 |
| |
| | Она стонала, мычала, что-то неразборчиво говорила. Под конец её просто трясло в оргазмах и она непрерывно скулила. Периодически кончали, причем с самого начала, инструктор "извинился": "Ти из-за нас ужин пропустила. Ничего. Ми твой рот виебем, а ты покушаешь". Судя по периодическим командам "Соси сука", и глотательным чавкающим звукам Зоя кушала плотно. Под конец её нанизали одновременно на три хуя. Сделали фотографию на память. Брат из очка пытался засунуть второй член в пизду, которую снизу окучивал второй брат. Попытка не удалась. Кончили каждый в свою дырку. Когда "нижний" брат вылез, у Зои разъехались руки и ноги и она обессилено упала на живот. Что-то пыталась сказать, подняться. Но сил не хватило. Я понял что последние пол часа как минимум она просто висела на хуях. Инструктур похлопал ее по жопе и сказал: "Ничего. Лежи отдыхай. Ми счас випьем по стаканчику, а потом попрощаемся с тобой и уйдем". Я взглянул на часы. Было около трех ночи. Они непрерывно ебли ее почти два часа. Еще минут через двадцать, когда они отдохнули и пропустили по коньяку, пришли "прощаться". Зою, несмотря на ее протестующее мычание положили на живот вдоль кровати. Под низ живота подложили две подушки. Очко готовить не нужно было. Оно и так было скользкое и разработанное от предыдущих посещений. Инструктор взял маркер и украсил Зоину жопу живописью. Потом я видел что там было нарисовано. На одной половинке он нарисовал пробитое стрелой сердце а на второй написал что-то по-турецки. Я посмотрел потом в словаре - "не проходи мимо, заходи сюда" и стрелка с указанием на очко. Два брата сели по сторонам и развели в стороны ягодицы так чтобы надписи были видны. В таком виде все по очереди сфотографировались. Первым улегся на Зою Инструктор. Устроился поудобнее, взялся двумя руками за сиськи и начал долбить ее в жопу. Остальные сидели отдыхали, попивали остатки спиртного. | | |
| |
|
| |
| | Она была старше лет на пять, слегка уставшая, и больше он ничего не успел разглядеть. Потому, что внезапно почувствовал на щеке прикосновение чьей-то холодной щеки. Этим не закончилось. Кроме щеки, которая переместилась к шее, он почувствовал язык, нагло изучающий все, что попадется ему на пути-мочку его уха, уголок его губ, щетину на его подбородке. Пока он пытался понять, как эта новая гостья его корабля сумела преодолеть скорость света и так молниеносно переместиться к нему на колени, язык уже вовсю хозяйничал у него во рту, а он задыхался от запаха цветов и восторга. | | |
| |
|
| |
| | Взяв толстый прут, Гриша взмахнул им и сильно хлестнул по натянутой коже ягодиц. Для рабыни выросшей в интернате порка была обычным делом и вовсе не воспринималась, как тяжелое наказание. Но Лошадка страдала, главным образом, не от боли в ягодицах, а от того, что рассердила своего доброго господина. И она подставляла свою попку под розгу с полной покорностью, почти с восторгом. Ведь молодой хозяин не приказал посадить ее на кол, не отправил на свинарник таскать тяжелые ведра с запаренным зерном. Он даже не передал ее к экзекуторшам, а наказал САМ. Она не дергалась, не виляла попой, только повторяла: | | |
| |
|
| |
| | Киска обильно текла как водопад я сдерживала себя чтобы мой стон не услышал Мишутка. Не выдержав я упорхнула к себе. Зайдя в спальню я расстегнула юбку, которая скользнула по моим ногам. Расстегнув быстро блузку, я подошла к шкафу шкафу и достала оттуда свою заветную коробочку. Достав свой любимый черный фаллос с имитацией яичек. Я легла на свою кровать и стала обсасывать головку обильно сдобрив его слюнкой. Тут я замечаю как моя дверь тихонько открывается и я понимаю что за мной подглядывает Миша. Пока я обсасывала дилдо, я посмотрела в его сторону, на моем лице засияла похотливая улыбка. Я поманила его пальчиком чтобы он вошел в мою спальню. Он робко вошел в мою спалю абсолютно голенький, его член стоял как кол. | | |
| |
|
Рассказ №4870
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Пятница, 05/03/2004
Прочитано раз: 31573 (за неделю: 9)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "- Вот как-то встретил я Баркова.
..."
Страницы: [ 1 ] [ ]
- Вот как-то встретил я Баркова.
Услышал речи молодые, но...
для кого они срамные?
Ему,
навеяло тоску.
- Ни сдуру - смолоду
(мне девятнадцать)
брожу по городу
хочу отдаться.
Ни тетке-пьянице
ни девке Катеньке
хочу отдаться
мужчине-дяденьке.
Куда ж податься
с последней мелочью?
хочу отдаться
Иван Сергеичу*.
- Хотеть не вредно,
но ты одумайся.
Всего-то сколь тебе?
Болезнью кончится.
Жизнь тебе дадена,
но не для дяденьки.
И в счастье, радости
пожить-то надобно.
Что, ты оставишь,
для жизни будущей?
Подумай, родненький,
не мучайся.
- А я не мучаюсь.
Как есть -
так будет пусть!
- О да;
вновь каждый рассуждает,
о будущем хорошей жизни.
И да,
порой не каждый знает -
как подло, жалко и постыдно
бывает
в будущих мгновеньях,
когда уж жизнь твоя не в радость
и не воротишь дни лишенья,
что отразились в жизни нашей.
Уж не вернуть годов -
то время,
когда не думал ты и, в страсти,
отдавшись, дяди в растерзанье,
усладу в сексе находил.
Бродил по улицам в восторге,
ища порою новой встречи.
Но жизнь ушла
и новой речи
ты не услышишь никогда.
А так хотелось бы вернуться -
к чужому телу прикоснуться,
дыхнуть теплом в лицо, но что...
что было то уже ушло.
И так,
метаясь в страсти, вернуться хочется,
но счастье
уж не воротишь.
Жизнь ушла.
До новой же...
не родила,
тебя молоденькая мать.
Страницы: [ 1 ] [ ]
Читать также:»
»
»
»
|
