|
|
| | теперь ты чуствуешь, вкус ее киски и тебе хочется чуствовать его еще и еще | | |
|
|
|
| | Все чаще на порносайтах я смотрел подборки камшотов. Девушки глотали и принимали на свои лица густую сперму, слизывали её, играли с ней во рту. Я видел, как они получают впрыск дофамина вместе со струей горячего семени, и оргазм накрывает их волной! Я мастурбировал и завидовал этим девушкам. Я мечтал оказаться там, рядом с крепким мужским членом. Мечтал высосать из него всю сперму, до последней капельки: | | |
|
|
|
| | Меня отымели 14 человек! Так было приятно, что ты меня пожалел и вылизал свою любимую жёнушку. А вчера один наглец привязался ко мне в клубе <пойдём я вставлю в твою мокрую...> Конечно, мокрая, он сначала засунул 4 пальца (когда мы танцевали), и только потом спросил имя. А его зовут Антон. Я сразу предупредила: <только с разрешения мужа>. Я тебе позвонила, и ты разрешил. Спасибо, милый. Он меня отвёл в мужской туалет и со вкусом отъебал раком. Там был ещё один молодой парень, с разрешения Антона вставил мне в рот. Но это так, эпизод. Теперь (с Антоном) у меня 11 постоянных любовников. Мои отверстия гостеприимно раскрыты для них в любое время суток. И тебе это нравится. И я так тебя люблю за это. | | |
|
|
|
| | Там продолжил свое начатое дело спустился на живот начал целовать низ живота, продвигаясь выше, но тут я встретил небольшое формальное сопротивление в виде слов нет не надо, но это меня не остановило я приподнял ее лифчик и начал целовать одну грудь, а другую гладить рукой у нее были замечательные огромные соски я таких никогда не видел длинные большие и твердые, на них я заострил свое внимание, я был очень возбужден настолько как можно быть возбужденным проведя без секса 2-а месяца. Я начал снимать с нее всю одежду скажу, что в то время у меня еще было маловато опыта, раздев, ее я удивился насколько она была мокрая и поразительно узкая без всяких слов я стал в нее входить, но надолго меня не хватило, кончил практически сразу, девушку это немного раздосадовало, но она, не унывая, принялась за мое орудие, минут через пять ее стараний у меня встал, я снова вошел в нее на этот раз было все удачно мы полностью отдались ощущениям я находился в одной большой нирване под названием трах я двигался, так что девушка издавала такие звуки не то боли, не то звериного удовольствия, так продолжалось довольно долго, в первую очередь я хотел оторваться по полной не думая о девушке но, судя по всему ей понравилось все, особенно когда я поставил ее раком и входил и выходил из нее настолько стремительно, что видел, как охватывая мой фаллос ее вагина тянется за моим членом, когда я выхожу, эта поза мне нравится больше всего, поскольку я могу полностью контролировать себя в ней, да и девушку лучше чувствую, но все самое страшное для нее было впереди я предложил ей анальный секс она согласилась тогда я не знал, что сфинктер нужно разогревать пальцами я очень хорошо ее смазал кремом и срезу вошел, сделав это настолько резко что девушке оказалось очень неприятно но меня это не смутило я начал в ней активно двигаться при этом, ускоряя темп девушке не нравился мой инструмент в ее попке она пыталась безуспешно с него соскочить ее девственная попка доставляла мне массу удовольствия, за вечер я закончил бесчисленное количество, раз, да и девушка осталась довольна мы без сил сходили в ванну и рухнули на кровать голые и проспали до утра с утра мы пошли в университет, где оба с тех пор учимся, больше я с ней и не спал да и не хотелось. Вот такая реальная история произошла со мною два года назад. | | |
|
|
Рассказ №612
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Вторник, 23/04/2002
Прочитано раз: 24193 (за неделю: 20)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "Они сидели на берегу озера, Мальчик и Девочка. Все уже было сказано, последний шепот эхом ворочался в складках соседней горы, устраиваясь поудобнее. Оглушительная тишина заложила им уши, только водомерки скользили по зеркалу с кавалерийским топотом.
..."
Страницы: [ 1 ]
Они сидели на берегу озера, Мальчик и Девочка. Все уже было сказано, последний шепот эхом ворочался в складках соседней горы, устраиваясь поудобнее. Оглушительная тишина заложила им уши, только водомерки скользили по зеркалу с кавалерийским топотом.
Пора было целоваться. Это знали и Мальчик, и Девочка. Оба слегка побаивались этой минуты, потому что она могла спугнуть и тишину, и ту невесомую паутину откровений, в которую они запеленали друг друга. Девочка встала и пошла к воде. Тихо зашла в нее по колено, поежилась, села на корточки и, оттолкнувшись, поплыла прочь. Надо остыть, подумала Девочка. Хорошо бы, подумал Мальчик и, откинувшись на спину, закрыл глаза.
В утреннем полусне он и ждал ее возвращения и боялся его. Но больше, конечно, ждал, и даже соскучился, считая удары собственного сердца. Он набросил на голое тело плед, чтобы роса не смела прикоснуться к нему первой.
Наконец, плеснуло, и легкие шаги догнали его убегающие видения. Она легла рядом, мокрая, и молча положила руку ему на щеку. Он вздрогнул, не открывая глаз.
Ее рука прикоснулась и отпрянула по-детски. Так школьники, вчера таскавшие друг друга за волосы, сегодня вдруг жмутся к стенкам и боятся прикосновения, как удара током. Он лежал, не двигаясь, и ждал продолжения. Рука вернулась и свернулась клубочком у него не шее. "Спишь?" - спросила рука. "Нет..." - вздрогнули ресницы. Тогда пальцы-пилигримы отправились в странствие по его телу, и он удивился, как много им предстоит пройти. Они наступали легко, шли молча, их короткие шаги отдавались кузнечным боем в его ушах. Он знал, куда они бредут, и навстречу им поднималось раскаленное солнышко его невинной плоти.
Потом вдруг подул ветер - теплый, пахнущий хлебом и вином. Он узнал ее дыхание и понял, что ее лицо - совсем рядом. Прежде, чем ее губы коснулись его щеки, он почувствовал в этом месте ожог. Но вместо губ по ожогу прошелся целебный язычок, отстраняя боль, как случайное воспоминание. И только потом пришли губы, от прикосновения которых по телу пошли круги, как от брошенного в озеро камня. Пилигримы покачнулись на волнах, но не замедлили свой шаг и продолжали двигаться к цели.
Он еще крепче зажмурился, боясь взглядом спугнуть происходящее. Его руки и ноги застыли, как залитый в форму металл, только в паху сладко пульсировали удары крови.
А она вдруг вся отстранилась, оставив его тело в зябком сиротстве - и тут же вернулась, будто повзрослев и разозлившись на свою взрослость. Ушли пальцы - пришли ладони и обшарили его от головы и до пят, будто он украл и спрятал что-то, принадлежащее только им. Кожу заштормило, по поверхности прокатились валы колючих мурашек. Его сознание барахталось в волнах, но пах встречал их каменным молом, о который разбивалось все - шторм, волнение, страх...
Потом вернулись пилигримы, прошли по выжженной земле окончательным маршем, прикорнув ненадолго у цели своих странствий, и, наконец, ушли насовсем, через зеленую равнину Памяти - в снежные пустыни Беспамятства.
В его мозгу коротко полыхнули видения: огромная мама, закрывающая полмира, кусок белой стены, нищий старик на ступеньках, фотографическая вспышка от снежка, попавшего в глаз...
Тем временем ее тело, как туча в зной, надвинулось откуда-то сбоку, сверху, со всех сторон. Ему на щеку упали первые капли. Наверное, она плакала. Он не знал этого и не хотел знать, зажмуриваясь все сильнее и сильнее. Его жар отступал в тени ее тела, такого легкого и сильного. Она накрыла его целиком, как трефовая дама - червонную шестерку. Но червонная шестерка знала, что сегодня - ее день.
День червей.
И, в козырном порыве перевернув мир навзничь, он оказался сверху.
Они шевелились в такт, полураздавленые тишиной, сбивая с ритма все часы во Вселенной. Орали будильники, астрономы пересчитывали расстояние до звезд, стряхивая ближайшие с окуляров своих телескопов.
Он черным всадником несся на своей норовистой кобыле, из-под копыт летели грязь, пыль, куски мебели, мраморная крошка разбитых вдребезги статуй... Мама, заслоняя уже полмира, вздымалась сзади в немом протестующем крике... Она было страшна, и он скакал все быстрее и быстрее, только бы убежать подальше, навсегда, насовсем, от этого липкого и сладостного кошмара...
Он звал своих пилигримов, но только скрюченные корни колдовского дуба встретили его на месте их последнего привала. И корни эти, равнодушные к земле, выпростались из нее и вцепились в него, вросли с победным чавканьем, поднимая над кроной стаи нетопырей...
Повеяло сыростью, как из погреба. И вместе с сыростью выплеснулось вино - неведомое, горькое, смертельно пьянящее... Сколько лет оно лежало здесь, среди замшелых бочек, дожидаясь первого путника?..
Кобыла гарцевала под ним, недовольная промедлением, и звала вперед, к совсем близкой уже цели... Он вырвал из себя корни вместе с запутавшимся в них сердцем, выбросил пустую бутылку - и понесся вскачь, уже не оглядываясь, уже поняв, что впереди - обрыв и радуясь этому...
...
Оглянувшись, Девочка увидела, что спустился туман. Она испугалась немного, но не стала кричать и звать на помощь. Она была очень храброй девочкой. Она сумела вернуться к берегу сама и ошиблась только на метр или два.
Она не стала кричать даже тогда, когда увидела своего Мальчика и поняла, что он мертв. Она просто накрыла его пледом. После чего улеглась рядом и закрыла глаза.
И совсем не удивилась, когда услышала плеск и почувствовала, как чьи-то пальцы-пилигримы отправились в путь, обходя капли утренней росы и, переходя вброд капли воды из тихого, самого тихого в мире озера.
© Mr. Kiss, Сто осколков одного чувства, 1998-1999гг
Страницы: [ 1 ]
Читать также:»
»
»
»
|