|
|
| | Я пошел в ванну, помыл член, надел джинсы и сел на диван, Оля присела рядом. Мы снова начали болтать о чем-то, прошло примерно минут двадцать, и я стал замечать, что Оля снова проявляет сексуальный интерес ко мне. Мы стали целоваться, я возбудился, скинул с себя джинсы, влез ногами на диван и приткнул свой вновь напрягшийся член в ее губки. Оля как бы нехотя уворачивалась, не открывала рот, но я понял, что это игра. Меня уже было не остановить, если девушка меня сама возбудила, то я должен кончить! На этот раз у меня было преимущественное положение, я стоял над ней, держал ее голову, вставил член в ротик и начал легонько двигаться, как бы ебу девушку в ротик, хотя так оно и было на самом деле. Было видно, что Оля сама этого от меня добивалась. Она хотела, чтобы я теперь ей так дал в рот. Оле ничего не надо было делать, только ротик держать открытым, и зубами не касаться члена. Я сам все сделаю. | | |
|
|
|
| | Перестали стесняться "документальных свидетельств" своего отдыха, так что помимо видов набережной и местных считанных достопримечательностей я увезла на карточке фотоаппарата сотни других фото, например бытовые снимки нашей комнаты и её неодетых обитателей. Олеся умудрилась пару раз щёлкнуть меня то в раздевалке, то в душе, а сама, на некоторых фотографиях с набережной и других улочек, со смеющимся лицом задирает юбку так, что "видны трусы" (их отсутствие) . Плюс ещё некоторое количество "непреднамеренно неприличных" фотографий (например, та, где я сижу на диванчике в чайхане, обхватив колени и уложив на них подбородок - при том, что из одежды на мне был только короткий сарафан, и я уже успела сбрить все волосы между ног) . | | |
|
|
|
| | - Света отобрала мочалку у жены своего дядьки. И стала тереть женщине её крупные полуотвислые груди. А мы с Витьком мыли нашу мать Марину. Стоя возле неё спереди и сзади. И упираясь родительнице членами в лобок и попку соответственно. Михалыч в баню не пошёл чтобы не расстраиваться. Ведь у него не стоял, а смотреть просто так на голых женщин и на свою родную племянницу. Не в состоянии их трахнуть, это было пожалуй мукой. | | |
|
|
|
| | Прошлым летом, все никак не мог найти постоянную работу, и поэтому подрабатывал на ремонте квартир. Работал я в паре со сво-им другом, который на этом деле уже "собаку съел". Было нам по восемнадцать и невозможного для нас не было.
| | |
|
|
Рассказ №22369
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Суббота, 11/01/2020
Прочитано раз: 7905 (за неделю: 27)
Рейтинг: 55% (за неделю: 0%)
Цитата: "Внутри тети Маши было тепло и уютно. Даже не хотелось шевелиться. Член провалился, словно в узкий глубокий сухой колодец, и повис, как ведро на веревке, ни во что не упираясь. Тетя Маша замерла, уставившись в потолок невидящим взором. "Не померла ли сторожиха?". - подумал геронтофил Макаров, но губы ее шептали: "Ванечка, Ванечка, давай!" , и "Ванечка" дал! Он бешено задвигал тазом, то загоняя перевязанный черным обувным шнурком член на всю длину, то почти вынимая его из бабкиной "пещеры". Двигаться было трудно, член не скользил, а терся о шершавые, как наждачная бумага, стенки. Но физиология брала свое, и директор втопил до упора раздувающийся "банан" в скважину тети Маши. Еще мгновение, и член затрепетал, извергая детородную жидкость! Ф-фу, все! Мужик обещал, мужик сделал...."
Страницы: [ 1 ]
Больше двух месяцев Макаров работал директором сельской школы. Оказалось, что это не так уж сложно, тем более, что учеников было только пятеро, а учителей - только одна, симпатичная блондинка Нина Сергеевна, энергичная толстушка двадцати пяти лет. И еще древняя сторожиха:
Ее звали тетя Маша. Каждый вечер к восьми она, мерно постукивая палкой, приходила на работу, спала на диване в директорском кабинете, а утром, тоже около восьми, уходила. Время ее не пощадило. Иные старухи едят без меры, безобразно толстея, тетю Машу жизнь согнула и иссушила, как дерево в пустыне. Одевалась она всегда одинаково. Независимо от погоды на ней было длинное темно-коричневое платье до пола, черный фартук, ватная безрукавка, на голове клетчатый платок, а на ногах - растоптанные, подшитые кожей валенки. Но даже свободная одежда не могла скрыть ее сутулую, почти горбатую спину, впалую грудь и выпяченный круглый живот.
Как-то октябрьским теплым (еще бы, двадцать четыре градуса) вечером директор Макаров засиделся в кабинете до полдевятого, соображая, как бы выкроить из тощего школьного бюджета немного денег на покупку волейбольной сетки и пары ниппельных мячей. Он уже собирался уходить, как в дверь, шаркая валенками, вошла, нет, вползла тетя Маша. Собственно, в стороже при школе не было никакой необходимости. Вряд ли кто-нибудь из немногочисленных сельчан мог польститься на старые парты системы Эрисмана, большой помятый глобус, да старый ламповый неподъемный телевизор "Луч" , принимавший три программы. Да еще ровесник телевизора кожаный сильно потертый диван, на который по-хозяйски уселась сторожиха, расставив ноги в валенках и упираясь подбородком в суковатую палку.
- Что, делов много?
Она не говорила, а шелестела, как старый бумажный лист.
- Закончил. Сейчас ухожу, а, что, мешаю?
- Ни в коём случае. Хотела вот только попросить: спросить:
Она замолчала, пристально разглядывая Вовку выцветшими глазами.
- У тебя с Нинкой-то как?
- Нормально, а что?
- Да так. Рассказывала она, как ты девства ее решил. А дальше что?
- Мы пока не решили. Может быть, поженимся:
- Помирать мне скоро, вот я и хотела: Девица я!
Вовка внутренне похолодел. Эта старая карга решила, что он раза два трахнул по пьянке Ниночку, так и ее... О, черт!
Кажется, он произнес последние слова вслух. Тетя Маша погрозила ему крючковатым пальцем.
- Не зови нечистого к ночи. Только скажешь, а он тут как тут, за плечьми стоит.
Только черт-то здесь один, это - ты, подумал Макаров. Но вслух сказал совсем другое:
- Ваше предложение в высшей степени неожиданно, хотя и лестно. Я в растерянности:
- А что тут растериваться-то? - скрипуче рассмеялась старуха. - Прочисть мне дупло, и вся недолга. Одежу-то снимать, или так? Я ведь по молодости справная была, замуж за Ванечку собиралась, да война помешала. Он, когда повестку-то получил, звал меня на сеновал, да я, дура дурой, сказала: "Вот вернешься, поженимся. Сталин обещал, что война больше двух недель не продлится, побьешь германца, уж, тады:". А вот оно как обернулось.
Она помолчала.
- Ванечкины-то родители аккурат через две недели извещение получили: "Ваш сын пал смертью храбрых:" , ну, и далее, все, как водится. А я все живу. А зачем, сама не знаю... Многие парни подкатывали насчет женитьбы, а я как задумаюсь об ентом деле, так Ванечка и представляется. Смотрит и молчит неодобрительно.
Она снова замолчала, словно пережевывая что-то тонкими губами.
- Так ты уж не откажи, старухе-то, - снова прошелестела она чуть слышно. - Так раздеваться, или так, в одежде будем?
В Вовкиной голове проскочила отчаянная мысль. Девушек он имел, женщин - тоже, а вот старух:
- Сколько же Вам лет, бабушка?
- Да девяносто недавно стукнуло. Так раздеваться?
Макаров тяжело вздохнул.
- Раздеваться!
Тетя Маша раздевалась медленно, аккуратно складывая одежду у диванного валика в ногах, пока не осталась в чем мать родила. Седые волосы на голове были заплетены в куцую косицу, а под животом, наверное, если они когда и были, то выпали от времени. Груди, когда-то большие, повисли пустыми кошелками, но соски еще торчали темными стерженьками, хотя и смотрели в пол. Вовка раздеваться не стал, а лишь приспустил джинсы с трусами и извлек вялый член.
Тетя Маша горько усмехнулась.
- Хороша, нечего сказать!
И продолжила совсем уже шепотом.
- Я вот что придумала.
Она неожиданно ловко достала какие-то веревочки, и одну из них протянула Вовке.
- На вот, перевяжи хуй. Может, и не встанет на меня. А так, глядишь, и затолкаешь, куда следует.
Вовка послушно перевязал член у мошонки обувным шнурком.
- А я сейчас сиськи перемотаю, может, потолще будут.
Она проворно, как Вовка член, перевязала свои пустые груди и выпрямилась, теребя себя за соски, а Макаров с ужасом почувствовал, что его детородный орган наливается силой от рассматривания этой ходячей мумии.
- Так Вы ложитесь поперек дивана, а ноги поднимите повыше.
- Ой, внучек, так не смогу я. Болят мои ноженьки!
Она послушно улеглась на диван, поставив ноги в серых валенках на дощатый пол, а Макаров встал между ее тощих ног, присматриваясь и принюхиваясь. "Если гангрена, то должно пахнуть сыром!" , - вертелась в голове фраза из какого-то фильма. Но сыром не пахло. Пахло сырой землей и немного мочой. Ее половые губы, и большие и малые, истончились и слились со сморщенной кожей, мочеточник вылез из тела сантиметра на два, и висел красноватым стебельком. Клитор, если и был когда-то, то рассосался бесследно. За ненадобностью. А вход во влагалище был почти наглухо закрыт белесой пленкой с тремя маленькими отверстиями. Старая Белоснежка и три гнома. "Надо действовать!" , - подумал Макаров, потому что его член стремительно терял твердость и уменьшался в размерах.
- Сейчас будет немного больно! - сказал директор и надавил головкой на гимен. Вовка мог бы поклясться на Торе, Коране и Библии, что слышал, как с сухим треском лопнула девственная плева тети Маши! Лопнула и осыпалась, как последние осенние листья:
Внутри тети Маши было тепло и уютно. Даже не хотелось шевелиться. Член провалился, словно в узкий глубокий сухой колодец, и повис, как ведро на веревке, ни во что не упираясь. Тетя Маша замерла, уставившись в потолок невидящим взором. "Не померла ли сторожиха?". - подумал геронтофил Макаров, но губы ее шептали: "Ванечка, Ванечка, давай!" , и "Ванечка" дал! Он бешено задвигал тазом, то загоняя перевязанный черным обувным шнурком член на всю длину, то почти вынимая его из бабкиной "пещеры". Двигаться было трудно, член не скользил, а терся о шершавые, как наждачная бумага, стенки. Но физиология брала свое, и директор втопил до упора раздувающийся "банан" в скважину тети Маши. Еще мгновение, и член затрепетал, извергая детородную жидкость! Ф-фу, все! Мужик обещал, мужик сделал.
Еще минут пять Макаров посидел возле блаженствующей сторожихи, которая засовывала пальцы во влагалище, нюхала их и облизывала. Потом привел в порядок одежду и усадил голую старушку за стол.
- А знаешь, внучок, совсем и не больно было! - сказала тетя Маша. - Мне явился Ванечка, такой довольный, кивал головой и улыбался!
- Поздравляю Вас, мадам! - поклонившись, сказал директор Макаров. - Вы стали женщиной! Наконец: только шнурочки с грудей не забудьте отвязать, а то затекут.
На школьном крыльце Вовка окончательно пришел в себя, решил заглянуть на огонек к Нине Сергеевне и снять с себя "проклятие мумии". Над головой светила полная луна, и неслышно летали нетопыри:
Страницы: [ 1 ]
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 76%)
» (рейтинг: 54%)
» (рейтинг: 44%)
» (рейтинг: 85%)
» (рейтинг: 29%)
» (рейтинг: 80%)
» (рейтинг: 46%)
» (рейтинг: 79%)
» (рейтинг: 56%)
» (рейтинг: 66%)
|