|
|
| | Из зеркала на меня смотрело существо, лишь отдалённо напоминавшее человека, но чертовски сексуальное - оно стояло на четвереньках и бока его ходили от тяжёлого дыхания. Большие карие глаза оставались моими, но остальное лицо закрывала чёрная кожаная маска в виде собачьей морды. Выполненной безупречно, вплоть до остроконечных ушей наверху. Кожаные ремни уходили от неё на затылок и где-то там, среди массы белокурых волос, которые я едва могла видеть, соединялись в множестве пряжек. | | |
|
|
|
| | Ребята шли по узкой тропинке вдоль забора и задней стороны корпусов лагеря к заветному отверстию в заборе. Лагерь находился на склоне горы, поэтому идти пришлось вверх. Девочки немного запыхались, особенно Людка. Наконец, показалось заветное отверстие в заборе из сетки рабицы. Толик приподнял сетку и рукой пригласил всех за территорию лагеря, оказавшись там последним. Через несколько десятков метров тропа пошла под гору. В далеке было слышно как журчит рука и поют птицы в лесу. Пока ребята шли, начало смеркаться. Было слышно, что в лагере началась дискотека. "Музыку включили. Значит у нас есть два часа до отбоя, " - произнес Толик. Руслан с Нюшей шли молча в предвкушении новых пугающих ощущений. Наконец, показалась поляна с аккуратно разложенными бревнами и кострищем посередине этой поляны. В нескольких метрах от поляны протекала горная речка. "Холодная, но завтра на солнце будет тепло. Можем вернуться сюда и покупаться, " - подойдя к речке и сунув в нее руку, вслух подумал Толик. | | |
|
|
|
| | Но ведь так бывает: вдруг окажется в электричке или в автобусе-троллейбусе ватага парней - ты скользнешь по ним взглядом, и - ни на ком твой взгляд не задержится, никого из ватаги не выделит, и ты, равнодушно отворачиваясь, тут же забывая эти лица, снова продолжишь смотреть в окно; а бывает: взгляд зацепится за чьё-то лицо, и ты, о человеке совершенно ничего не зная, вдруг почувствуешь к нему живой, невольно возникающий интерес - неслышно дрогнет в груди никому не видимая струна, зазвенит томительная мелодия, слышимая лишь тебе одному, и ты, стараясь, чтоб взгляды твои были незаметны, начнешь бросать их на совершенно незнакомого парня, с чувством внезапно возникшей симпатии всматриваясь в мимику его лица, в его жесты, в его фигуру, и даже его одежда, самая обычная, банальная и непритязательная, покажется тебе заслуживающей внимания - ты, исподтишка рассматривая мимолётного попутчика, будешь по-прежнему казаться отрешенно погруженным в свои далёкие от окружающих тебя людей мысли-заботы, и только мелодия, внезапно возникшая, никем не слышимая, будет томительно бередить твою душу, живо напоминая о несбывающихся встречах - о том, что могло бы случиться-произойти, но никогда не случится, никогда не произойдёт, и ты, вслушиваясь в эту знакомую тебе мелодию о несовпадающих траекториях жизненных маршрутов, будешь просто смотреть, снова и снова бросая исподтишка свои мимолётно скользящие - внешне безразличные - взгляды; а через две-три-четыре остановки этот совершенно неизвестный тебе парень, на мгновение оказавшийся в поле твоего внимания, выйдет, и ты, ровным счетом ничего о нём не зная, не зная даже его имени, с чувством невольного сожаления о невозможности возможного проводишь его глазами... разве так не бывает, когда, ничего о человек не ведая, мы без всякого внешнего повода выделяем его - единственного - из всех окружающих, совершенно не зная, почему так происходит - почему мы выделяем именно его, а не кого-либо другого? . . Сержанты, стоявшие в коридоре, были еще совершенно одинаковы, совершенно неразличимы, но при взгляде на одного из них у Игоря в груди что-то невидимо дрогнуло - неслышно ёкнуло, рождая в душе едва различимую мелодию, упоительно-томительную, как танго, и вместе с тем сладко-тягучую, как золотисто-солнечный мёд, - Игорь, еще ничего не зная о сержанте, стоящем наискосок от него, вдруг услышал в своей душе ту самую мелодию, которую он слышал уже не однажды... но вслушиваться в эту мелодию было некогда: дверь, на которой была прикреплена табличка с надписью "канцелярия", в тот же миг открылась, и в коридоре появился капитан, который оказался командиром роты молодого пополнения; скользнув по прибывшим пацанам взглядом, он велел им построиться - и, называя сержантов по фамилиям, стал распределять вновь прибывших по отделениям; Игорь стоял последним, и так получилось, что, когда очередь дошла до него, он оказался один - капитан, глядя на Игоря, на секунду запнулся... "мне его, товарищ капитан", - проговорил один из сержантов, и Игорь, тревожно хлопнув ресницами, тут же метнул быстрый взглядом на сказавшего это, но капитан, отрицательно качнув глазами, тут же назвал чью-то фамилию, которую Игорь из-за волнения не расслышал, добавив при этом: "забирай ты его", - Игорь, снова дрогнув ресницами - не зная, кому из сержантов эта фамилия, прозвучавшая из уст капитана, принадлежит, беспокойно запрыгал взглядом по сержантским лицам, переводя беспомощный, вопросительно-ищущий взгляд с одного лица на другое, и здесь... здесь случилось то, чего Игорь, на секунду переставший слышать мелодию, не успел даже внятно пожелать: тот сержант, которого Игорь невольно выделил, глядя на него, на Игоря, чуть насмешливым взглядом сощуренных глаз, смешно постучал себя пальцем по груди, одновременно с этим ему, Игорю, говоря: "смотри сюда", - и Игорь, тут же снова услышавший своё сердце - снова услышавший мелодию своей души, совершенно непроизвольно улыбнулся, глядя сержанту в глаза... он, Игорь, улыбнулся невольно, улыбнулся, движимый своей вновь зазвучавшей мелодией, улыбнулся открыто и доверчиво, как улыбаются дети при виде взрослого, на которого можно абсолютно во всём положиться, но сержант, проигнорировав этот невольный, совершенно непреднамеренный порыв, на улыбку Игоря никак не отреагировал, - коротко бросив Игорю "следуй за мной", вслед за другими сержантами он повёл Игоря в глубину спального помещения, чтоб показать, где располагается отделение, в которое Игорь попал, и где будет на время прохождения курса молодого бойца его, Игоря, кровать и, соответственно, тумбочка... всё это произошло неделю назад, - через полчаса от пацанов, которые прибыли чуть раньше, Игорь узнал, что сержанта его отделения зовут Андреем... | | |
|
|
|
| | - Самое главное, что бы у неё при тебе ничего не было. И вообще, у нас "Ночь любви" или что? Мы говорили о звездах, о желаниях, а ты вот так взял и опошлил своими расспросами. Все вы мужчины на свиданиях говорите про высокие чувства, а потом, переходите к сексу. Я смотрю, ты вообще скоро к делу перейдешь, своим концом готов поднять мою попку до Большой медведицы, или ещё хуже проткнёшь сзади мою полярную звёздочку. Ладно Женя, давай будем прощаться, пора и честь знать, а то мы тут совсем задружились. Отвернись я встану. | | |
|
|
Рассказ №17196
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Воскресенье, 31/05/2015
Прочитано раз: 96316 (за неделю: 69)
Рейтинг: 56% (за неделю: 0%)
Цитата: "В конце концов, Игорь почувствовал, что внутри Оксаны пробуждается спазм, её бедра сильнее впиваются в его талию, а тело по-кошачьи гибко изгибается, насаживаясь на его член влажными стенками молодой потаенки в полную силу: Девочка вновь прижалась к нему, впилась зубами в его футболку, и пару минут беззвучно стонала и жмурилась, потрясая непослушными волосами: Это зрелище оказалось катализатором и для его давно сдерживаемого возбуждения, - Игорь едва успел, с довольно громким влажным звуком, снять уже почти бесчувственную дочку с себя, как член начал извергать семя, большей частью попавшее на простыню, частью, - на его бедро, и совсем немного, - на покрытый короткими черными волосками лобок Оксаны:..."
Страницы: [ 1 ]
К счастью, поезд как раз выехал на какой-то странный участок с большим, против обычного, количеством шпал и стыков рельсов, потому что колеса застучали часто-часто, заставляя вибрировать и вагон, и тела пассажиров. Вокруг было полно людей, слышался чей-то храп, на расстоянии метра ворочалась спящая матрона, где-то близко был слышан негромкий, но оживленный спор двух подвыпивших собеседников. Кто-то стучал ложкой в стакане, размешивая чай, доносилась неясная мелодия из чьих-то наушников. А отец и дочь сидели, соединившись и прижавшись друг к другу, и вибрации колесных тележек дарили им все новые, и новые ощущения. Игорь осторожно запустил руку под майку Оксаны, и положил ладонь на тугую прохладную грудку. Дочка не возражала. Сосок был твердым, как спелая горошина, и, насладившись нежной упругостью под пальцами, Игорь стал неторопливо и ласково его теребить. Оксана выдохнула ему в ухо, и, поймав вторую руку, порывисто уложила её на второй тугой холмик: Не переставая ласкать дочкины груди, Игорь чуть-чуть шевелил членом внутри тесной влажной пещерки, заставляя её тело отзываться:
Так прошло минут семь, а может, и все пятнадцать, а может и пара часов - совершенно утративший чувство времени Игорь не смог бы сказать точнее. Все его мысли были сосредоточенны в теле девочки на его чреслах, и все, о чем он думал, - как бы не сорваться с катушки, не впиться руками в её голени, не начать бешено драть свою юную красавицу: Кажется, и Оксанку от идеи устроить "настоящее родео" на отцовском члене заставляли отступиться лишь соображения конспирации. Все что она могла делать бесшумно, - это лишь слегка повиливать задиком в ответ на движения его елды, сильнее насаживаясь на неё, и прижимая налитые упругостью грудки к его ладоням. Хорошо, хоть полка под их телами почти не скрипела:
В конце концов, Игорь почувствовал, что внутри Оксаны пробуждается спазм, её бедра сильнее впиваются в его талию, а тело по-кошачьи гибко изгибается, насаживаясь на его член влажными стенками молодой потаенки в полную силу: Девочка вновь прижалась к нему, впилась зубами в его футболку, и пару минут беззвучно стонала и жмурилась, потрясая непослушными волосами: Это зрелище оказалось катализатором и для его давно сдерживаемого возбуждения, - Игорь едва успел, с довольно громким влажным звуком, снять уже почти бесчувственную дочку с себя, как член начал извергать семя, большей частью попавшее на простыню, частью, - на его бедро, и совсем немного, - на покрытый короткими черными волосками лобок Оксаны:
Кончив, они еще некоторое время лежали в объятиях друг друга. Совершенно обалдевший и почему-то счастливый Игорь целовал мягкую шейку, плечи и ключицы девочки, а она все еще не могла придти в себя.
: Наконец, Оксана глубоко выдохнула, еще раз бегло поцеловала его в губы, прижавшись к его груди тугими сосками, и, отдернув футболку, как обезьянка вспрыгнула с его колен на верхнюю полку, - как была, без шортиков, лишь шепнув на ухо: "Спокойной ночи, папка!".
Игорь же какое-то время сидел в прежней позе, лишь прикрыв бедра много повидавшей простыней со штампом РЖД. Нет, как ни странно, он не был ни в прострации, ни в шоке. Да, если смотреть объективно, он только что трахнулся с родной дочкой, - причем, трахнулся замечательно. Необычно, очень нежно, чувственно.
С другой же стороны, - если смотреть не менее объективно, он занимался любовью. С молодой страстной женщиной, которая хотела его не менее, чем он - её:
Кстати, формально Игорь даже законов и то - не нарушил, ибо возраст согласия в нашей стране, - 16 лет. Да. В таких случаях, в отличие от полного совершеннолетия требуется согласие еще и родителей: но в данном случае, кажется, им вполне можно было и пренебречь:
За этими сложными размышлениями, Игорь сам не заметил, как стремительно уснул под стук колес набирающего скорость состава:
Утром Игорь потратил немало времени, разыскивая под столиком брошенные вчера шортики дочери. Когда он наконец нашел искомое, то с трудом подавил вновь захлеставший приступ желания, - ему захотелось залезть на полку к Оксане, заправить ей "по самое не хочу" , и не выходить из тесного жадного влагалища девочки до самого вокзала своего города. Впрочем, вместо этого он просто положил комочек танки под простынку уже не спавшей дочери, и, демонстративно не торопясь, прошел в тамбур.
: Оксана пришла туда следом за ним примерно через три минуты. Слов не требовалось, - Оксана сходу впилась губами в его губы и покорно отдалась в его объятия - отческие лишь отчасти. Они стояли и смотрели в окно, глядя на проплывающие мимо него бесконечные леса и поля Верхнего Поволжья.
- Папка, не надо ничего говорить. Про тебя и маму я все знаю, - сообщила, наконец, Оксана.
- А я, - молчу, - заметил Игорь.
- Я знаю, что ты у нас кобель порядочный: - ухмыльнулась дочка.
Игорю такое зоологическое определение не очень понравилось, но он предпочел ничего на это не отвечать.
- Не бойся, - вдруг решительно потребовала дочь.
Игорь глянул в её карие глаза, пристально смотрящие в упор, но ничего, кроме игривой искры, в них не заметил, - ни подвоха, ни вызова.
- Чего же мне бояться, доченька? - улыбнулся он. Почему-то эта фраза вызвала новый приступ желания, и член вновь начал твердеть. Оксана прильнула к нему, с явным удовольствием ощущая его силу, нацеленную на её гибкое тело.
- Да не буду я ревновать, папа, - наконец, ответила она, - Не буду я требовать, чтобы ты развелся с мамой прямо сейчас и жил со мной, как с женой. Вообще, пусть все будет по старому. Только: пусть мы теперь будем тайными любовниками?
- Любовниками? - слегка растеряно переспросил Игорь.
- Ну да! - дочка улыбнулась, демонстрируя трогательные ямочки на округлых щечках. Игорь прикусил губу, так ему хотелось в это мгновение овладеть ею, - улыбка девочки теперь пьянила его без всякого вина, однако, Оксана была вовсе не против: Быстро приспустив шортики почти на коленки, она откинулась вперед, ясно давая ему сигнал к действию: Игорь сдавленно зарычал, и уже спустя мгновение его член яростно вонзился в неподатливое, но ждущее и влажное дочкино тело.
Несколько секунд оба наслаждались первой судорогой взаимного обладания, - Оксана беззвучно жмурилась и скалила зубки, Игорь же не сводил глаз с её лица, - личико дочери, искаженное острым удовольствием, было для него сейчас самым желанным в мире зрелищем:
В тамбур кто-то постучал, но Игорь решительно подпер дверь ногой. Как-нибудь потом объяснимся, подумал он. Наплевать, - как:
- Да, папа, да: - шептала дочка, в такт его ритмичному нетерпеливому напору - Именно: любовниками: Ох! ...
Когда все закончилось, она изогнулась в его объятиях, уже умело выпустила из себя, и, перед тем как шмыгнуть обратно в вагон, к туалету, где имелся хоть и неудобный, но работающий кран с водой, прошептала ему на ухо:
Рано утром я проснулась,
Что-то мне со сна взгрустнулось,
Позову я папочку
Чтобы кинул палочку!
Ух!
И оставила его одного.
Игорь стоял в тамбуре в одиночестве еще пару минут.
Он ни о чем не думал, и уже без всякого смущения нарушал запрет, засмолив сигарету и стряхивая пепел прямо на пол. Кажется, в его жизни наступали интересные перемены:
Страницы: [ 1 ]
Читать из этой серии:»
»
Читать также:»
»
»
»
|