
| | И сейчас едет, мучается: Далеко ли ещё ехать ей? Только бы дотерпела:". Но у "Электросилы" девушка не вышла, и Сергей, глядя на неё, понимал, что она уже сильно мучается, и ничем не мог ей помочь. Вряд ли она обрадуется, если он к ней подсядет и предложит помощь или проявит сочувствие. Поэтому он только смотрел на неё и мысленно поддерживал. Ему было больно смотреть на её агонию, особенно когда она фактически легла на сумку и закрыла глаза: А потом она разогнулась и встала: на сиденье осталось большое мокрое пятно. Девушка стояла, согнувшись у двери, готовясь к выходу. Края юбки были в мокрых подтеках. Свет в вагоне на секунду погас и снова включился - это означало, что они уже подъезжали к станции "Московские ворота". "Интересно, где она только сейчас найдёт место. Ведь биотуалеты уже закрыты" , - подумал про себя Сергей и в этот момент увидел, что по ногам девушки потекли струи, а на полу, перед выходом из метро, образовалась лужа. Девушка закрыла лицо руками, выскочила из вагона и помчалась наутёк. Колготки с внутренней стороны ног были полностью сырые у неё. | | |
|
|
Рассказ №21904
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Суббота, 28/09/2019
Прочитано раз: 22078 (за неделю: 11)
Рейтинг: 23% (за неделю: 0%)
Цитата: "Мама отбрасывает волосы, короткое каре, вздергивая голову. Ее грудь, не стесненная бюстгалтером, подпрыгивает под тонкой тканью. Мне отчетливо видны вставшие соски и моему перчику это почему-то очень, очень приятно. Я хочу его погладить, но понимаю, даже сквозь сон, что нарушу волшебство этих утренних часов и терплю. Мой взгляд скользит по маминой фигуре, от тонкой шеи, что кажется такой изящной под гривой русых волос, до места, где задравшаяся ночнушка почти показала мне ее попу, и я почти не слушаю, о чем она говорит. - Григорий Иваныч, если деньги срочно отдать надо - я на работе займу и в обед могу зайти, отдать вам - льется мамин голосок - Хорошо, тогда к часу заходите, я забегу. Я снова засыпаю, времени еще навалом...."
Страницы: [ 1 ]
Шел 94й год, в стране, еще недавно бывшей какой-никакой державой, давно наступила анархия. Мой отец, военный, умер в один день с началом очередной Олимпиады. Денег ему платили, как я сейчас понимаю, немного, но у нас хотя бы была служебная квартира, из которой нас почти сразу и выселили. Моя мама, до того преподававшая французский в одной из школ северной столицы, и содержать нас, и снимать жилье в Питере не могла. Какое-то время мы мыкались по знакомым, но это быстро закончилось - я отчетливо помню этот день, третье марта 1994го. Тогда, после очередного переезда, мы бросили свои невеликие пожитки в комнате коммуналки, которую нам сдал дед Гриша - вроде бы дальний родственник отца или, может, какой-то его знакомый.
Утро было туманным и, несмотря на начавшуюся вроде весну, здорово морозным. Меня, четырнадцатилетнего распиздяя, разбудил звонок пожелтевшего от времени дискового телефона - сквозь неразвеявшийся еще сон я увидел, как мама выбежала в из своего закутка за шкафом, подняла трубку. Все было так, словно сон продолжался, поэтому я не нашел ничего постыдного в том, что мой перчик приподнял трусы - конечно, маму я не хотел. Просто вся эта обстановка - сонное тепло, длинноногая, не старая еще блондинка в короткой ночной рубашке наклоняется над обшарпанной тумбочкой, снимая трубку. Черная ночнушка задирается, открывая крепкие белые бедра все выше и выше - еще чуть-чуть и покажутся трусики.
Мама отбрасывает волосы, короткое каре, вздергивая голову. Ее грудь, не стесненная бюстгалтером, подпрыгивает под тонкой тканью. Мне отчетливо видны вставшие соски и моему перчику это почему-то очень, очень приятно. Я хочу его погладить, но понимаю, даже сквозь сон, что нарушу волшебство этих утренних часов и терплю. Мой взгляд скользит по маминой фигуре, от тонкой шеи, что кажется такой изящной под гривой русых волос, до места, где задравшаяся ночнушка почти показала мне ее попу, и я почти не слушаю, о чем она говорит. - Григорий Иваныч, если деньги срочно отдать надо - я на работе займу и в обед могу зайти, отдать вам - льется мамин голосок - Хорошо, тогда к часу заходите, я забегу. Я снова засыпаю, времени еще навалом.
В восемь утра мама, уже собранная, накрашенная и пахнущая какими-то особенным, официально-отчужденными духами, будит меня. На ней уже не ночнушка, а все скрывающий пиджак с набитыми ватой плечами и юбка-карандаш из какой-то плотной, невзрачной ткани - учительская униформа. "Так, молодой чемодан, я на работу, а тебя ждет школа. Вставай-вставай, петушок пропел давно, - мама присаживается рядом на диванчик и надевает сапоги на каблучках. На миг ее юбка чуть отъезжает, показывая совсем немного стройных ног, чуть выше колена, и я снова, как вспышкой, вспоминаю утреннюю сцену. Мой маленький перчик подпрыгивает и в этот раз вполне осознанно. Я отвожу взгляд, испугавшись, что мама только по нему все поймет. И будет ужасненько стыдно. Ужасненько-ужасненько. "Ну, не вешай нос, гардемарин! - улыбается мне мама, вскочив с диванчика - увидимся вечером!"
Школа, где преподает мама - на другом конце Петербурга. Я же должен ходить в местную хмызню, поэтому и выходить из дома я могу позже. Хотя выходить я никуда и не собирался, ученик я был и так далеко не из первых, а в свете постоянных переездов и смен одной школы на другую - посещал родной седьмой класс не чаще двух раз в неделю. Тогда, во времена всеобщего упадка, это было не то, что бы у всех и всегда, но и редкостью тоже не было. Я вылез из постели часам к десяти, послонялся по нашим десяти квадратным метрам, сходил в туалет. Успел пообедать остатками вчерашних макарон, когда вдруг вспомнил, что к часу заявится дед Гриша, да и мама должна зайти с работы - утром они, похоже, о плате за комнату говорили. Взглянув за окно я расхотел шароебится по улице - за окном было от силы градусов десять. Недолго думая, я забрался в платяной шкаф, разделяющий нашу "гостинную" и "спальню", запасшись книжкой о Бешеном - шкаф шкафом только назывался, это было неказистое сооружение из гипсокартона и досок, щелястое и скрипучее, и света через те щели было вполне достаточно для чтения.
Страницы: [ 1 ]
Читать из этой серии:»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 33%)
» (рейтинг: 72%)
» (рейтинг: 34%)
» (рейтинг: 60%)
» (рейтинг: 83%)
» (рейтинг: 87%)
» (рейтинг: 82%)
» (рейтинг: 35%)
» (рейтинг: 79%)
» (рейтинг: 51%)
|