|
|
| | Знакомая столешница, знакомое дыхание: Сильная рука наклоняет тебя к столешнице, вторая уже отодвигает полоску трусиков, ты наклоняешься и послушно расставляешь ноги чуть шире, подол сарафаны уже лежит у тебя на спине, ты чувствуешь тепло руки ягодицами, а пальцы уже ласкают твою киску: Один уже внутри, начинаешь стонать: Слушаешь свои ощущения: Два пальца уже в тебе, медленно двигаются туда-сюда, немножко вверх, слегка вниз, чуть растягивая киску: И снова назад-вперед: Пальцы выскальзывают из тебя: Я припал к твоей киске губами, целую и ввожу язык в тебя: Влажные, от твоего сока, пальцы играют со второй дырочкой: Язык переместился выше, вылизывая колечко ануса и проникая внутрь: Пальцы вернулись в киску: Своей рукой ты начинаешь ласкать клитор, я попеременно лижу обе дырочки, не забывая вводить так же попеременно в них пальцы: | | |
|
|
|
| | Джинни снова кричит, и теперь она вгоняет в свою пизду весь кулак - он по запястье проваливается в её измученную дырку. Когда она выдёргивает кулачок, тонкая струйка орошает пол под ней, выплёскиваясь вместе со спазмами влагалища Джинни. Постепенно спазмы и стоны слабеют, и рыжая гриффиндорка без сил замирает на холодных камнях. Между её ног расплывается пятно мужской и женской кончи. | | |
|
|
|
| | Убежден, что первая порция его семени должна попасть мне в рот и только в рот! Мужчина, ты готов? Я прошу его лечь на кровать - в моей фантазии это наиболее удобная поза для обеих партнеров при оральном сексе. Он с готовностью подчиняется, при этом полусадится, уперевшись в спинку кровати, чтобы наблюдать за мной. Ты хочешь видеть как я буду брать у тебя в рот? Хорошо, мне будет приятно доставить тебе такое удовольствие. Я седлаю своего партнера, упираюсь руками в кровать и вот его член перед глазами. Снова, как и в ванне, я сначала целую его глядя мужчине прямо в глаза - он не выдерживает то ли взгляда то ли от удовольствия и через несколько мгновений закрывает глаза. Я опускаю их и теперь вижу перед собой только часть его живота. Сразу решаю приступить к активной работе, чтобы доставить максимум удовольствия мужчине-партнеру. Губы и язык сильно обволакивают головку, губы вверх-вниз, язык делает круговые движения, я чувствую уздечку. Ниже пока не спускаюсь - мои старания направлены только на головку его члена. После минуты таких движений (интересно, как это смотрится со стороны - может потом немного поснимать?) я чувствую, что он начинает встречное движение бедрами мне навстречу, как бы приглашая к более глубоким ласкам. Не понимаю зачем это нужно - оргазм ты все равно получишь от моих ласк твоей головки, а не всего ствола. Но тут ты начинаешь проявлять силу - я вдруг чувствую, что на моей голове твоя рука, которая все сильнее давит вниз, заставляя заглатывать как можно больше ствола. Мне неудобно - я ведь еще не настолько опытен, чтобы взять в рот весь твой член, но я подчиняюсь. Слюны все больше - она необходима и тебе и мне. Тут я чувствую, ты забыл обо мне и моих ощущениях - в тебе проснулся самец - ты хочешь лишь оргазма и выплеска своей спермы. Член скользит во рту, стараюсь не затрагивать его зубами - лишь губы и язык ласкают его в его неумолимом ритме. Я пока не научился чувствовать приближение твоего оргазма и он становится для меня неожиданностью. В волнах возбуждения я лишь в последний момент понимаю, что ты сейчас кончишь. Ты вытягиваешься в струнку, еще сильнее прижимаешь мою голову. Я упираюсь носом в жесткие волосы твоего паха. Оргазм. Твой член вибрирует у меня во рту, выбрасывая новые струи спермы, твоего семени. Первые залпы вливаются в меня, я не успеваю почувствовать их вкус - самец в тебе слишком силен и вот он вырвался на волю, он добился своего, он выполнил свой долг пусть даже это и не приведет в продолжению рода. Я хочу распробовать вкус твоего семени, но сразу это не получается. Мне надо справится с массой новых ощущений. Сейчас я лишь подчиняюсь тебе, твоей сильной руке, которая прижимает мою голову, не давая потерять даже каплю спермы. Часть мне все равно не удается удержать во рту, она течет по твоему члену в пах, между жестких волос и оказывается на твоей чистой простыне. Но нет, я быстро прихожу в себя и начинаю ртом старательно собирать твое семя, облизываю член, своей ладонью собираю густую жидкость с яиц и облизываю ладонь. В другой ситуации это выглядело бы не очень привлекательно, а здесь это по моему нравится даже тебе. Делая все это я, наконец, начинаю ощущать вкус твоего семени - не очень резкий и солоноватый, непривычный - я привыкаю к нему (свою сперму я специально пробовал) . Твой член тем временем уже успокоился, но при этом почти не потерял своей твердости - он раскачивается от моих прикосновений и немного подрагивает. Приведя в порядок твой орган, выпив всю сперму и прочувствовав ее вкус и смотрю не тебя. Я вижу, что ты доволен, это написано у тебя на лице, ты даже благодарен мне - наклонившись ко мне ты ладонью вытираешь капельку своей спермы, оставшуюся у меня на щеке и легко целуешь мои губы. | | |
|
|
|
| | Я и Анатолий празднуем дни рождения одновременно и однопространственно. Обычно приходит куча народа, напивается, и на утро присутствующие забывают, что, собственно, приключилось. В этом году мы решили как-то изменить распорядок... Анатолий позвал двух девушек - первая (Ира) общалась с нами уже давно, а с другой (Женя) он познакомился в Интернете .
| | |
|
|
Рассказ №17037
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Пятница, 08/05/2015
Прочитано раз: 31593 (за неделю: 37)
Рейтинг: 68% (за неделю: 0%)
Цитата: "Она скинула с себя все платья и осталась в одной батистовой рубашке. Но вот и батист сполз с ее плеч и грудою упал у ног, обнажив роскошное тело. Налюбовавшись вдоволь своими чудесными формами, игуменья придвинула кресло и опустилась в него, слегка расставив ноги. Брызнув духами, она расчесала шелковистые волосы около губок и, откинувшись на спинку кресла, замерла, томясь ожиданием сладострастных минут...."
Страницы: [ 1 ] [ ]
Пожилая монахиня, нервически дрожа, обнимает в тени молодую хорошенькую инокиню и, запустив к ней под мантию свои костлявые руки, мнет ей с трепетом груди, потом, двигаясь дальше по животу, щекочет пальцами еще девственные губы, окруженные вьющимися волосами первой молодости. Она дрожит, и сладострастная слюна течет между губами. Молоденькая монахиня млеет, судорога схватывает ей ноги, глаза дико блестят... Пальцы старой монахини, проскользнув между губ, погружаются дальше и щекочут внутренние стенки влагалища. Инокиня прерывисто дышит, спазмы сжимают ей горло и наконец, откинув голову, она замирает...
В двери кельи щелкнул ключ. Вошла игуменья. Несмотря на мрачный костюм, она выглядела вполне красавицей: рослая, с высокой грудью, правильными чертами лица и чудными голубыми глазами. Без сомнения, в свете, в миру, она была причиной многих взглядов, вздохов и даже слез молодых и зрелых мужчин.
Но теперь все кончено. Войдя в келью тихой поступью, она перекрестилась, зажгла восковую свечу и стала разоблачаться. Оставшись в одной сорочке, она чуть приспустила ее. Пара розовых, упругих грудей, как бы освободившись от давления невидимой руки, выглянули в разрезе рубашки, дразня своими сосками.
Немного постояв, игуменья придвинула мягкое кресло к столу, поставила свечу и уселась, смотрясь в зеркало. Прищурив глаза, она распалила свое воображение, как бы со стороны любуясь собой. Ей это помогало упиваться опьяняющими минутами...
Тонкий пальчик коснулся розовых губок... и улыбка удовольствия пробежала по лицу сидящей. Поласкав себя минуты две, она взяла подушечку и, прикрепив к ней в совершенстве сделанный резиновый мужской член, стала дразнить им губки. Дыхание ее сделалось учащенным, конвульсивное подергивание промежности указывало на приближение наиболее сильного момента возбуждения. Монахиня быстро прижала к себе подушечку с членом и замерла...
Быстро двигалась подушечка - то придвигаясь плотнее к нежным губкам, то отдергиваясь от них. Монахиня прерывисто дышала и подскакивала на кресле. Лицо разгорелось, глаза подернулись влагой и полузакрылись... Еще момент - и голова ее откинулась назад, глаза совершенно закрылись, а тяжелая русая коса упала на пол...
... Поодаль, за храмом, в нише каменной ограды приютилась беседка. Лунный свет струйками падает сквозь листву и круглыми пятнами играет на широкой скамье. Две монахини сидят на скамье, плотно прижавшись друг к другу. Одной на вид лет восемнадцать, другой - за двадцать. Младшая - блондинка, рослая девушка, с высокой пышной грудью, с нежным цветом довольно приятного лица. Красивые линии талии, расширяясь у таза, образуют нежный перегиб. Другая, постарше - среднего роста, имеет немного бледноватое, с открытым лбом лицо. Блестящие, черные как смоль глаза выдают южную натуру, натуру страстную.
Она возбуждена близостью с подругой и лунным светом. Поднятый подол черного покрывала соблазнительно открывает ее полные, бело-розовые ляжки. Она держит на коленях блондинку. Светлые волосы блондинки, играя тенями, волной ложатся в промежности. Обняв правой рукой ее талию, черноглазая погружает палец в ее роскошную растительность.
Блондинка, слегка нагнувшись, улыбается и, в приятной истоме согнув руку, ласкает горячей ладонью ляжки подруги, при этом дрожит и радостно целует ее шею.
- Душечка, сильней, сильней! - шепчет она, быстро ерзая на коленях южанки. Та ускоряет движения руки, блондинка млеет... словно ток пробежал по ее телу. Вздохнув, она замирает в объятиях подруги...
... Вдруг по ограде, ярко блестевшей при лунном свете, промелькнула тень. Какая-то монахиня в покрывале проскользнула на боковую тропинку, едва приметную для глаза. Она быстро спустилась по отлогости и села в тени кустов.
Прошло минут десять. В ночной тишине послышался хруст веток. На тропинку легла тень. Кто-то шел со стороны оврага. Монахиня поднялась и стала прислушиваться. Шаги приближались.
- Семен Петрович, это вы? - тихо спросила она.
- Я, - послышался мягкий тенор.
- Идите сюда.
Из-за кустов выступил высокий мужчина и скрылся в тени развесистого дуба, очутившись, таким образом, рядом с инокиней.
- Что это вы так поздно? Мать Митрофания из себя выходит.
- Бес попутал, совсем забыл, что сегодня моя очередь.
- Ну уж и мать Митрофания! Черт сидит у нее между ног, так и не терпится! - продолжала инокиня. - Нате, надевайте!
Мужчина надел монашескую мантию и закутался в нее.
- Идем! - сказала инокиня и взяла импровизированную монахиню за руку.
Они выбрались из-за кустов и пошли по тропинке. Инокиня пододвинулась к мужчине.
- Семен Петрович! - жалобно заговорила она. - Семен Петрович!
- Что такое?
Монахиня прижалась к нему:
- Уж будьте добры, ради бога... - и она просунула руку ему под мантию.
- Ну уж нет! - сказал он, отстраняя руку монахини. - И с одной игуменьей будет достаточно работы, а тут еще и тебя ублажать. Так вы, пожалуй, все сбежитесь ко мне. Нет, слуга покорный! Ищите другого...
- Ей-богу, не могу выдержать, Семен Петрович.
- Ну, возьми потычь пальцем. Аль не хочешь?
Они вошли в тень зеленого купола. Инокиня быстро подняла подол и, схватив в объятия Семена Петровича, терлась передом об его ляжку.
- Душечка, голубчик мой, соколик... Ну, сделай милость, - молила она задыхающимся голосом.
Семен Петрович задрожал. Монахиня быстро полезла ему под мантию...
- У, какой славненький! - залепетала она, держа в руке горячий член Семена Петровича. Прикоснувшись к нему передом, она вложила его себе между ног.
Семен Петрович немного присел. Монахиня быстро задвигала передом, охватив руками его спину.
- Еще, еще... сильней, голубчик! - Внезапно член выскочил. Семен Петрович торопливо запахнул мантию.
- Что же вы, Семен Петрович? Еще, хоть немножко, голубчик мой. Сзади уже заодно. Сделайте милость... - И монахиня, подняв рубашку, обернулась к нему задом. Две упитанные половинки бело засветились в темноте.
- Ну, где же там? - прошептал Семен Петрович.
- Здесь, здесь вот... - монахиня, просунув руку между ляжек, дрожа, сунула в себя член. - Ох, хорошо! Вот так. Ой, как хорошо! - млея при быстром ерзании Семена Петровича по ее задней части и наслаждаясь минутой сладострастия, шептала она.
- Ну, довольно! - сказал Семен Петрович, застегивая брюки и закрываясь в мантию. Монахиня же, опустив подол и обняв Семена Петровича, покрыла его лицо поцелуями.
- Ну, будет! - сказал тот. И они пошли дальше...
... Мать Митрофания только что отпила чай. Отправив свою поверенную в сад повстречать и провести в покои Семена Петровича, она, неслышно шагая по мягкому ковру, подошла к зеркалу и стала снимать монашеское одеяние. Это была рослая брюнетка с едва заметной проседью. Греческий нос, тонкие брови и бархатистые черные глаза сохранили всю прелесть, несмотря на лета.
Она скинула с себя все платья и осталась в одной батистовой рубашке. Но вот и батист сполз с ее плеч и грудою упал у ног, обнажив роскошное тело. Налюбовавшись вдоволь своими чудесными формами, игуменья придвинула кресло и опустилась в него, слегка расставив ноги. Брызнув духами, она расчесала шелковистые волосы около губок и, откинувшись на спинку кресла, замерла, томясь ожиданием сладострастных минут.
В дверях раздался стук. Игуменья вздрогнула. Стук повторился четыре раза и чей-то голос произнес:
- Во имя Отца и Сына и Святого духа...
- Аминь! - ответила она.
Портьера раздвинулась, и на пороге показалась фигура Семена Петровича, закутанного в черную мантию.
- А, Семен Петрович! - расслабленным голосом произнесла игуменья, не изменив своего положения. - Здравствуйте! Что так поздно?
Семен Петрович подошел и поцеловал полную грудь игуменьи.
- Здравствуй, мать Митрофания! Задержали. Насилу выбрался.
- А кто задержал? - лукаво спросила она. - Уж не барынька ли какая? И тонкая усмешка пробежала по ее губам.
- О, нет. Брат приехал из Москвы, - ответил Семен Петрович, скидывая верхнюю одежду и оставаясь в одной рубашке.
- Смотрите у меня! - погрозила ему пальчиком игуменья. - Брат ли задержал-то? Ну, да подойди уж сюда, мой хороший. Да что уж ты... сними рубашку-то.
Семен Петрович скинул рубашку и подошел к игуменье.
- Хороший мой, славный. Ну, ляг тут, я расчешу тебе головку...
Страницы: [ 1 ] [ ]
Читать также:»
»
»
»
|