 |
| |
| | Все равно не разрешит, даже без проникновения, потереться, например, членом между ее грудей и кончить ей на лицо или запрокинуть ее на спину, сдвинуть и поднять ее ноги коленями к подбородку, просунуть член между ее бедер, а в момент извержения навалиться сверху и кончить ей на грудь, даже такой малости не разрешит! Хотя если задуматься, благодаря кому она такая знаменитая и богатая, на чьи деньги все это куплено? Жить на деньги простых людей и презирать их - это не гуманизм, а феодализм, и пока человечество не изживет его, войны неизбежны. Потому что феодализм неизбежно порождает войны. И хотя Ленин доказал, что капитализм тоже неизбежно порождает войны, но задумывался ли кто-нибудь, почему убивают звезд? | | |
| |
|
| |
| | Андрей был симпатичен... да, вполне симпатичен, и хотя симпатичность эта уже сама по себе была вполне самодостаточна, то есть не могла не обращать на себя внимание, но Никите, который не смотрел на парней с той зрения их симпатичности, даже не это было главное, - лицо Андрея было каким-то удивительно живым, открытым, располагающим, готовым в любой момент откликнуться искренней улыбкой, причем готовность эта читалась на лице даже тогда, когда Андрей улыбаться не собирался, и это выражение делало лицо Андрея, и без того симпатичное, не просто симпатичным, а обаятельно симпатичным... бывают такие лица, на которые и легко, и приятно смотреть - от людей с такими лицами априори не ждёшь ничего плохого, и потому Никита, лёжа под Андреем, как-то странно успокоился... | | |
| |
|
| |
| | По сигналу своей подруги она спрыгивала с него, что бы дать ему чуть остынуть, а сама тем временем продолжала ласкать себя все остервенелие. И в очередной раз, сев на него она ощутила, как огромная волна накрывает ее, заставляя сжаться все тело, напрячь все мышцы и расслабиться. Это был ее оргазм, только ее. С тихим стоном она сползла с него, стараясь отдохнуть и давая возможность подруге довести до конца начатое. Но та, затуманенным взором смотрела на свою расслабленную подругу, даже не ощущая, как руки ее пленника развязались и он обняв ее попочку усиленно ласкает ее киску. Она полностью была под властью этой ласки. Она даже не поняла, как сильные руки перевернули ее на спину, как уже над ее лицом навис напряженный член. Она видела перед собой только головку, которая уже была бардового цвета и была так близко от ее губ, что ее язычок уже сам потянулся к ней и вот он тот момент, когда она слизывает ту капельку возбуждения в которой присутствует и запах ее подруги. Ее губы с жадностью набросились на негоОна казалось вобрала его член целиком в себя, чувствуя как задыхается, но ей хотелось вобрать его в себя еще глубже. | | |
| |
|
| |
| | Вместо ответа голая Ксанка, оторвалась от моего члена и подошла к Наталье. Та с неподдельным ужасом смотрела на Ксанкины упругие соски и украдкой поглядывала на моё орудие, которое предвкушало уже новую жертву. Ксана стала расстёгивать на Наташе её кофточку и при этом целовать её в губы. Та, попробовала сопротивляться, но вид голого мужика, коим был я, окончательно сломил её. И она сама стала освобождаться от своей одежды. Фигура тридцатилетней Наташи была, что надо! Ксанка даже присвистнула. Соски четвёртого размера были матово-розовыми. Плоский живот. Между ног гладко выбритая (!) пися. Я подошёл к ней и стал ласкать её половые губки своей рукой. У Наташи начался оргазм. Тут я перевернул её раком, раздвинул руками её половинки и запустил своё орудие в её попу. Такого поворота событий Наталья не ожидала. Она стала стонать (как потом она мне объясняла, её муж ни разу её до сих пор не имел в задний проход) , а когда я стал тискать её грудь, сама запустила руки в свою расщелину. Тут Оксанка не выдержала и пролезла под стоящую раком Наталью и стала лизать её пиздюшку. Нашего офис-менеджера просто трясло от нахлынувших на нею эмоций. К тому же я не собирался останавливаться и всё ускорял темп в Наташкиной заднице. Сзади я, спереди - Оксана. У Наташи полилось из всех щелей. Вдобавок ещё Оксанка возбудилась вновь и стала тереться своими тугими сосками об Наташину красивую грудь. Стоны девушек переполняли кухню. Мой "товарищ" ещё оставался в Наташкиной заднице, покуда я не испустил туда свой поток жидкости. | | |
| |
|
Рассказ №496
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Четверг, 18/04/2002
Прочитано раз: 25739 (за неделю: 48)
Рейтинг: 88% (за неделю: 0%)
Цитата: "Привстал я на корточки и говорю: ты чё, блядь, опусти юбку, люди же, говорю, ходят! Ты же в больнице всё-таки, волчица позорная! Правильно говорят моя мама и моя бабушка тётя Женя, что тебя даже собака Тимка за полкилограмма мяса ебать не будет! В общем, нагнал я её, вонючую, из культурного заведения, потому как гадко мне на душе и тошно стало. Ну ты знаешь!..."
Страницы: [ 1 ]
Ну вот, а дело это было летом, - говорил мне мой друг Степанов, размахивая красными ручищами, - представляешь, Миньк, решил я подлечиться в психиатрической наркушке. Не скрою, томно сначала было, крутило, выворачивало, потом от меня воняло тоже, ну ты знаешь. Приезжал ко мне вот туда, в больницу то. Короче, в палате меня одного поселили. Главврач дядька здоровый такой, улыбаясь, говорил, что этого шибздика, то есть меня, опасаться не стоит, а если хотя бы пёрнет, мы ему по еблу мясорубкой, а потом в унитаз. Ну ты знаешь. Ну а Натаха-то у меня постоянно торчала, прела, контролировала: то к главврачу в кабинет завалит, и истерику закатит, то больному какому нахамит, в общем, плохо сначала было, да и её никто не ёб. И у меня тоже хуище знаешь как с кумара-то стоит, ну ты знаешь. В общем, обоим нам с ней так себе.
Ну вот, как-то до обеда, Натаха-то и впёрлась ко мне в палату. А я, помню, злой был, и потому как крикну ей в рыло: стоять, блядища! Вот тут-то она и сникла. Глаза вытаращила и смотрит на меня, испугалась очень. А я Минь, чувствую, что чувствовать уже нет сил, что пах у меня огнём дышит. Хуй, значит, на волю просится. Я говорю Натахе своей: эй, юбку приподними, дай вздрочну! Она тут же и повиновалась. Зубы у неё громко застучали. Юбка узкая, трещит по всем швам, ну ты знаешь. Ну вот, приподняла она её, на меня пахнуло крепким женским запахом. Она ляху-то свою забросила на спинку кровати, а на другой ноге балансирует, равновесие держит, как балерина Павлова, стоит выпендривается. Ну а я, короче, дрочу наяриваю. Дрочу я, значит, дёргаю туда-сюда, и никак закончить не могу. А Натахе-то это нравится, ну ты знаешь. Раскраснелась вся, пыхтит, слюну пустила. Трусики у неё в горошинку такие, с дырочкой, на колено съехали, колготы у неё тёмные, с подтёками бледными, ну ты знаешь, и тут чувствую, что уплываю. И цокот женских каблуков слышу за дверью. Медсестра таблетки разносит. Тоней её зовут.
Дверь в наркушке, как и на дурке, без замков. Ну она и влетела, медсестра Тоня, да как взвизгнет: Степанов, таблеточки ваши! Рука моя дёрнулась, и молофья из хуя моего прямо Тоне под каблуки - шлеп! И одна, ты представляешь, маленькая такая капелюшечка, к очкам её прилипла и блестит таково, как жемчужинка, переливается. А Тонька-то на каблучках своих возьми да поскользнись, поднос с таблетками в сторону, ну а она плашмя на паркет, аж стены задрожали. Натаха-то моя, во дура-то, так и стоит с задранной юбкой своей, ну я, не долго думая, на пол бросился, таблетки стал подбирать, в рот запихивать, и свои и чужие, ну ты знаешь. Пока я по полу елозил, минут, наверное, пятнадцать прошло. Пруха в палате стоит любовная, медсестра всё лежит, пузыри изо рта пускает, а Натаха-то, как статуя свободы, с ляхой своей лиловат стоит, словно замурованная во времени Кариатида.
Привстал я на корточки и говорю: ты чё, блядь, опусти юбку, люди же, говорю, ходят! Ты же в больнице всё-таки, волчица позорная! Правильно говорят моя мама и моя бабушка тётя Женя, что тебя даже собака Тимка за полкилограмма мяса ебать не будет! В общем, нагнал я её, вонючую, из культурного заведения, потому как гадко мне на душе и тошно стало. Ну ты знаешь!
По прошествии нескольких дней стал я замечать приятные перемены в отношении ко мне со стороны больных, персонала и даже главврача. А чё, он так мужик вроде бы ничё, хороший. А больные мне кто сигаретку предложит, кто колёсико. Люблю! Ну а самое главное, Миньк, вот в чём: иду я как-то в туалет обоссаться, гляжу - навстречу мне медсестра Тоня, шея у неё перебинтованная, в корсете, только вместо подноса с лекарствами томик Блока. Руки у неё слегка дрожат. Накрашенная и, знаешь, красивая такая, тихая.
Приблизилась она к моему уху, а мне неловко как-то, пахнуло на меня французскими духами, и говорит таково нежно-нежно: какой же вы, Степанов, удивительный человек! Бломбир!
Страницы: [ 1 ]
Читать также:»
»
»
»
|
