Рассказ №9260

     Так уж получилось, что под конец жизни мне довелось жить в стране с непрекращающимися военными столкновениями и конфликтами. Ситуация, когда на улицах беспрестанно взрываются пассажирские автобусы, а за окнами рвутся снаряды и знаменитые российские ракеты "катюша", - рутина. Люди постепенно привыкли жить в этих условиях. Хотя в это трудно поверить тем, кто живёт вне всего этого. Но для нас слово "миклат" (на иврите - "бомбоубежище") - столь же обыденное, как, к примеру, "магазин" или "кинотеатр". Везёт тем, у кого этот самый миклат - непосредственно в доме, и при объявлении тревоги к нему не нужно бежать по простреливаемым улицам, а достаточно спуститься в подвал...
     Но это я так, в порядке вступления.
     Итак, нам повезло: в нашем доме миклат есть. Когда не стреляют, он заперт на замок. Но ключи есть у всех жильцов, и любой может туда войти, когда захочет. Там есть водопроводный кран, туалет, двухъярусные железные койки. Было время, когда мы все проводили там по две-три недели, спасаясь от снарядов наших "друзей". Но запирать миклат нужно, иначе из него могут похитить, к примеру, матрасы, либо он сделается пристанищем наркоманов или других тёмных личностей (они водятся и здесь).
     В нашем блоке 8 квартир, в трёх из которых живут русскоязычные граждане. Собственно, русскоязычными их можно называть условно, ибо родившиеся здесь дети уже почти не владеют русским языком, а предпочитают иврит, хотя дома с родителями им всё-таки приходится говорить по-русски, особенно если живы ещё бабушка или дедушка, для которых иврит зачастую - китайская грамота. Вот и на нашей лестничной площадке живёт такая семья, в которой сейчас уже двое детей-сабр ("сабра" - уроженец страны). Старшей девочке Алине, когда мы въехали в этот дом, было 2 года, а младшая родилась уже при нас, и сейчас ей уже 5. За те 9 лет, что мы живём вместе, Алина заметно выросла, и в свои 11 лет выглядит почти взрослой девушкой, у неё уже есть небольшие и вполне заметные грудки. А когда-то (мне это приятно вспоминать) родители частенько оставляли нам свою малышку и уходили по делам, а нам приходилось сажать её на горшочек, вытирать попочку и подмывать письку. "Какая она теперь у неё?" - думалось иногда мне, при взгляде на теперь уже почти офомившуюся барышню.
     И вот как-то раз в нашем городке в очередной раз объявили тревогу. Мы привычно спустились в миклат, расположились на нижних полках кроватей, а Алина с книжкой полезла наверх. Я невольно засмотрелся на её оголившиеся стройные ножки и девственной белизны светлые трусики. Алина легла вдоль лежанки и принялась читать, накрывшись пледом. Через какое-то время я взглянул на неё вновь и уже не в силах был отвести взор: Алина согнула ноги в коленях, и под приподнявшимся краем пледа стала видна тонкая полосочка трусиков между её слегка разведёнными бёдрами. Мне вдруг показалось, что Алина заметила мой взгляд, и я быстро отвернулся - мне стало неудобно. Но через несколько минут я вновь на неё посмотрел и увидел ещё более впечатляющую картину - ножки оказались разведенными ещё шире, и полосочка, обтягивавшая письку, казалась ещё более выпуклой. Мало того: Алина этим вовсе не была смущена и почти вызывающе смотрела мне прямо в глаза. "Вот бесстыдница!" - подумал я и больше уже не смотрел в эту сторону.
     Через 3 или 4 часа прозвучал отбой тревоги, и все разошлись по своим квартирам. Утром на стене бетонной автобусной остановки (здесь такие строят специально, чтобы люди могли при случае укрыться от осколков) я прочитал написанную на иврите фразу: "Алина+Андрей=любовь". Когда-то ещё в России мы тоже писали что-то подобное на заборах но по-русски. А здесь даже русскоязычные дети по-русски не только не пишут, но очень редко кто-то из них может по-русски читать. "Жаль!" - подумалось мне. Какой великолепный источник культуры и литературы пропадает! И это при том, что, владея языком, дети без особого труда могли бы освоить письменность. Не хотят!.. Кстати, кто такой этот Андрей - уж не Баумштейн ли? Ну, нет, не может быть - он же года на 4 старше Алинки. А впрочем... И тут подошёл автобус.
     Вечером, войдя в "кнису" (вход) на базовый этаж (здесь нижний этаж не считается первым, счёт "1" начинается почему-то со следующего; наш 5-этажный дом числится 4-этажным), откуда лестница идёт не только вверх, но и вниз, к миклату, я вдруг услышал со стороны убежища лёгкие женкие стоны. Я прислушался, а потом на цыпочках спустился на несколько ступенек вниз и увидел, что дверь в миклат приоткрыта, света внутри нет, но оттуда доносятся какие-то не совсем понятные звуки, похожие на стон. Внезапно эти звуки прекратились и я услышал не очень различимый шёпот. Говорили на иврите. Мне, в общем-то, давно безразлично на каком языке говорят - иногда я и сам, говоря, не замечаю, на каком языке разговариваю. Но на сей раз слов я просто-напросто не слышал.
     Поднявшись на пару маршей вверх, я остановился и стал ждать. Что мною двигало, я бы и сам не смог объяснить. Скорее всего, любопытство. И я был вознаграждён: через пару минут из миклата, стараясь ступать неслышно, поднялся и вышел на улицу... сын моего приятеля Андрюша Баумштейн (!), а ещё через минуту - Алина с ключами в руках. Я быстро вошёл в свою квартиру и неслышно прикрыл за собою дверь. А ещё через несколько секунд захлопнулась дверь у соседей. Тайна была раскрыта.
     Через два дня я встретился с Алиной на улице. Она со мной поздоровалась и хотела пройти мимо, но я её остановил:
     - Алиночка!
     - Что, дядя Игорь?
     - Как бы тебе сказать... Я видел вас с Андрюшей в миклате.
     Она покраснела. Потом спросила:
     - И... что?..
     - Я хотел бы с тобой поговорить. Я ведь тебе как отец. Так?..
     - Да.
     - Можешь ко мне зайти? Поговорим спокойно.
     - Сейчас?
     - Не обязательно сейчас. Когда хочешь. Я вечером дома. А, если хочешь, приходи завтра утром, когда отведёшь сестрёнку в садик. У вас ведь каникулы?
     - Хорошо, завтра.
     На следущий раз часов в 11 утра в мою дверь позвонили (забыл сказать, что моя жена была в отъезде).
     - Здравствуйте, дядя Игорь!
     - Здравствуй, Алиночка.
     Мы сели в гостиной на диван.
     - Давай, рассказывай, что у вас там с Андрюхой.
     - Вы прямо, как прокурор, дядя Игорь! Что бывает у мальчика с девочкой, если они лежат вместе при потушенном свете? У вас не было что-ли?
     - Но тебе только 11!
     - А сколько другим девчонкам из нашего класса? Начинать всё равно надо! Или вы думаете по-другому? Это НОРМАЛЬНО. Вот и всё. Честно говоря, это меня Офра всему научила. Знаете Офру? Нет? Ну, ладно, это неважно. Она моя подружка, а папа её врач. Однажды они с её мамой позвали Офру и сказали, что им надо побеседовать с ней на ОЧЕНЬ важную тему. Мама ей говорит: "Офра, мы давно знаем, что ты по вечерам делаешь под одеялом. Не волнуйся, дочка, все через это проходят - это нормально. Ты повзрослела, ты уже не ребёнок, у тебя появились нормальные женские потребности. Если ты не станешь получать то, что тебе требуется, ты можешь наделать глупостей, свяжешься с каким-нибудь мальчишкой, и это может плохо для тебя закончиться. Мы с папой посовещались и решили вот что. Папа - врач, и он плохого тебе не сделает. Я, твоя мама, - тоже хочу для тебя только хорошего. Послушай, что тебе предложит папа, сделай то, что он тебе скажет, и у тебя всё будет так, как того требует твой растущий женский организм. Не удивляйся, если что-то тебе покажется странным или необычным. Мы с папой хотим тебе только добра". После этого папа Офры отвёл её в другую комнату, уложил на кровать, снял с неё трусы и вставил ей в письку какой-то гладкий, предварительно продезинфицированный и тщательно смазанный стержень. "Потерпи, дочка, сейчас будет немного больно..." - и сильно надавил. Стержень вошёл до упора, было немножко крови, но особенно больно не было, даже немножко приятно. "Надень вот эту стерильную прокладку, - сказал папа. - Надо недельку потерпеть. А через неделю мы с тобой начнём" - "Что начнём?" - спросила Офра. "Ничего плохого, вот увидишь. Ты теперь не девочка, а женщина. И будешь жить половой жизнью женщины". Офра ничего не поняла, и только через неделю ей стало ясно, что её папа имел ввиду: с согласия мамы он стал для дочери не только отцом, но ещё и её мужчиной. "Это лучше, чем какой-нибудь пацан, который думает только о своих удовольствиях," - сказали ей мама и папа. "Ну и как это было?" - спросила я Офру. "Знаешь, в первый раз папа сделал это так больно, что у меня прямо слёзы из глаз полились" - "Что сделал?" - спросила я. "Ты что - совсем ничего не знаешь?.." - "Нет. Расскажи!" - "Ты не знаешь, что твой папа делает с мамой? Ну, ты даёшь! Он ей в письку вставляет на всю глубину свой толстенный член. Вот и мне папа свой засунул. Правда, он постарался потихоньку и медленно, смазал хорошенько, но было просто ужасно больно. Он даже кончать не стал - это я потом уже узнала, что и он, и я должны всякий раз кончать. А тогда я просто заплакала и всё. Он сказал: "Хорошо, дочка, на сегодня хватит. Пусть писька немножко подживёт. Продолжим послезавтра. Хорошо?" - "Я больше не хочу," - плача сказала я. "Не плачь, не надо. Вот посмотри, что ты будешь всякий раз чувствовать!" - и он принялся лизать языком мою письку. Да так приятно, что я ужасно возбудилась и через две-три минуты бурно кончила. Папа засмеялся и ушёл к маме. Видимо, он ей всё рассказал, потому что она тоже смеялась. Думаю, что и он, и она даром времени не теряли - ей ведь не было так больно, как мне! Ну, я не знаю, что ещё рассказывать" - "Так ничего у вас и не вышло?" - "Дура что ли? Я же сказала тебе, что с тех пор живу со своим папой как с мужем. Мама не возражает - у него раз в неделю я, а остальные дни - мама. Такой класс, ты просто себе не представляешь! Папа - просто супер! Умелец "высший класс", как говорится. Не было ещё случая, чтобы мы оба не кончили" - "А как же боль?" - "Нет никакой боли! Уже со следующего раза не было - одно сплошное наслаждение. Вдобавок он врач, знает дни, когда можно без презерватива, чтобы моя матка получала сперму. Я эти дни просто обожаю - всегда письку себе ваткой затыкаю, чтобы ничего не вытекло. Посмотри на меня: когда я начала, мне было 12, сейчас (через год) у меня груди раза в три увеличились, все пацаны пялятся. И всё из-за него - из-за папы. Только мне никто больше не нужен. Может, потом, когда состарится... А сейчас - лучше него никого нет!" Вот такое мне Офра рассказала. Но я, конечно, своему папе и особенно маме никогда ничего не скажу - сами знаете, какие они у меня!..


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать также: