 |
| |
| | Губки щёлочки были так плотно прижаты друг к другу, что казалось в неё с трудом можно засунуть мизинец, не то что бы член. Затем она включила воду и взяв мочалку с нанесённым на неё гелем для душа, начала намыливать себя. Сначала шею, затем юную упругую грудь, подтянутый животик и нежную спинку. Встав одной ногой на край ванны, она начала намыливать свою маленькую дырочку. Оксана немножко раздвинула половые губки своей розочки, и прошлась между ними ладошкой, намыливая свою девочку. Она откинула головку назад и закрыла глазки явно наслаждаясь происходящим. Её пальчик проник в вагину, и немного там погуляв показался на ружу. Затем она немного оттянула свою превосходную ягодицу и прошлась намыленной ручкой между булочек, наполовину погружая свой пальчик в звёздочку ануса, тем самым омывая его стенки. Я снова кончил. Оксана завершала поцедуру омовения. Смыв с себя пену она грациозно вытерлась полотенцем и накинула на хрупкие девичьи плечики свой белый халат. Дальше я просто без сил, полностью опустошенный упал на кровать и уснул. | | |
| |
|
| |
| | Солдаты повытаскивали из моего тела свои огромные фаллосы, быстро заправились и схватились за мечи. По тому как они наступали и окружали, было видно, что вояки они опытные и побывали не в одной кампании. В какой то момент воин с миндалевидными глазами стремительно изогнулся и в его руках появилось сразу два тонких длинных клинка, ярко сверкнувших в свете костров. Римляне атаковали одновременно с двух сторон, но успели сделать лишь по одному выпаду. В воздухе просвистела сталь и их головы покатились по земле, а тела бесформенными мешками осели в пыль. Загадочный воин подошёл к повозке и я почувствовала что свободна от пут. Он подвёл лошадь и крепкие руки перекинули меня через седло, следом он забрался сам. Теряя сознание я увидела последний отблеск огней догорающего города и в моей голове затихал ровный топот копыт, уносящий меня в неизвестную даль. | | |
| |
|
| |
| | - Застонала мама, едва я присев к ней на кровать, ввела загнутый крючком, конец соленого огурца, в ее влагалище. Огурцы на грядке, прошлым летом, выросли у нас, как на подбор, корявые, загнутые крючком. Помню мать все чертыхалась, засовывая их в банки, для консервации. Но вот теперь, использовав свои соления не по назначению, загнутость огурца, пошла на пользу, ведь крючком, он лучше продирал, чем ровный огурец. Мать лежала на спине, бестыдно раздвинув передо мной ляжки и тихонько постанывала, когда я " трахала" её огурцом, положив одну руку, на животик, мамаше, другой наяривала огурцом в ее вагине. Если мне хватило минуты чтобы кончить, то на мать ушло, минут пять, она тихо стонала, выкатив на меня, свои бесцветные от похоти глаза, но не кончала. А когда, наконец ее разабрало по настоящему, завыла в два раза сильнее чем я, и даже приподняла "таз" над кроватью выгинаясь вместе с огурцом, который я все ещё держала в ее щелке. | | |
| |
|
| |
| | Бедная девушка всё время по мере возможности дёргалась, вырывалась из верёвок и пыталась что-то сказать через заткнутый рот, но ни то, ни другое ей не удавалось, после чего она наконец успокоилась. Когда обе клизмы были сделаны, Люсина мама сама стала держать дочку за стиснутые вместе её ягодицы. Я стала уговаривать несчастную Люсю полежать спокойно пять минут и дышать глубоко ртом, позабыв про засунутый туда кляп. Сначала она как будто не слышала мои уговоры, но потом всё-таки задышала ротиком, всасывая воздух мимо кляпа. Я предложила Люсиной маме выбрать кляп, но она ответила отказом, ибо боялась, что дочь опять начнёт громко реветь. Мы продержали девочку в той же позе положенное время, затем её мама велела мне принести из ванной комнаты пластмассовое ведро, а сама начала понемногу развязывать дочь, чтобы та могла подняться с кровати и сесть на него покакать. Это ей удавалось с большим трудом, ибо узлы были завязаны очень туго, боясь, что девочка вырвется во время проведения клизмы. В одном месте пришлось даже пользоваться ножом, позже принесенным мною из кухни. Как только Люсины руки были освобождены, она вырвала ими кляп себе изо рта. "Мама, ты могла меня убить" , она впопыхах сказала, "у меня ведь насморк, а ты заставляла меня дышать носом, заткнув рот. Я еле не задохнулась". "Ничего, зато теперь хотя бы от запора не погибнешь" , ответила мать, "я же тебя знаю, не заткни тебе рот, ты такой шум подняла бы, что соседи вызвали бы милицию, думая, что тут происходит убийство. Теперь быстро подымайся на ноги и садись на ведро!". Люся не заставляла себя долго умолять, мигом вскочила с кровати и камнем упала на ведро так, что оно зашаталось и еле не опрокинулось. Девочка начала обильно опорожняться, хотя даже после двух сделанных клизм кака у неё выходила с трудом, после сильного тужения. | | |
| |
|
Рассказ №11811 (страница 2)
Название:
Автор:
Категории: , ,
Dата опубликования: Понедельник, 05/07/2010
Прочитано раз: 79124 (за неделю: 31)
Рейтинг: 73% (за неделю: 0%)
Цитата: "А она жадно водила нежными губами по его члену и, лаская его по всей длине изящной рукой с длинными перламутровыми коготками, доводила главврача до оргазма. Наконец, из груди старика вырвался глубокий вздох, похожий на плач, он закатил глаза. На его лице, появилось выражение блаженства. Люба быстро выпила его сперму, после чего медленно и осторожно распрямилась. . Даже через мутное стекло я видел, как она с трудом сдерживает рвотные спазмы и морщится. Однако выплюнуть её при нём она не посмела:..."
Страницы: [ ] [ 2 ]
- Ты что, с ума сошёл? - вдруг сказала Наташа, доставая член изо рта, -
я тебе делаю такую приятную вещь, а ты зовёшь другую? Да ты просто козёл!
Она резко встала и ушла, громко хлопнув дверью:
От громкого удара мне захотелось зажать уши руками... Мерзость:
Следующей ночью мне выпало дежурить с Любой. Ночь выдалась очень тяжёлая: умер пожилой пациент, и мы вместе с ней отвозили его в морг. Человеческая жизнь - настолько тонкая ниточка, что её порой не замечаешь. Но она обрывается, без неё теряет смысл и всё остальное. Только в больнице, когда люди уходили у меня на глазах каждый день, я стал ценить жизнь. Свою и своих близких:
Покончив с необходимыми формальностями, мы поспешили уйти из сырого подвального помещения, где стоял вечный полумрак, а потолки были такими низкими, что казалось, что они вот-вот рухнут...
После стресса нужно было прийти в себя. В сестринской комнате был чайник, а в холодильнике лежали кое-какие продукты:
- Пойдем, выпьем чаю? - устало предложила Люба.
Я зажёг настольную лампу (яркий свет ночью резал глаза) , воткнул в розетку чайник, достал из холодильника свой завтрак, разложив его на столе. Люба тоже что-то достала. Но стоило чайнику закипеть, как в сестринскую заглянул Павел Андреевич. Стёкла его очков блестели, а брови, как обычно, были сердито сдвинуты на переносице.
- Люба? Можно вас на минутку? - строго спросил он, взглянув на меня с неодобрением.
- Да, Павел Андреевич, - сказала она упавшим голосом. Едва взглянув на меня, она быстро вышла, прикрыв за собой дверь. . А я остался сидеть на жестком больничном диване, откинув голову назад. Почему такое случается со мной? Почему моя жизнь это сплошная череда печалей и неудач?
Она вернулась через целых полчаса, которые показались мне вечностью. Беглого взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, чем они там занимались: халат на ней снова был изрядно помят, а волосы на лбу слиплись. Не глядя на меня, она прошла к шкафу, где висела одежда.
- Выйди ненадолго, мне надо переодеться, - попросила она. Я встал и на негнущихся ногах прошёл к двери. От обиды меня всего переполняла горечь. . Я уже взялся за ручку двери когда не выдержал и заговорил с ней:
- Давно ты с ним спишь? - спросил я тихо.
- Что? - удивлённо спросила Люба, - да как ты смеешь, сопляк? Ты хоть знаешь, что тебе будет за такие слова?
- Я всё видел, - спокойно ответил я, - вчера в перевязочной: Зачем ты отпираешься? Просто мне не понятно, что ты нашла в этом старом козле, вот и всё.
Не дождавшись ответа, я уже сделал шаг, чтобы уйти и открыл дверь:
- Подожди, - сказала она, - зайди сюда и закрой дверь.
Я послушался.
- Садись, - сказала она, - раз уж ты всё видел: Лучше будет, если ты будешь знать всю правду и правильно ко всему относиться. Я не шлюха, как, наверное, тебе показалось, и не страдаю геронтофилией: Просто: - она вдруг надолго замолчала, и я понял, что говорить ей об этом очень тяжело:
- Если не хочешь, не говори, не надо, - предложил я, пересаживаясь к ней на диван, - я не хочу, чтобы ты лишний раз страдала:
Во мне не было никакого злорадства. Не было и презрения. . Напротив, когда влюблён, то не желаешь этому человеку никаких страданий, а уж печаль его просто разрывает сердце! Чем больнее любовь, тем она слаще и сильнее - я понял это потом.
- Нет, наверное, надо, - задумчиво возразила Люба, - может легче станет?
И она улыбнулась...
- Может быть: - согласился я и улыбнулся ей в ответ. Для того нам, наверное, и дан юмор, чтобы пережить всё самое плохое и страшное. Даже лёгкая улыбка облегчает боль и переживания, с ней огонь превращается в дым и постепенно растворяется в никуда.
Страницы: [ ] [ 2 ]
Читать из этой серии:»
»
Читать также:»
»
»
»
|
