 |
| |
| | Надо мной склонилось лицо, в котором я узрел матушку Доминику, и сейчас это лицо было не строгим и смиренным, а похотливым и греховным, и, чёрт меня дери, оно было прекрасным. Да и движения рук у неё и впрямь были плавными. Проклятая животная первобытная страсть отняла всю волю к сопротивлению. Блаженство по всему моему телу предательски расползалось и парализовало начисто. Я расслабился и тяжело засопел. Я буквально видел, как с десяток инквизиторов, увешанных пыточными приспособлениями смотрят на меня с потолка и грозят указательными перстами. Руки, державшие меня отпустили, осталась только та, что на чреслах и та, что на лице. Она освободила мне рот, но не спешила убираться с лица, гладя меня за бритые щёки. Сопротивляться я уже не мог и подлые девки это прекрасно знали. Красивое лицо мамаши Доминики всё приближалось и я услышал сладкий шёпот: | | |
| |
|
| |
| | Женщину раздели, и привязали за руки к верёвке свисающей с потолка. Большие пальцы ног привязали к кольцу в полу, и натянули верёвку так, что Люба стоял буквально на кончиках пальцев ног. Шульке периодически наносила удары дубинкой по телу допрашиваемой. Она била по почкам, по спине, по грудям, по животу. Через час допроса тело женщины было, покрыто синяками. Под мышками у Шульке выступили пятна пота. Марта продолжала задавать вопрос о записке. Заплаканная женщина продолжала всё отрицать. Майор поднялся, и что-то резко сказав Марте, вышел. Немки продолжили допрос. Палачесса взяла деревянную палку, начала бить Любу по передней поверхности бёдер. Во время избиения женщина громко орала, но продолжала всё упорно отрицать. Шульке, по приказу Марты, начала бить Любу плетью. Немка сняла с себя пилотку и рубашку, она была в сапогах, юбке, лайковых перчатках и чёрном бюстгальтере. Люба, которая до этого только вскрикивала во время ударов дубинкой и палкой, начала кричать практически беспрерывно. Стоявшая в шкафу Марина то же рыдала. Она понимала, что женщина страдает из-за неё. Так же, видя упорство Любы, она опасалась, что Марта не поверит в правдивость Марининых слов, и начнёт пытать её. Тем временем палачесса усердно избивала допрашиваемую. Всё тело Любы, помимо синяков. Покрылось рубцами от плётки. На вопрос, задаваемый Мартой, она продолжала отрицательно кивать головой. После тридцати минут порки, женщина потеряла сознание. Марта подошла к шкафу. | | |
| |
|
| |
| | Каждый день, несмотря на погоду, наматывают круги по парку минимум час. Помимо шкурного интереса, в связи с предстоящим налётом я испытывал ещё и некоторое злорадство: так вам будет и надо стервы- недотроги, нечего было меня динамить в школе на переменах и после школы на районе! Я хоть далеко и не урод, но из небогатой семьи, так что они со мной только лишь флиртовали, глазками стреляли, но не более, а сами крутили шашни со студентами- мажорами из областного центра. Клубы, бутики, кафе, рестораны, дорогие тачки, шопинг-хуепинг и прочие радости золотой молодёжи. Аж зло берёт, когда думаю о них! | | |
| |
|
| |
| | Я на негнущихся ногах поднялся с кресла и подошел к Степанычу. Он положил руку мне на плечо и легонько надавил вниз - Присядь рядом и посмотри на все поближе, - я сел и повернул голову в сторону трахающееся парочки: Лицо мамы раскраснелось, она облокотилась локтями на диван и закусив губу насаживалась на хуй Лысого, от них исходил странный, но дико возбуждающий запах пота, спермы и женских выделений. Мама вела себя как самая настоящая шлюха она подмахивала, постанывала и причмокивала, засовывая себе в рот пальцы и облизывая их. | | |
| |
|
Рассказ №26103
|
