|
|
| | Затем остановилась, несколько мгновений стояла неподвижно, сжимая мне член попкой, затем тихонько стала двигаться туда сюда, я не делал ничего. Сразу же я почувствовал как окончательно расслабился её зад, тут же она издала довольный крик. Было так приятно чувствовать упругое колечко сфинктера своей одноклассницы, и осознавать, что сейчас ты натянешь ее на себя до самого основания. Я начал ее насаживать. Сначала ей было немного больно, но вот ягодицы плотно прижались к моему паху, и постепенно боль улеглась. Снова приподняв ее на члене, я, в этот раз, резко опустил ее до самого конца. Оля вскрикнула. | | |
|
|
|
| | Дыхание моё становится более поверхностное и частое. Мне так сильно не хватает тебя!!! Моя грудь приподнимается, и я как-то выгибаюсь. Я становлюсь горячей внутри. Я специально могу задержать ритм, чтобы подразнить себя, как делал это ты. Задерживаю руку где-то на лобке или животе, а потом резко ввожу пальцы в себя. Так я чуть мучаю себя, испытывая при этом действительное удовольствие. Я тихо реагировать на свои движения хочу, но не могу. Из меня выходят еле уловимые постанывания. Я кончаю. Я засыпаю с мыслью о тебе. Я завтра снова позову тебя к себе в гости и попрошу доставить мне удовольствие. У тебя неплохо это получается делать моими руками. | | |
|
|
|
| | Елена Павловна остановилась, хотела было возмутиться, но вместо этого отвернулась к крайней полке и стала устанавливать на неё принесённую книгу. Услышала шаги и ощутимое касание плеча. Медленно повернулась. Никогда ранее жена капитана Калинина не стояла так близко к чужому мужчине, который был в столь неопрятной гимнастёрке. Чувствительным обонянием она уловила запахи масляной краски, мужского пота, несвежего белья и ещё чего-то, хорошо знакомого, но ещё не определённого ею. | | |
|
|
|
| | Вобще то можно было бы просто подтянуться, но моя физподготовка всегда оставляла желать лучшего и поэтому Лизиной маме пришлось меня подталкивать. Почувствовав женские руки на своих ягодицах, я слегка расслабился и этого было достаточно, чтобы рухнуть на землю вместе с моей помошницей, причем я как на зло оказался сверху. Ощущение упругости обноженного женского тела было просто не передоваемо, особенно если учесть, что ничего подобного я не чувствовал уже давно. Мне стало откровенно сносить крышу и я дрожащими руками начал растегивать свои штаны. | | |
|
|
Рассказ №0496
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Четверг, 18/04/2002
Прочитано раз: 24463 (за неделю: 20)
Рейтинг: 88% (за неделю: 0%)
Цитата: "Привстал я на корточки и говорю: ты чё, блядь, опусти юбку, люди же, говорю, ходят! Ты же в больнице всё-таки, волчица позорная! Правильно говорят моя мама и моя бабушка тётя Женя, что тебя даже собака Тимка за полкилограмма мяса ебать не будет! В общем, нагнал я её, вонючую, из культурного заведения, потому как гадко мне на душе и тошно стало. Ну ты знаешь!..."
Страницы: [ 1 ]
Ну вот, а дело это было летом, - говорил мне мой друг Степанов, размахивая красными ручищами, - представляешь, Миньк, решил я подлечиться в психиатрической наркушке. Не скрою, томно сначала было, крутило, выворачивало, потом от меня воняло тоже, ну ты знаешь. Приезжал ко мне вот туда, в больницу то. Короче, в палате меня одного поселили. Главврач дядька здоровый такой, улыбаясь, говорил, что этого шибздика, то есть меня, опасаться не стоит, а если хотя бы пёрнет, мы ему по еблу мясорубкой, а потом в унитаз. Ну ты знаешь. Ну а Натаха-то у меня постоянно торчала, прела, контролировала: то к главврачу в кабинет завалит, и истерику закатит, то больному какому нахамит, в общем, плохо сначала было, да и её никто не ёб. И у меня тоже хуище знаешь как с кумара-то стоит, ну ты знаешь. В общем, обоим нам с ней так себе.
Ну вот, как-то до обеда, Натаха-то и впёрлась ко мне в палату. А я, помню, злой был, и потому как крикну ей в рыло: стоять, блядища! Вот тут-то она и сникла. Глаза вытаращила и смотрит на меня, испугалась очень. А я Минь, чувствую, что чувствовать уже нет сил, что пах у меня огнём дышит. Хуй, значит, на волю просится. Я говорю Натахе своей: эй, юбку приподними, дай вздрочну! Она тут же и повиновалась. Зубы у неё громко застучали. Юбка узкая, трещит по всем швам, ну ты знаешь. Ну вот, приподняла она её, на меня пахнуло крепким женским запахом. Она ляху-то свою забросила на спинку кровати, а на другой ноге балансирует, равновесие держит, как балерина Павлова, стоит выпендривается. Ну а я, короче, дрочу наяриваю. Дрочу я, значит, дёргаю туда-сюда, и никак закончить не могу. А Натахе-то это нравится, ну ты знаешь. Раскраснелась вся, пыхтит, слюну пустила. Трусики у неё в горошинку такие, с дырочкой, на колено съехали, колготы у неё тёмные, с подтёками бледными, ну ты знаешь, и тут чувствую, что уплываю. И цокот женских каблуков слышу за дверью. Медсестра таблетки разносит. Тоней её зовут.
Дверь в наркушке, как и на дурке, без замков. Ну она и влетела, медсестра Тоня, да как взвизгнет: Степанов, таблеточки ваши! Рука моя дёрнулась, и молофья из хуя моего прямо Тоне под каблуки - шлеп! И одна, ты представляешь, маленькая такая капелюшечка, к очкам её прилипла и блестит таково, как жемчужинка, переливается. А Тонька-то на каблучках своих возьми да поскользнись, поднос с таблетками в сторону, ну а она плашмя на паркет, аж стены задрожали. Натаха-то моя, во дура-то, так и стоит с задранной юбкой своей, ну я, не долго думая, на пол бросился, таблетки стал подбирать, в рот запихивать, и свои и чужие, ну ты знаешь. Пока я по полу елозил, минут, наверное, пятнадцать прошло. Пруха в палате стоит любовная, медсестра всё лежит, пузыри изо рта пускает, а Натаха-то, как статуя свободы, с ляхой своей лиловат стоит, словно замурованная во времени Кариатида.
Привстал я на корточки и говорю: ты чё, блядь, опусти юбку, люди же, говорю, ходят! Ты же в больнице всё-таки, волчица позорная! Правильно говорят моя мама и моя бабушка тётя Женя, что тебя даже собака Тимка за полкилограмма мяса ебать не будет! В общем, нагнал я её, вонючую, из культурного заведения, потому как гадко мне на душе и тошно стало. Ну ты знаешь!
По прошествии нескольких дней стал я замечать приятные перемены в отношении ко мне со стороны больных, персонала и даже главврача. А чё, он так мужик вроде бы ничё, хороший. А больные мне кто сигаретку предложит, кто колёсико. Люблю! Ну а самое главное, Миньк, вот в чём: иду я как-то в туалет обоссаться, гляжу - навстречу мне медсестра Тоня, шея у неё перебинтованная, в корсете, только вместо подноса с лекарствами томик Блока. Руки у неё слегка дрожат. Накрашенная и, знаешь, красивая такая, тихая.
Приблизилась она к моему уху, а мне неловко как-то, пахнуло на меня французскими духами, и говорит таково нежно-нежно: какой же вы, Степанов, удивительный человек! Бломбир!
Страницы: [ 1 ]
Читать также:»
»
»
»
|