 |
| |
| | На Сашу было жалко смотреть. Он не знал, какое поведение ему разыграть. Его несомненно мучила загадка моего поступка, но он не мог позволить себе опуститься до прямых расспросов. Мне же было приятно его мучить неизвестностью. Как ни в чём не бывало я исправляла его небрежность, а он был лишён какой бы то ни было возможности проявить свою молодецкую удаль, завоевать, добиться, заслужить, вытерпеть, - и далее по кодексу уличной чести мальчиков.
Пытку прервала Оля. Она похвалила меня, взъерошив мою чёлку (я опасливо отстранилась было, но, поймав её требовательный взгляд, поняла, что тут подчиняются не по-детски) .
- Ну что же, девчонки, поздравляю вас. С заданием справились отлично, ошибки исправили. Устали?
Мы молча отрицательно замотали головами, так как не знали, распространяется ли здешний эксперимент на глагольные окончания прошедшего времени единственного числа.
Оля повела нас делать салаты. И в этом помещении кухни, и в другом, куда нас послали помогать, и в маленьком зале, где мы осваивали азы нашей новой профессии, было полно форменных девочек; они сновали, как белки из Zwergnase, и мы вскоре стали носиться так же быстро.
Не скажу, что у нас тоже прошло семь лет в служении, но о нас явно забыли в лагере, потому что после ужина нам отвели в новом нашем доме гостевую комнату на ночь.
Вообще мы с Сашей порядком устали, даром что отказывались перед Олей; но впечатлений было так много, и все они были новые, - лично я была довольна.
Оля, пригласившая нас в комнату с двумя милыми кроватками, стала нам как будто ближе, но в то же время она не давала никаких поводов к фамильярностям.
- Женина кровать налево, Сашина направо. Умываться и писать - дверь в конце коридора, там же душ. Порядок поддерживаем; если что-то нужно, то сегодня по спальному корпусу дежурю я. Утром я вас разбужу.
В коридоре я заметила, что таких комнат вообще много, и в них расстилают кровати девочки вроде нас, в ночнушках.
Я схватила полотенце и зубную щётку с полки и побежала в душ.
Саши не было, когда я вернулась. Я быстро повесила платье в шкаф, скинула обмотанное вокруг тела полотенце и надела комбинацию кораллового цвета, разложенную на кровати. И юркнула под одеяло, потушив свет.
За окном была та же бархатная темнота, что и в вечернем лагере. Ярко светила луна. Сочился слабый хвойный запах.
На столе в стакане была налита вода; в стакане стояло несколько стеблей вики с пунцовыми рдеющими цветками.
Я рассматривала их с удовольствием; Саша в светлой ночнушке открыл дверь. В луче света из коридора он увидел меня и, не зажигая света, пробрался к своей кровати.
Мы молчали. Я предположила, что Саша тяготится отсутствием мальчиков. Мне хотелось и наедине остаться, чтобы поразмыслить над последними событиями, и Сашу подбодрить мне хотелось, но и не хотелось его провоцировать на рукоприкладство, как это обычно происходило между нами прежде.
- Ты не знаешь, кто это нам цветы принёс? - отважилась я наконец благодаря темноте.
- Оля.
- Мне кажется, у неё имя тоже, как и у нас: и Ольга, и Олег.
Саша вздохнул.
- Она тебя что, отпиздила?
Я перевернула подушку прохладной стороной кверху:
- Вот ещё! Кстати, она матом не ругается.
Саша помолчал.
- Как думаешь, у неё есть что-то с Джоном?
Опять, как в лагере, я слышала слова и не понимала их смысл. Точнее, я могла догадаться. Точнее, я уже догадалась, что Саша имеет в виду.
- Так-то она рада, когда его видит.
- Она видит, а он ебёт.
Я посчитала в уме до десяти, вдыхая запах вики. Потом спросила наугад:
- Ты вообще всегда так быстро загар схватываешь? | | |
| |
|
| |
| | Так вот, раздевшись догола, мы выплясывали как папуасы, при этом наши письки торчали вверх, как у взрослых мужиков. | | |
| |
|
| |
| | Отдышавшись, Инга встала с колен и, вытерев ладонью липкие остатки спермы с губ и подбородка, поднесла к своему носу. Понюхав, она объявила своим подругам: - "Вкус и запах, как сырой яичный белок. На, попробуй!" - протянула Инга липкую руку к лицу своей младшей сестры. Жанна безропотно понюхала и, вытянув язычок, кончиком слизнула каплю спермы. Ее серые глаза темнели от напряжения. Она промолчала, её лицо было неподвижным. Инга перевела руку к лицу Юли. Юля пригнула голову, понюхала и, отпрянув, сказала, поморщившись: - "Фу, не хочу!" Я, наблюдая за проделками девчонок, постепенно приходил в себя. | | |
| |
|
| |
| | Когда Алена впервые пришла на час позже, я не находил себе места - что случилось, почему задержалась? Но успокаивал себя, может на работе чего случилось. Медицина все таки... Но вот захрустел ключ в замке, и я молнией бросился в прихожую. На пороге стояла она, моя любовь, закрывавшая дверь. Закрыла - и откинулась спиной на дощатую поверхность. Когда я подошел вплотную, она посмотрела на меня сквозь полуприкрытые веки, положила руку мне на плечо и наклонила вниз, к своей сокровищнице. Лишь оказавшись в непосредственной близости от нее, я понял - мою любимую поимел другой мужик. Вокруг щелки все было перемазано ее выделениями и чужой, нахально пахнущей морем, мутной спермой! Мое дыхание перехватило от возмущения, но ее неумолимая рука прижала меня к этому логову разврата. Чужая влага коснулась моей кожи, а рефлекторно выставленный язык ощутил чуть солоноватый вкус спермы. Чужой спермы! Я не знал, что делать со своим возмущением, но оно вдруг сменилось возбуждением. Мою Алечку, Аленушку, Аленку, Леночку выебли и обкончали, моим бриллиантом любовались и пользовались! К груди подкатил необычайно жаркий шар, и на мгновение представив, как в эту дырочку входит чужой член, толстый и красноголовый, я набросился на нее с таким неистовством, словно хотел съесть этот плод... Мокрая и горячая, она пульсировала под моими губами, сжимаясь и раскрываясь, и вот из женушкиной груди уже сорвался первый стон, затем второй, потом она вцепилась коготками в мои волосы и тихонько заскулила. Осев вдруг на подкосившихся ногах, Леночка переживала сладкую муку, то отталкивая, то прижимая мою голову. Мой же член, твердый как гранит, тоже требовал внимания, и поднявшись над упавшей на корточки Аленушкой, я вытащил его, такого большого и упругого, и несколько раз вздрочнув, облил ее горячим, снежно-белым потоком. Сперма попала на волосы и на лицо, губы и грудь, мутные капли остались на красном атласе ее летного платьица, смотрясь словно жидкие жемчужины. Она подняла на меня озерца своих изумрудных глаз, и мы долго смотрели друг на друга, верный муж и его подгулявшая, бесстыжая жена, орошенная спермой изнутри и снаружи, трахнутая и облизанная, блестящая спермой на губах и зарождающимся блядским отсветом в своих волшебных глазах... | | |
| |
|
Рассказ №1743
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Понедельник, 10/06/2002
Прочитано раз: 20443 (за неделю: 23)
Рейтинг: 88% (за неделю: 0%)
Цитата: "Я проснулась под мягкий перестук теплого летнего дождика, который так любит приходить по ночам и просачиваться через открытые ставни. Свет от полной луны с трудом прокладывал путь в мою спальню.
..."
Страницы: [ 1 ]
Я проснулась под мягкий перестук теплого летнего дождика, который так любит приходить по ночам и просачиваться через открытые ставни. Свет от полной луны с трудом прокладывал путь в мою спальню.
Я прислушиваюсь к ритму капель, машинально перевожу сонные глаза на окно. Но, к своему удивлению, вижу там не только дождь. Фигура девушки, похожая на тень, положила руку на стекло. Я медленно выскальзываю из-под одеяла, подхожу к окну и распахиваю его.
Это она - моя Серена.
- Почему ты снова подходишь к моему окну?
Не дожидаясь ответа, я помогаю ей попасть на подоконник, а потом и на ковер. Она дрожит от дождя и холода. Дождь - это ее единственное пальто. Она обнажена. Она вся мокрая.
Я открываю свой ротик, что бы спросить ее: "Что случилось?", но она своей ладошкой накрывает мои губы.
- Я не люблю его, - шепчет она.
Я прищурилась. Правда ли? Еще вчера она бросила меня из-за него.
- Я не люблю его...Я:Часть меня, ненужная часть, которая могла любить его:Я изжила эту
часть:Она старая, ненужная:Все остальное не любит его:Этого не достаточно:Я должна вся любить его, но я не могу так:Эта часть - сердце. Оно не может. Я тоже так не могу, - Серена разрыдалась.
Ее плечи затряслись, и я разглядела слезы на розовых щечках подружки. Это не были слезы
мелкой печали. И как она не пыталась их скрыть, они все капали и капали, смешиваясь со святой водой такого важного в моей жизни дождя.
Я знала, что надо делать. Обняв ее за плечи, я подождала, пока Серена не перестала всхлипывать. Очень скоро ей стало намного лучше. Она успокаивалась.
- И еще я уверена, что он тоже не любит меня.
- Нет, подожди: - я не успела договорить.
- Я только нравлюсь ему, вот и все.
- Постой - ору я на нее и поднимаю ее подбородок, что бы взглянуть ей в глаза. - Как это
не любит?
Мы пристально смотрим друг другу в глаза. И я начинаю чувствовать - она знает, что
говорит. Какой-то огонек блеснул вдруг в ее глазах. Она сглотнула, волнуясь.
- Люби меня, Рей - просит она. - Люби меня! Ты:Ты должна:Люби.
Я хочу убежать. Хочу спрятаться, раствориться. Черт. Неужели - снова. Ее руки делают
рывок, губы впиваются в мои. Я, как всегда, опаздываю с реакцией. Сил сопротивляться нет. Впрочем, их не было никогда. У нее холодные губы. Но это не отталкивает. Язык у нее горячий, и он уже проник в мой ротик, обжег меня. Как и в детстве, язык Серены намочил мои трусики за одну секунду. А ведь он еще даже не опускался ниже моего рта.
Она отрывается от моих губ. Толкает меня на кровать, падает на колени рядом и тут же впивается снова. Она всегда любила и умела целовать взасос. Она и меня-то этому научила. Только было это почти два года назад. От этих ласк я и не замечаю, что мой левый сосок уже у нее в руке, незаметно юркнувшей под комбинацию. А язык кажется уже в пищеводе. Серена не прекращая магию своих губ, срывает с меня всю одежду. Даже не дожидаясь моего согласия. Она никогда его не дожидалась.
И все же мои губы получают на миг свободу. Чтобы стянуть с меня трусы, Серене приходится чуть наклониться, и я, еле осознавая - что происходит - успеваю предпринять слабую попытку спасти себя от очередной оргии:
- Мы не можем опять:Мы не должны.
- Мы можем. Еще как можем! - в состоянии такого необузданного возбуждения, она не
тратит много времени на слова. Проорала - и тут же - снова взасос. Розовые трусики уже валяются на подушке.
Ее обнаженное тело просто извивается вокруг меня. Она начинает целовать меня все ниже и ниже. Шея, плечи, сосочки, живот. О, Боже:Ты целуешь меня туда.
Ты никогда раньше не целовала меня там. Никогда.
Ни тогда, когда показала мне кассету с двумя подружками. Помнишь, как одна лежала с разведенными ногами, а другая сверлила ее своим язычком. Лежащая орала так, что нам с тобой даже пришлось выключить звук. А когда подруга оторвалась, у нее с письки стекала слюна. И не только слюна.
Ни тогда, когда мы вдвоем ворвались в раздевалку спортзала, а там, прямо на полу, наша учительница волейбола отсасывала у Минако ее огромный клитор.
Ни тогда, когда я первая взяла у тебя в ротик твою, только что побритую мною в первый раз, писю.
Ни тогда, когда мы, еще совсем юные, подглядывали через окно за тем, как соседка заставляла мальчика-почтальона вылизывать ее промежность за то, что он вскрыл ее письма, а мы орудовали пальчиками в трусиках друг у друга.
Ни даже тогда, когда я на коленях просила тебя полизать мою кисочку, после того как я дрочила при тебе три часа подряд, но так и не смогла спустить.
Ты говорила, что боишься.
Ты говорила, что тебе лень.
Ты говорила, что уже раньше отсосала однажды у Ами, и тебе это страшно не понравилось.
Ты говорила, что к этому можно привыкнуть, а тебе не хочется, чтобы я к этому привыкала, а то можно стать лесбиянкой на всю жизнь.
Ты говорила, что это извращение и большой грех.
Ты говорила, что делаешь это плохо, что моей письке не понравится и я разлюблю тебя.
Что ты только, маленькая дурочка, не говорила. А я все ждала. И вот - дождалась.
Я лечу к оргазму со скоростью сверхзвукового истребителя. Но тут кто-то выпускает ракету, и истребитель врезается в землю. Твои губы исчезают и появляются только через две секунды, но уже на груди. От похоти и неожиданности у меня перехватывает дыхание. Сердце стучит, как мотор Хонды. Но я не хочу остаться без оргазма. Он нужен мне сейчас, или у меня начнется истерика. Что-то нужно сделать.
Не найдя ничего лучшего, я прогибаюсь, подобно кошке, соскальзываю по твоей груди вниз и хватаю губами твою плоть. Боже, как у тебя стоит. У всех воинов в матросках большие клиторы, но у тебя - просто потрясающий размер. Больше - разве что у Минако. Клитор заполняет весь мой ротик. Языку просто не развернуться. Твоя водичка уже стекает по моему подбородку, оргазм снова приближается. Но это не тот оргазм. Это оргазм ощущений язычка. Но вот моя писька до сих пор - без ласки.
Я с трудом выталкиваю твой абрикосик изо рта и молю:
- Полижи мне еще, Серена. Я не брошу тебя, только полижи. Пожалуйста.
Я снова хватаю тебя губами. Ты что-то шепчешь. Толи про то, что вот-вот кончишь, толи опять придумываешь оправдания. Я не разберу. Я сосу у тебя. Я кончаю. Ну помоги же мне, Серена. Марс, дай мне силу.
Безумной силы оргазм бьет меня, как Черная волна космического зла. Только с этой волной мы, воины в матросках, боролись не раз, и побеждали ее. Этот оргазм мне не победить. Да я и не собираюсь. Только где-то в самом дальнем уголке разума я понимаю, что ты вернула мне свой язычок. Как раз в самое нужное время. За это я и люблю тебя.
- Я люблю тебя, Серена! - в порыве искренности шепчут мои губы.
- А я люблю тебя, Рей.
- Прости, Серена, я ничего не соображаю. Ты успела спустить?
- Еще как, а ты?
- Ты что не видела, как меня колотило?
- Нет. Меня саму колотило. Из меня натекло, наверное, полстакана.
- Тебе было хорошо?
- Зачем ты спрашиваешь глупости, я же люблю тебя.
- Я тоже тебя очень люблю, Серена. Не бросай меня больше, пожалуйста.
- Никогда не брошу, - врешь ты и засыпаешь.
В девятый раз ты возвращаешься, и в девятый раз врешь, что никогда не бросишь. Ничего. Артемис сказал, что если кто-то бросает кого-то двенадцать раз, а потом возвращается, то уже больше не уйдет. Осталось всего три раза. Я верю в это. Он мудрый - этот Артемис.
Страницы: [ 1 ]
Читать также:»
»
»
»
|
