 |
| |
| | После этого мы еще несколько раз менялись местами в течении часа. Не знаю откуда у нас взялось столь сил... Я обоим обкончал лица и волосы прямо как в кино, а на диване остались мокрые пятна от их писек. Потом мы еще выпили и легли спать. | | |
| |
|
| |
| | Она наклонись до ножек кресла тут ОН достал из карманов пиджака пару наручников (наручники специально для БДСМ с красным бархатом на внутренней поверхности колец) и пристегнул её к ножкам кресла. "Становись на колени. Так мне будет удобно тебя пороть. Что-ты стала забывать мою плётку. Я напомню тебе". Он замахнулся и фллогер обжёг её спину. Ей было одновременно и больно и одновременно это её возбуждало. Её соски набухли и поднялись, а между ног стало мокро. Сегодня он порол её сильнее и дольше обычного. Её спина и зад покрылись красными полосами от плётки. Наконец он закончил порку. "А теперь, расстегни ширинку, достань член и соси". Она достала его член начала ласкать его языком, нежно целовать, облизывать его, наконец она погрузила его себе в рот, обхватила член у основания и стала совершать сосательные движения. . ОН взял её голову и стал задавать ритм этих движений. Наконец ОН полузакрыл глаза откинулся на спинку кресла и вскоре ЕГО сперма заполнила её рот. До НЕГО она никогда не глотала сперму, она считала это гадким занятием и от спермы у неё был рвотный рефлекс. | | |
| |
|
| |
| | Но ведь так бывает: вдруг окажется в электричке или в автобусе-троллейбусе ватага парней - ты скользнешь по ним взглядом, и - ни на ком твой взгляд не задержится, никого из ватаги не выделит, и ты, равнодушно отворачиваясь, тут же забывая эти лица, снова продолжишь смотреть в окно; а бывает: взгляд зацепится за чьё-то лицо, и ты, о человеке совершенно ничего не зная, вдруг почувствуешь к нему живой, невольно возникающий интерес - неслышно дрогнет в груди никому не видимая струна, зазвенит томительная мелодия, слышимая лишь тебе одному, и ты, стараясь, чтоб взгляды твои были незаметны, начнешь бросать их на совершенно незнакомого парня, с чувством внезапно возникшей симпатии всматриваясь в мимику его лица, в его жесты, в его фигуру, и даже его одежда, самая обычная, банальная и непритязательная, покажется тебе заслуживающей внимания - ты, исподтишка рассматривая мимолётного попутчика, будешь по-прежнему казаться отрешенно погруженным в свои далёкие от окружающих тебя людей мысли-заботы, и только мелодия, внезапно возникшая, никем не слышимая, будет томительно бередить твою душу, живо напоминая о несбывающихся встречах - о том, что могло бы случиться-произойти, но никогда не случится, никогда не произойдёт, и ты, вслушиваясь в эту знакомую тебе мелодию о несовпадающих траекториях жизненных маршрутов, будешь просто смотреть, снова и снова бросая исподтишка свои мимолётно скользящие - внешне безразличные - взгляды; а через две-три-четыре остановки этот совершенно неизвестный тебе парень, на мгновение оказавшийся в поле твоего внимания, выйдет, и ты, ровным счетом ничего о нём не зная, не зная даже его имени, с чувством невольного сожаления о невозможности возможного проводишь его глазами... разве так не бывает, когда, ничего о человек не ведая, мы без всякого внешнего повода выделяем его - единственного - из всех окружающих, совершенно не зная, почему так происходит - почему мы выделяем именно его, а не кого-либо другого? . . Сержанты, стоявшие в коридоре, были еще совершенно одинаковы, совершенно неразличимы, но при взгляде на одного из них у Игоря в груди что-то невидимо дрогнуло - неслышно ёкнуло, рождая в душе едва различимую мелодию, упоительно-томительную, как танго, и вместе с тем сладко-тягучую, как золотисто-солнечный мёд, - Игорь, еще ничего не зная о сержанте, стоящем наискосок от него, вдруг услышал в своей душе ту самую мелодию, которую он слышал уже не однажды... но вслушиваться в эту мелодию было некогда: дверь, на которой была прикреплена табличка с надписью "канцелярия", в тот же миг открылась, и в коридоре появился капитан, который оказался командиром роты молодого пополнения; скользнув по прибывшим пацанам взглядом, он велел им построиться - и, называя сержантов по фамилиям, стал распределять вновь прибывших по отделениям; Игорь стоял последним, и так получилось, что, когда очередь дошла до него, он оказался один - капитан, глядя на Игоря, на секунду запнулся... "мне его, товарищ капитан", - проговорил один из сержантов, и Игорь, тревожно хлопнув ресницами, тут же метнул быстрый взглядом на сказавшего это, но капитан, отрицательно качнув глазами, тут же назвал чью-то фамилию, которую Игорь из-за волнения не расслышал, добавив при этом: "забирай ты его", - Игорь, снова дрогнув ресницами - не зная, кому из сержантов эта фамилия, прозвучавшая из уст капитана, принадлежит, беспокойно запрыгал взглядом по сержантским лицам, переводя беспомощный, вопросительно-ищущий взгляд с одного лица на другое, и здесь... здесь случилось то, чего Игорь, на секунду переставший слышать мелодию, не успел даже внятно пожелать: тот сержант, которого Игорь невольно выделил, глядя на него, на Игоря, чуть насмешливым взглядом сощуренных глаз, смешно постучал себя пальцем по груди, одновременно с этим ему, Игорю, говоря: "смотри сюда", - и Игорь, тут же снова услышавший своё сердце - снова услышавший мелодию своей души, совершенно непроизвольно улыбнулся, глядя сержанту в глаза... он, Игорь, улыбнулся невольно, улыбнулся, движимый своей вновь зазвучавшей мелодией, улыбнулся открыто и доверчиво, как улыбаются дети при виде взрослого, на которого можно абсолютно во всём положиться, но сержант, проигнорировав этот невольный, совершенно непреднамеренный порыв, на улыбку Игоря никак не отреагировал, - коротко бросив Игорю "следуй за мной", вслед за другими сержантами он повёл Игоря в глубину спального помещения, чтоб показать, где располагается отделение, в которое Игорь попал, и где будет на время прохождения курса молодого бойца его, Игоря, кровать и, соответственно, тумбочка... всё это произошло неделю назад, - через полчаса от пацанов, которые прибыли чуть раньше, Игорь узнал, что сержанта его отделения зовут Андреем... | | |
| |
|
| |
| | Алекс с Лайзой следуя их примеру, как ни в чем не бывало, сняли с себя всю одежду. Почему родители меня не предупредили? Одно дело купаться голышом у себя на бэкярде, а совсем другое на огромном пляже. Если с отцом мы переодевались вместе, когда ходили в бассейн, то мать я уже давно не видел голой. Она совершенно спокойно разделась, даже не думая стесняться. Мне ничего не оставалось, как тоже раздеться. Ощущения, конечно, необыкновенные. Мой перчик без всякого моего контроля сразу же вытянулся вдоль живота. Вот блин... Стало сильно стыдно. Но отец тихо шепнул на ухо, что это бывает. Это меня успокоило. Так я долго ходил по пляжу с "торчком", пока не привык. Он немного успокоился, когда мы стали купаться. Хотя потом опять встал: Купание, конечно, было классным. Родители бросали нас в воду, а потом катали на надувном матраце. За пару часов я настолько привык, что перестал задумываться о том, что совершенно голый. Мне сильно понравился сегодняшний выезд к морю. | | |
| |
|
Рассказ №21119
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Четверг, 10/01/2019
Прочитано раз: 35764 (за неделю: 15)
Рейтинг: 59% (за неделю: 0%)
Цитата: "Совсем никуда не годилось! Наташка, видимо, решила устроить мне допрос, с утра пораньше. Мало ей того, что я, на рассвете, стоял голый, выслушивал глупые вопросы и даже на них отвечал, так она еще и с обвинением. Только я решил на нее прикрикнуть - вроде как спал, а она непрошено ворвалась, с Наташки сползло одеяло, наружу выпрыгнула одна грудь, с маленьким розовым соском...."
Страницы: [ 1 ] [ ]
Открыл глаза резко, словно проваливаясь. В комнате неуверенно растекался рассвет. Тетя рядом, немного запрокинув голову вверх, дышала ровно, спокойно, немного посапывая. Ее лицо было таким красивым, что я залюбовался.
Первый раз увидел ее спящей. Обычно, я засыпал до нее и просыпался после. Грудь тети равномерно вздымалась, а соски при выдохе приподнимались. Я лежал глазами почти вплотную к ним, мне было хорошо видно - они набухли и шевелились.
Да простит меня бог сновидений Морфей, но, я не удержался и прислонил губы к одному из них. Сосок был сухой и когда я обласкал его языком - немного солоноватый. Тетя глубоко вобрала в себя воздуха и муркнула или мурлыкнула, я даже не знаю, как описать тот выдох сна. Приоткрытый рот выпустил его с кой-то лаской, губы прошептали: "выше, чуть выше...". Я отпустил сосок и поднялся губами к родинке, ожидая, но она не открыла глаз.
Тетя спала, ее слова были сну или во сне, рука ласкала живот, пальцы опустились ниже, немного подрагивая, заползли в курчавый треугольник. Я замер. Она откинулась на спину, отвела ногу и...
Нет, тетя не проникла во влагалище, наоборот приподняла кисть, ладонью вверх, огладила воздух. Создав из пальцев подобие кольца, как бы что-то обхватила. Нежно, поступательно подвигав, раскрыла себя. Она не раскинула колени, вовсе нет. Просто сжала ягодицы и приподнялась, выгнулась, издавая тихий стон.
Кажется, у меня даже сердце остановилось, перешло в коматозный режим - два-три удара в минуту. Не шевелился - это точно. Тетя застонала громче, ее пальцы резко вошли меж бедер. Зажимая руку, согнутые колени сомкнулись. Поворотом на бок, она оказалась лицом ко мне, - медленно проснулась.
Мы смотрели друг на друга. В глазах тети не сразу появилась осмысленность, она как бы озаряла их постепенно, словно приходя издалека.
- Не спишь? - густо краснея, спросила она.
Я моргнул. Рука тети медленно покинула бедра. Не зная куда спрятаться, попала в мои. Я поймал ее пальцы ладонями и поднес к своим губам.
- Не надо, Горюшко! - прошептала она.
Я снова промолчал, втянул ноздрями ее запах - немного сладковатый. Влажная кисть дернулась, я сжал ладонь тети, приложил губы к нервно-подрагивающим подушечкам пальцев и сопротивление ее руки ослабло.
Тетя смотрела на меня с необъяснимой нежностью и в тоже время, глазами, она просила - отпусти.
Разумную инициативу с женщинами, все же нужно проявлять, это я понял, когда тетя сказала мне про неположенный гребень, в сумку вместе с сарафаном. Я держал ее влажные от желания пальцы и думал - это именно момент мужского решения. Возможно, я ошибался, но на ошибках учатся. В данном случае, лучше учиться на своих, чем на чужих.
Я открыл рот и...
- Нет! . . - тетя выдернула руку, ее пальцы выскользнули из моих ладоней. - Не надо... я... я... милый, хороший... не надо! . .
- Я видел...
Не знаю, но мне не хотелось этого скрыть. Мне хотелось поделиться увиденным. Если не с тетей - то с кем? Рассказать, как понравился мне ее запах пробуждения.
- Видел?! . .
Тетя хотела откинуться на спину, спрятать глаза, лицо. Спрятать себя. Она даже как-то сжалась, но я не дал жемчужине закрыться в ракушке. Снова поймал ее ладонь и поднес к губам.
- Дай, хоть об грудь обте...
Тетя не договорила. Ее пальцы, уже были у меня во рту. Они не только пахли сладковатостью, но и на вкус были сладковаты. Но я наслаждался не пальцами. Впрочем, ими тоже. С уголков глаз тети потекли слезинки, одна застряла на переносице, вторая, пятнышком, расплылась по подушке.
Она всхлипнула.
- Что ты делаешь, Горюшко? Прямо сердце разорвалось.
Ее пальцы выскользнули.
- От чего? - спросил я.
Тетя прильнула губами к своей ладони и, благодарно, вернула обратно, приложив к моему рту. Мне и в голову не пришло, что я сделал нечто особенное.
- От всего... Иди ко мне...
Тетя обняла меня. Я прижался. Тепло еще сонной женщины было приятным. Не возбуждающим, просто приятным.
- А я чуть не упал во сне, - буркнул я, в ложбинку ее грудей.
- Это ты растешь, Горюшко...
- Росту?
- Во сне летаешь, стало быть, растешь.
- Я уже вырос...
- Зачем облил Наташу? - неожиданно спросила тетя. - Она чуть не расплакалась.
- Я не специально...
- А во дворе, о чем говорили?
- Да, так...
- Такая радостная в комнату заскочила. Пока я булавки на ней с платья отстегивала, улыбалась. Спросила - она тоже так ответила. Я ей стелю, а она улыбается.
- А в чем Наташка легла?
Тетя отстранила меня, игриво заглянула в глаза.
- Ни в чем...
- Голая!
- Сначала стеснялась, а увидела - я сняла, и тоже сняла.
- Что?
Тетя взъерошила мне кудри, приложив губы к уху, шепнула:
- Трусики...
Глаза мои раскрылись до придела. Я почувствовал как "отличие" шевельнулось. Тетя нашла его и огладила головку пальцем.
- Еще о ней услышать хочешь? - снова шепнула она.
В горле пересохло, образовался ком, я с усилием перевел дыхание и ответил:
- Хочу...
- Грудки торчком, пупок пуговкой и там волосики золотистые...
Пропихивая ком, я сглотнул. По телу пробежала дрожь.
- Еще? - ладонь тетя плотно обхватила мое "отличие".
Я моргнул. Образ обнаженной Наташки стоял перед глазами.
- Ножки ровненькие, попка упругая...
- А она это делает? - спросил я.
- Горюшко, об этом девушки не говорят даже женщинам.
- Почему?
- Стесняются. Давай я тебя поцелую. Быстро прыснешь, а то мне уже вставать надо.
- Нет, лучше еще расскажи.
- Хорошо. Хочешь, я о себе расскажу.
- Да.
Тетя снова приложила губы к моему уху и тихо произнесла:
- Когда была как Наташа, - делала... С одним мальчиком, младше себя...
Я выгнулся. Мое "отличие" дернулось. Тетя резко опустила голову к моему животу и поймала его ртом.
- С мальчиком? - спросил я, когда она его отпустила и вернулась, втягивая мой запах, постепенно, снизу вверх, - уткнула нос мне в подмышку.
- У него были такие нежные пальчики... Как у тебя. Он проникал ими в меня, - только не глубоко, боязно, и ласкал, ласкал... Я теряла небо над нами.
- Пальчики, как у меня?
- Научить?
- Да.
- Сейчас... Наташу проведаю и вернусь.
Тетя встала. Надевая ночную рубаху, улыбнулась и подмигнула.
- Вздремни минуток десять...
Тюль на дверях откинулась и тетя исчезла. Как было приятно думать - она вернется...
Не дремалось. Я встал и подошел к окну. Рассвет. Стояла просыпающаяся тишина. Тетя, в ночнушке и шлепках, прошла по двору к деревянному строению с вырезанным в дверях сердечком. Прикрывая их изнутри, она спешно приподняла подол.
Было в этом, что-то от утра возможного только в деревне, - встретив и проводив хозяйку, широко зевал волкодав, прячась от первых лучей солнца, на стекле окна сидели комары, по наличнику проползла муха, раскрыла крылышки, улетела.
Зевнул и я, с собакой за компанию. Подумал "Ставни забыли закрыть" , и повернулся. За тюлью стояла заспанная Наташка, - босая, закутанная в одеяло.
- Где тетя? - спросила она.
- На дворе...
- А ты откуда знаешь?
Нет, только девчонка могла спросить "где?" и тут же "откуда?". Да еще с таким хитреньким выражением лица.
Вообще, она нагло меня рассматривала своими заспанными карими бесенятами, сама кутаясь в одеяло. Я же знал, что под ним у нее ничего не было. Вряд ли, еще толком не проснувшись, она их надела. Соскочила, хвать одеяло и ко мне: "где тетя?".
Страницы: [ 1 ] [ ]
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 54%)
» (рейтинг: 57%)
» (рейтинг: 44%)
» (рейтинг: 39%)
» (рейтинг: 51%)
» (рейтинг: 76%)
» (рейтинг: 68%)
» (рейтинг: 35%)
» (рейтинг: 33%)
» (рейтинг: 81%)
|
