Рассказ №15826

     Мой дядька, который был старше меня на умопомрачительно количество лет, всегда привлекал мое женское внимание. Нет, не в силу каких-то взрослых извращений, о которых так любят болтать в подростковых компашках и любят сочинять прыщавые извращенцы. Наоборот, он был настоящим образцом мужской красоты: стройный и мускулистый, с аккуратной прической, то есть, настоящий древнегреческий бог из плеяды жителей Олимпа, которых так боготворила моя мать, и, когда мы посещали Эрмитаж, она всегда указывала мне на них, как на идеал любой женщины. Видимо, это и стало главным фактором, что я уже с детского садика, смотрела на дядю с неподдельным восхищением и трепетом.
     Дядя Сережа, дядь Сереж, а потом просто Сережа, стал моим богом и девичьей мечтой. Я засыпала, вспоминая его, а когда просыпалась, то старалась всегда думать, что он совсем рядом, и любой момент может заглянуть в мою комнату и сказать: "Доброе утро".
     А когда мы находились рядом, то мне обязательно хотелось, чтобы дядя обращал свое внимание на то, что я делаю, как я одета, как улыбаюсь или хмурюсь. Жаль, что это бывало не часто, как я мечтала, так как он жил хоть и недалеко, но все же на другой улице, до которой надо было еще дойти. Лишь летом в деревне я могла наслаждаться несколькими неделями блаженства, когда мы всегда были вместе.
     В городе, я проживала с мамой и бабушкой, так как отец бросил нас после моего рождения. И родной дядя заменил мне отца.
     Как помню, еще в дошкольном возрасте, я с трепетом держалась за его руку, когда он иногда забирал меня вечером из детского садика, если мама работала в вечернюю смену. А когда я стала старше, то он встречал меня после школы, чтобы отвезти на музыкальные занятия, и обязательно угощал мороженным в маленьком кафе, и эти дни были самыми замечательными среди сереньких школьных будней. Потом, когда мне исполнилось двенадцать лет, возраст, когда девочки начинают всерьез увлекаться ровесниками, дядя все равно остался для меня самым близким и любимым человеком.
     На какие только ухищрения я не шла, чтобы он обязательно смотрел только на меня. Нужно поправить одежду или трусики подтянуть, я тут же восклицала: "ой помоги, я запуталась" или "не получается". А до десяти лет, когда он отдыхал в деревне, я просто терроризировала дядю своими капризами. И, честно говоря, не давала ему спокойно отдохнуть и заняться своими делами. Как только он просыпался, а это чаще было по моей инициативе, так как я в одних трусиках прыгала по дяде, когда он спал и не желал просыпаться.
     Только не надо меня обвинять во взрослых грехах, какими так любят попрекать распущенных девочек.
     Не было такого.
     Я не залезала к нему под одеяло и не требовала ласкать меня по-взрослому. Максимум извращения, это то, что я снимала трусики и садилась на ведро, заменяющее горшок в деревенском доме, когда он находился в комнате. В малом возрасте - это было естественно и никак не отражалось на наших взаимоотношениях. Он преспокойно мог сказать: "Настя, ты пописала" или "Мы идем гулять, пописай сейчас". В последнем случае, я тут же ему подчинялась, даже если мне это было не нужно, и тут же садилась на "горшок" - ведро в деревне или унитаз в городе, не пытаясь закрыть дверь в туалет в городе или прикрыть спущенные трусики юбкой в деревне.
     Но в десять лет, когда я, как обычно, продемонстрировала дяде звук, как из меня льется струйка мочи, я вдруг почувствовала проблемы, о которых так любили болтать подружки по классу. А внизу живота вдруг стало тепло и мокро, но не от мочи. А он, как обычно, просто погладил меня по голове, не прерывая разговора по сотовому телефону, и мне неожиданно стало обидно, что он до сих пор продолжает рассматривает меня как маленькую девочку, которой разрешается писать в трусы и бегать голышом. И я решила, что постараюсь вызвать его ревность (я так называла "это" тогда) , чтобы он сам попросил меня пощеголять голышом или еще что-то, для чего у меня еще не было названия.
     Из-за моей глупости, все вылилось лишь в то, что я стала скрывать свое нижнее белье (кхе, вот умора, самые обычные детские трусики) , когда на мне была юбка, как бы показывая, что стала взрослой и стесняюсь. Ходила при нем только одетой - в халате или платье, и, обязательно, надевала купальник с лифчиком, который мне в это время был абсолютно не нужен.
     На следующий год, поняв, что делаю не то, что нужно, я стала разбрасывать свои интимные вещи где попало. А через год, когда повзрослела и стала разбираться хоть чуток в женской моде, упросила маму покупать мне кружевные трусики. А там, хитростью, уговорила и на покупку стрингов, которые здорово лезли в попу, натирали промежность и мешали ходить.
     В год, когда мне исполнялось тринадцать лет, я с замиранием сердца ждала очередного приезда дяди в деревню. Этим летом перед отпуском, он полетел на конференцию в Японию и клятвенно обещал мне привезти действительно личный подарок из страны, где живут желтые и узкоглазые люди. Но, увы, после появления дяди в деревне, все пошло как-то по-старому.
     Я, как и в предыдущие годы, старательно делала вид, что стесняюсь его, а он, как всегда, ничего не замечал. Единственное, что льстило мне и на что он обращал внимание, - это его взгляды на мой лифчик от купальника, который раньше был просто украшением моей тощей груди, а теперь стал оттопыриваться от настоящих сисечек, которые достигли почти первого размера. Я специально купила наглый купальник на веревочках из самой тонкой материи, которую так прелестно оттопыривали мои сосочки, затвердевающие от холодной воды.
     Мы отдыхали, гуляли, купались. Все как в прошлом году. И ничего не предвещало бури и нешуточных страстей.
     Лишь за несколько дней до отъезда, Сережа вдруг вспомнил, что привез мне подарок из Японии.
     Я, конечно, помнила об обещании, но старалась не напоминать, чтобы проверить отношение к себе. Мне, почему-то, хватало даже того, что он старательно опекал меня, и с любопытством, которое от меня не укрылось, хотя он прикольно старался этого не показывать, рассматривал мои грудки, закрытые грубой материей купальника.
     В день, когда моя жизнь круто изменилась, мы сидели на лавочке под домом, отдыхали и думали, куда же пойти сегодня. Сережа вдруг хлопнул себя по лбу и сказал:
     - Я ведь совсем забыл о подарке для тебя.
     Сбегав в дом, он принес две маленькие красивые коробочки.
     Я, раскрыв рот, смотрела на подарки из далекой Японии, и думала, а что же такое может быть в таких маленьких штучках, которые он положил мне ладошки. Так и не догадавшись о содержании коробочек с подарками, я спросила:
     - А что это?
     - Открывай, не бойся. Не взрывается, и не пугает. Синяя буква: "блихет" , а зеленая: "тямисорят".
     Коробочки были малюсенькими, а японские иероглифы абсолютно непонятными. Я потребовала, чтобы дядьки не был злюкой, а ответил по-русски, а что это такое.
     - Вот этот символ означает трусики, а этот - лифчик. Это не для куклы.
     Зачем он добавил последнее... скорее, считая меня еще маленькой, забыв, что я уже выросла и давно читаю и смотрю взрослые темы. Последние полгода я увлеклась восточными обычаями, где одалиски ублажают падишахов, а они дарят им удивительные вещи, где остроту мечей проверяют, сбрасывая на меч шелковый шарфик. К тому же, в моих вещах были совсем маленькие трусики, которые вполне могли поместиться в коробочку с "тямисорят" , я лишь не показывала их дяде, решив оставить их на последний день совместного отдыха. Так что шутку дяди по поводу куклы я тут же поняла, но решила отомстить ему за забывчивость и... здесь мне пришла в голову роскошная мысль, а если я, в свою очередь, пошучу, да так, что бы дядька был красным как рак.
     Не надо думать, что девочки в этом возрасте глупы и не знают реальной жизни, в школе мы о многом друг с другом говорим, о чем взрослым лучше не знать. А пройтись по краю пропасти, когда ты вроде бы "да" , но говоришь "нет" , это круто.
     Сереженька ни о чем не подозревая, начал оправдываться. Я ему подыгрывала. А сама мучительно думала, боясь покраснеть от стыда, решусь ли я снова пофорсить перед его глазами нижнем белье.


Страницы: [ 1 ]

Читать из этой серии:

Читать также: