Рассказ №0931 (страница 19)

     Пия не особенно хотела ехать в Рим. Она предпочитала пляжи и леса, где она могла бы сидеть и наблюдать за волнами, листьями, облаками и солнечным светом. Она хотела бы поехать в Испанию или на Ривьеру, однако ее предки сочли, что двухнедельная поездка в Рим принесет больше пользы для образования. Вернулась Пия в еще более подавленном настроении.
     - Я не представляла, насколько все это может быть трагично, - сказала она мне. - Рим прекрасен, но это мертвый город, полный обломков омертвелого камня. Родители привезли меня на большое кладбище, думая, что доставляют мне удовольствие показом руин и надгробий. Как они наивны! Неужели не понимают, что через месяц-два я сама буду лежать на кладбище! Почему они не показали мне цветы и леса, пляжи, озера и яхты? Почему они не взяли меня на рыбалку или покататься на пароходе?
     Накануне смерти (а она умерла в день своего семнадцатилетия) Пия попросила нянечек почитать над ней, когда она умрет, выбранные ею псалмы из Библии. Она сказала своей матери, что желает быть похороненной в желтой коротенькой пижаме с красиво уложенными волосами. Но она была уже наполовину лысой и хотела, чтобы опухоль на шее была тщательно прикрыта. Она даже выбрала для себя посмертный грим. Слушая, как дочь спокойно готовится к смерти, ее мать была на грани сердечного приступа.
     Когда мы с мамой пришли выразить соболезнования, я увидела, что все наставления Пии были аккуратно выполнены. А шею ее обвивала тонкая золотая цепочка с сердечком, мой подарок к шестнадцатилетию. Глядя на Пию, лежавшую в гробу, я забилась в истерическом хохоте. Ее родители, смущенные, не знали, как на это реагировать. Если бы моя мама не объяснила причину моей истерики нервной реакцией, которую я испытываю при глубоких потрясениях, и не извинилась, я сомневаюсь, что они когда-нибудь простили бы меня. На похоронах Пии я и еще три девочки должны были нести темно-красное покрывало, которое кладут на гроб после его закрытия. Я контролировала себя, была молчаливо спокойной и серьезной, но когда органист начал играть выбранные Пией псалмы, я сломалась и горько разрыдалась.
     Доставая платок из кармана, я выпустила свой край покрывала, а подхватив его, оглянулась вокруг, смущенная, и заметила, что десятки других мальчиков и девочек, а также взрослые плакали и вытирали платками слезы. Скорбь охватила всех присутствующих.
     Это был один из самых значительных по впечатлениям и переживаниям дней в моей жизни. Впервые я хоронила близкого человека. Когда я вижу похоронную процессию, чувство той потери возвращается, и мое сердце разрывается от боли. Но я не скорблю по тому человеку, которого хоронят, он обрел покой, я сопереживаю тем, кто будет продолжать жизнь, утратив любимого.
      11. ВОСПОМИНАНИЯ: БИББИ
     Да, с возвращением в Амстердам на меня нахлынули воспоминания, как хорошие, так и плохие. На ум не один раз приходила знаменитая строчка из Т.С.Эллиота - "Апрель самый жестокий месяц... смесь воспоминаний и желания", и хотя апрель быстро сменился маем, перемена давалась мне с трудом.
     Видения и звуки прежних лет постоянно материализовывались, и я провела много дней в мечтах, сопоставляя прошедшие годы с последующими и выискивая в прошлом все, что могло бы предсказать будущее.
     Однажды, гуляя по Лейдсестраат, мысленно находясь совершенно в ином мире, размышляя, что же мне с собой делать, беспокоясь о моем бедном отце, я мельком увидела знакомую фигуру на другой стороне улицы. Он не видел меня.
     Но я уверена, что это был Бибби.
     И какой же поток воспоминаний нахлынул на меня в результате этой встречи! Я вспомнила то первое утро в 1965 году, когда я вошла в контору небольшой амстердамской кофейной компании в качестве девушки на побегушках и была сразу же сражена видом стройного молодого человека. Контраст между густыми темными бровями, черными, слегка вьющимися, волосами и большими синими глазами заворожил меня. Его глаза были не водянисто-голубого цвета, а того оттенка, который предполагал очень эмоциональную, чувствительную натуру. У него небольшой чувственный рот. Когда он улыбался, то обнажались два ряда великолепных белых зубов. Нос был приятной правильной формы. Его звали Бруно; я немедленно дала ему прозвище "Бибби".
     Был жаркий солнечный день, и на мне было надето простое черное платье с розовыми и красными цветочками и небольшим вырезом. Платье соблазнительно открывало часть моей груди и было вполне пристойным, хотя и достаточно сексуальным для первого выхода на работу.
     Я всегда ненавидела летом чулки и закрытые туфли, поэтому у меня на ногах были домашние туфли. Скоро я стала известна, как "девица в тапочках".
     На Бибби, который работал в конторе около года, была возложена обязанность познакомить меня с учреждением, что меня полностью устраивало. В конторе были заняты десять сотрудников, чьи рабочие места разделялись стеклянными перегородками. Помимо меня, в штате находилась еще одна женщина, в обязанность которой входило готовить кофе для сотрудников, но она была старше меня, поэтому я чувствовала, что здесь скучать не придется.
     Все другие мужчины были лет на десять старше меня и Бибби и казались весьма общительными. В этой атмосфере расслабленности работа представлялась легкой, а нагрузка ничтожной.
     С самого начала между Бибби и мной возникла взаимная симпатия. Мне нравилось, что он совсем не нахальничал. Он вел себя довольно невинно, даже застенчиво, и мы проводили обеденные часы вместе за тихой спокойной беседой.
     Постепенно Бибби стал просить меня о свиданиях. Я не могла согласиться, потому что уже гуляла с другим парнем, Феликсом, но я никогда не говорила об этом Бибби. Я просто туманно уходила от прямого ответа. Наконец он стал умолять меня объяснить, почему я не хочу с ним встречаться.
     - Послушай, Бибби, у меня уже год, как тянется любовь с одним парнем, - сказала я. - Он очень ревнив, он собственник по характеру. Мы с ним встречаемся почти каждый день и обычно проводим вместе выходные. Честно, мне хотелось бы погулять с тобой. Но сначала мне нужно порвать с Феликсом, только спокойно, без скандала, чтобы никому из нас не было больно. В конце концов, он очень вспыльчив и упрям и может выкинуть какой-нибудь сумасшедший номер.
     Бибби был терпелив и готов ждать, сколько понадобится. Пока мы ограничивались тем, что держались за руки во время ланча в задней комнатушке офиса и иногда случайно целовались. Временами, когда мы гуляли вдоль каналов, держась за руки и вдыхая божественный летний воздух, его тело прижималось к моему, но все это еще было очень невинно.
     Я была так счастлива, найдя человека, который не разыгрывал из себя супермена, что намеренно вела себя наивно. Я, конечно, не хотела, чтобы он узнал, что мы с Феликсом постоянно трахались.
     Странное чувство я испытывала по отношению к Бибби. Мне снова хотелось стать девственницей. И если бы я рассказала Бибби о всех тех вещах, которые мы с Феликсом проделывали, он бы страшно расстроился. Даже разговор о сексе с Бибби казался неуместным. Мы разговаривали на множество других тем, и я наслаждалась чувством духовной общности, но мне также хотелось и телесного общения с ним.
     Однажды я пришла к Феликсу домой и сказала:
     - Феликс, знаешь, я думаю, что между нами все кончено.
     - Что? - вскричал он.
     - Между нами все кончено, - повторила я. - Я встретила человека, которого люблю больше тебя и пора расставить все по своим местам. У нас с ним общие интересы - он любит музыку, театр, искусство, и он очень красив.
     - Ты с ним спала? - грубо спросил меня Феликс.
     - Нет, - призналась я. - Еще не спала. Не знаю, хорош ли он в постели, сейчас это не имеет значения.
     - Как же ты уверяешь, что любишь его, если не спала с ним? - спросил Феликс.
     - Разве нужно переспать с человеком, чтобы узнать, что ты его любишь? - удивилась я.
     - Желаю тебе всякого счастья в мире, малышка, - сказал Феликс, - но он никогда не будет так любить тебя, как я, ты это знаешь. Ты вернешься ко мне, когда разочаруешься в нем.
     Это звучало цинично и саркастично. Затем Феликс вынудил меня заняться с ним любовью, но я уже наверняка знала: то, что я чувствовала к нему год назад, ушло безвозвратно. Мое сердце освободилось и желало Бибби.
     Когда Феликс достиг оргазма, он внезапно зарылся лицом в подушку и плакал в течение целых десяти минут, крепко, до боли обнимая меня. Затем он резко вскочил и отвернул от меня лицо, но подушка была мокрой от его слез.
     Феликс был впечатлительным пареньком и, должно быть, понял, что это наше прощальное траханье. До этого он еще не влюблялся или же не крутил по-серьезному с девушками. Когда мы встретились, то были молодыми, зелеными и чокнутыми, хотя в сексуальном отношении идеально подходили друг к другу. Но умственно я переросла Феликса. Мне был нужен человек, который мог быть интересным как в культурном, так и в физическом отношении. Я любила читать и играла на пианино. У меня была большая коллекция пластинок с классической музыкой. Феликс был абсолютно равнодушен ко всему этому.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ] [ 24 ] [ 25 ] [ 26 ] [ 27 ] [ 28 ] [ 29 ] [ 30 ] [ 31 ] [ 32 ] [ 33 ] [ 34 ] [ 35 ] [ 36 ] [ 37 ] [ 38 ] [ 39 ] [ 40 ] [ 41 ] [ 42 ] [ 43 ] [ 44 ] [ 45 ] [ 46 ] [ 47 ] [ 48 ] [ 49 ] [ 50 ] [ 51 ] [ 52 ] [ 53 ] [ 54 ] [ 55 ] [ 56 ] [ 57 ] [ 58 ] [ 59 ] [ 60 ] [ 61 ] [ 62 ] [ 63 ] [ 64 ] [ 65 ] [ 66 ] [ 67 ] [ 68 ] [ 69 ] [ 70 ] [ 71 ] [ 72 ] [ 73 ] [ 74 ] [ 75 ] [ 76 ] [ 77 ]

Читать также в данной категории: