 |
 |
 |  | Идя по улице, опять невольно засматриваюсь на ее круглую упругую попку в нескромных трусиках-стринг, соблазнительно просвечивающих сквозь полупрозрачную ткань короткой светлой юбочки. Эх, какая попа! Пожалуй, такой попе и впрямь клизма не помешала бы. Литров на пять, чтобы у нее там расперло все. Или автомобильный насос - тоже весело наверняка! Вот бы она заорала... Впрочем, чтобы не орала и вообще вела себя хорошо, можно на нее перед этим делом надеть, например, противогаз. И чуть что - хобот в кулак! Или ей же в пизду! Или вообще - в задницу! Только представьте себе: лежит моя Наташка в противогазе с хоботом в жопе - дышать нечем, боль страшная - а тут еще я ее в передок наяриваю да за сиськи тягаю... |  |  |
|
 |
 |
 |  | Она приоткрыла глаза и посмотрела на свою ладонь. Пальцы были слегка сжаты в кулачке, они сжимали теплую плоть, в утреннем свете она сияла, казалось, что была прозрачной и такой теплой. Она разжала пальцы, легкий след остался на коже, тело плавно выпрямилось и вот уже на нем не осталось ни одного следа от ее прикосновения. Она лежала на плече, это было женское плече, женская грудь, женское тело. Ей стало так легко, так спокойно, что она еще плотней придвинулась к ней, положила на нее свою ножку, а рукой снова взяла ее юную грудь. Глаза сами закрылись, но лететь никуда не хотелось, хотелось только лежать и ни о чем не думать. |  |  |
|
 |
 |
 |  | Мы шли цепочкой так, чтобы прикрывать ярко белые фигурки девчонок от просматриваемой части лагеря нашими телами, предварительно намазанными грязью. Когда опасная часть пути была пройдена, солнце уже стояло высоко. Мы шли, весело обсуждая ночную историю. Я, немного отстав от компании, снял шорты и надел их на голову, оставаясь в одних кедах. Догнав друзей я присоединился к разговору, так что никто даже не заметил моей наготы. За разговорами мы подошли к речке. Только когда все расположились на камнях у речки, было отмечено отсутствие на мне одежды. Сашка первым снял шорты, под которыми, так же как и у меня не было трусов. Девочки немного смущенные притихли, отводя взгляды в сторону. Затянувшаяся пауза была прервана моим предложением искупаться и решительным движением в сторону реки. Пока девочки смущенно расстегивали блузки, двое наших друзей быстро освободились от остатков одежды и последовали за нами. Мы плескались в реке, не обращая внимания на наших спутниц. Когда мы, наконец, вышли на сушу, то увидели что девочки решились таки раздеться. Юбки и блузки лежали аккуратно сложенные на большом камне, рядом с которым стояли две пионерские активистки. Я предложил сложить остатки одежды в приготовленный пакет и спрятать его в надежном месте, чтобы ни у кого не было в дальнейшем желания нарушить нашу природную идиллию. Все согласились с моим предложением. Через несколько минут мы с Саней уже шли, неся пакет к отдаленной сосне, в корнях которой он и был спрятан. |  |  |
|
 |
 |
 |  | Густые сиреневые заросли окружали нас со всех сторон. Здесь на земле валялось множество старых окурков, затоптанных и потерявших свою первоначальную форму. Мама шепотом объяснила мне, что сюда частенько сбегали курильщики, пока их убежище не раскрыли и не стали ставить сюда одного из санитаров. Его мы, кстати, заметили, когда пробирались сюда - он сидел на скамейке неподалеку и листал какой-то журнал. Вся его поза, особенно вытянутые ноги, говорили о том, что сейчас ему на все наплевать, потому |  |  |
|
|
Рассказ №21904
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Суббота, 28/09/2019
Прочитано раз: 23736 (за неделю: 64)
Рейтинг: 23% (за неделю: 0%)
Цитата: "Мама отбрасывает волосы, короткое каре, вздергивая голову. Ее грудь, не стесненная бюстгалтером, подпрыгивает под тонкой тканью. Мне отчетливо видны вставшие соски и моему перчику это почему-то очень, очень приятно. Я хочу его погладить, но понимаю, даже сквозь сон, что нарушу волшебство этих утренних часов и терплю. Мой взгляд скользит по маминой фигуре, от тонкой шеи, что кажется такой изящной под гривой русых волос, до места, где задравшаяся ночнушка почти показала мне ее попу, и я почти не слушаю, о чем она говорит. - Григорий Иваныч, если деньги срочно отдать надо - я на работе займу и в обед могу зайти, отдать вам - льется мамин голосок - Хорошо, тогда к часу заходите, я забегу. Я снова засыпаю, времени еще навалом...."
Страницы: [ 1 ]
Шел 94й год, в стране, еще недавно бывшей какой-никакой державой, давно наступила анархия. Мой отец, военный, умер в один день с началом очередной Олимпиады. Денег ему платили, как я сейчас понимаю, немного, но у нас хотя бы была служебная квартира, из которой нас почти сразу и выселили. Моя мама, до того преподававшая французский в одной из школ северной столицы, и содержать нас, и снимать жилье в Питере не могла. Какое-то время мы мыкались по знакомым, но это быстро закончилось - я отчетливо помню этот день, третье марта 1994го. Тогда, после очередного переезда, мы бросили свои невеликие пожитки в комнате коммуналки, которую нам сдал дед Гриша - вроде бы дальний родственник отца или, может, какой-то его знакомый.
Утро было туманным и, несмотря на начавшуюся вроде весну, здорово морозным. Меня, четырнадцатилетнего распиздяя, разбудил звонок пожелтевшего от времени дискового телефона - сквозь неразвеявшийся еще сон я увидел, как мама выбежала в из своего закутка за шкафом, подняла трубку. Все было так, словно сон продолжался, поэтому я не нашел ничего постыдного в том, что мой перчик приподнял трусы - конечно, маму я не хотел. Просто вся эта обстановка - сонное тепло, длинноногая, не старая еще блондинка в короткой ночной рубашке наклоняется над обшарпанной тумбочкой, снимая трубку. Черная ночнушка задирается, открывая крепкие белые бедра все выше и выше - еще чуть-чуть и покажутся трусики.
Мама отбрасывает волосы, короткое каре, вздергивая голову. Ее грудь, не стесненная бюстгалтером, подпрыгивает под тонкой тканью. Мне отчетливо видны вставшие соски и моему перчику это почему-то очень, очень приятно. Я хочу его погладить, но понимаю, даже сквозь сон, что нарушу волшебство этих утренних часов и терплю. Мой взгляд скользит по маминой фигуре, от тонкой шеи, что кажется такой изящной под гривой русых волос, до места, где задравшаяся ночнушка почти показала мне ее попу, и я почти не слушаю, о чем она говорит. - Григорий Иваныч, если деньги срочно отдать надо - я на работе займу и в обед могу зайти, отдать вам - льется мамин голосок - Хорошо, тогда к часу заходите, я забегу. Я снова засыпаю, времени еще навалом.
В восемь утра мама, уже собранная, накрашенная и пахнущая какими-то особенным, официально-отчужденными духами, будит меня. На ней уже не ночнушка, а все скрывающий пиджак с набитыми ватой плечами и юбка-карандаш из какой-то плотной, невзрачной ткани - учительская униформа. "Так, молодой чемодан, я на работу, а тебя ждет школа. Вставай-вставай, петушок пропел давно, - мама присаживается рядом на диванчик и надевает сапоги на каблучках. На миг ее юбка чуть отъезжает, показывая совсем немного стройных ног, чуть выше колена, и я снова, как вспышкой, вспоминаю утреннюю сцену. Мой маленький перчик подпрыгивает и в этот раз вполне осознанно. Я отвожу взгляд, испугавшись, что мама только по нему все поймет. И будет ужасненько стыдно. Ужасненько-ужасненько. "Ну, не вешай нос, гардемарин! - улыбается мне мама, вскочив с диванчика - увидимся вечером!"
Школа, где преподает мама - на другом конце Петербурга. Я же должен ходить в местную хмызню, поэтому и выходить из дома я могу позже. Хотя выходить я никуда и не собирался, ученик я был и так далеко не из первых, а в свете постоянных переездов и смен одной школы на другую - посещал родной седьмой класс не чаще двух раз в неделю. Тогда, во времена всеобщего упадка, это было не то, что бы у всех и всегда, но и редкостью тоже не было. Я вылез из постели часам к десяти, послонялся по нашим десяти квадратным метрам, сходил в туалет. Успел пообедать остатками вчерашних макарон, когда вдруг вспомнил, что к часу заявится дед Гриша, да и мама должна зайти с работы - утром они, похоже, о плате за комнату говорили. Взглянув за окно я расхотел шароебится по улице - за окном было от силы градусов десять. Недолго думая, я забрался в платяной шкаф, разделяющий нашу "гостинную" и "спальню", запасшись книжкой о Бешеном - шкаф шкафом только назывался, это было неказистое сооружение из гипсокартона и досок, щелястое и скрипучее, и света через те щели было вполне достаточно для чтения.
Страницы: [ 1 ]
Читать из этой серии:»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 61%)
» (рейтинг: 46%)
» (рейтинг: 77%)
» (рейтинг: 73%)
» (рейтинг: 78%)
» (рейтинг: 48%)
» (рейтинг: 0%)
» (рейтинг: 87%)
» (рейтинг: 34%)
|