 |
| |
| | Но ведь так бывает: вдруг окажется в электричке или в автобусе-троллейбусе ватага парней - ты скользнешь по ним взглядом, и - ни на ком твой взгляд не задержится, никого из ватаги не выделит, и ты, равнодушно отворачиваясь, тут же забывая эти лица, снова продолжишь смотреть в окно; а бывает: взгляд зацепится за чьё-то лицо, и ты, о человеке совершенно ничего не зная, вдруг почувствуешь к нему живой, невольно возникающий интерес - неслышно дрогнет в груди никому не видимая струна, зазвенит томительная мелодия, слышимая лишь тебе одному, и ты, стараясь, чтоб взгляды твои были незаметны, начнешь бросать их на совершенно незнакомого парня, с чувством внезапно возникшей симпатии всматриваясь в мимику его лица, в его жесты, в его фигуру, и даже его одежда, самая обычная, банальная и непритязательная, покажется тебе заслуживающей внимания - ты, исподтишка рассматривая мимолётного попутчика, будешь по-прежнему казаться отрешенно погруженным в свои далёкие от окружающих тебя людей мысли-заботы, и только мелодия, внезапно возникшая, никем не слышимая, будет томительно бередить твою душу, живо напоминая о несбывающихся встречах - о том, что могло бы случиться-произойти, но никогда не случится, никогда не произойдёт, и ты, вслушиваясь в эту знакомую тебе мелодию о несовпадающих траекториях жизненных маршрутов, будешь просто смотреть, снова и снова бросая исподтишка свои мимолётно скользящие - внешне безразличные - взгляды; а через две-три-четыре остановки этот совершенно неизвестный тебе парень, на мгновение оказавшийся в поле твоего внимания, выйдет, и ты, ровным счетом ничего о нём не зная, не зная даже его имени, с чувством невольного сожаления о невозможности возможного проводишь его глазами... разве так не бывает, когда, ничего о человек не ведая, мы без всякого внешнего повода выделяем его - единственного - из всех окружающих, совершенно не зная, почему так происходит - почему мы выделяем именно его, а не кого-либо другого? . . Сержанты, стоявшие в коридоре, были еще совершенно одинаковы, совершенно неразличимы, но при взгляде на одного из них у Игоря в груди что-то невидимо дрогнуло - неслышно ёкнуло, рождая в душе едва различимую мелодию, упоительно-томительную, как танго, и вместе с тем сладко-тягучую, как золотисто-солнечный мёд, - Игорь, еще ничего не зная о сержанте, стоящем наискосок от него, вдруг услышал в своей душе ту самую мелодию, которую он слышал уже не однажды... но вслушиваться в эту мелодию было некогда: дверь, на которой была прикреплена табличка с надписью "канцелярия", в тот же миг открылась, и в коридоре появился капитан, который оказался командиром роты молодого пополнения; скользнув по прибывшим пацанам взглядом, он велел им построиться - и, называя сержантов по фамилиям, стал распределять вновь прибывших по отделениям; Игорь стоял последним, и так получилось, что, когда очередь дошла до него, он оказался один - капитан, глядя на Игоря, на секунду запнулся... "мне его, товарищ капитан", - проговорил один из сержантов, и Игорь, тревожно хлопнув ресницами, тут же метнул быстрый взглядом на сказавшего это, но капитан, отрицательно качнув глазами, тут же назвал чью-то фамилию, которую Игорь из-за волнения не расслышал, добавив при этом: "забирай ты его", - Игорь, снова дрогнув ресницами - не зная, кому из сержантов эта фамилия, прозвучавшая из уст капитана, принадлежит, беспокойно запрыгал взглядом по сержантским лицам, переводя беспомощный, вопросительно-ищущий взгляд с одного лица на другое, и здесь... здесь случилось то, чего Игорь, на секунду переставший слышать мелодию, не успел даже внятно пожелать: тот сержант, которого Игорь невольно выделил, глядя на него, на Игоря, чуть насмешливым взглядом сощуренных глаз, смешно постучал себя пальцем по груди, одновременно с этим ему, Игорю, говоря: "смотри сюда", - и Игорь, тут же снова услышавший своё сердце - снова услышавший мелодию своей души, совершенно непроизвольно улыбнулся, глядя сержанту в глаза... он, Игорь, улыбнулся невольно, улыбнулся, движимый своей вновь зазвучавшей мелодией, улыбнулся открыто и доверчиво, как улыбаются дети при виде взрослого, на которого можно абсолютно во всём положиться, но сержант, проигнорировав этот невольный, совершенно непреднамеренный порыв, на улыбку Игоря никак не отреагировал, - коротко бросив Игорю "следуй за мной", вслед за другими сержантами он повёл Игоря в глубину спального помещения, чтоб показать, где располагается отделение, в которое Игорь попал, и где будет на время прохождения курса молодого бойца его, Игоря, кровать и, соответственно, тумбочка... всё это произошло неделю назад, - через полчаса от пацанов, которые прибыли чуть раньше, Игорь узнал, что сержанта его отделения зовут Андреем... | | |
| |
|
| |
| | Обалдевшая от удара женщина пыталась что-то молвить, но ее лицо превратилось в куриную гузку, а губы вытянулись и лишь шепелявили что-то, отдаленно похожее на протест. Жирик злобно рыкнул и резким движением наклонил ее на барьер. | | |
| |
|
| |
| | Несильно надавив на тюбик, я ввела его горлышко внутрь. Анус наполнился ощущением холодной шероховатой поверхности. Выдавливая гель внутрь, я чувствовала, как он, задержавшись вначале, стал проникать вглубь, омывая прохладой окружавшие его стенки. | | |
| |
|
| |
| | Она уперлась своим очком в хуй Лехи, такого он явно не ожидал. Замерев и затаив дыхание, на полусогнутых ногах он старался не шевелиться. Мама что-то переключала на плеере, выбрав подходящую композицию для продолжения чистки ковра, тишину разорвал ритмичный, громкий звук зажигательной мелодии. Под такие песни обычно танцуют Booty Dance, это когда девушки трясут своими задницами в разных позах. Этакий RnB или же Hip-Hop. Подхватив первый всплеск ритма, мамочка резко подалась назад. Лехин живот уперся в ее огромные, накаченные ягодицы, а его хуй полностью погрузился в ее узкую пещерку. Тут же мама начала проделывать своим тазом виляющие движения влево и вправо, при этом не выпуская хуй из своей жопы, он просто выскальзывал почти до головки, но оставался внутри, затем она остановилась и затрясла булками. О боже они раскачивались и блестели от смазки, а Лехин хуй торчал у нее из очка наполовину. После она снова резко насадилась на него до самого основания, раздался характерный хлюп и шлепок маминых ягодиц об Лехин торс. Стоя раком моя мама крутила задницой, при этом хуй Лехи торчал из ее анального отверстия не покидая его, я же в это время надрачивал свой, выглядывая из-за прикрытия. Мне было страшно что Леха начнет кончать ей в очко и она заметит потом что из ее жопы вытекает сперма.
Через несколько минут принятия Лехиного хуя у себя в тесном анале, она все-таки разобралась с пятном на ковре и начала двигаться по ковру на четвереньках чтобы полностью его отчистить. Леха не выпуская свою залупу из ее жопы, на полусогнутых походкой краба передвигался с ней в такт. В местах очередной остановки он вгонял ей хуй по самые яйца и откровенно ебал ее в жопу у меня на глазах. Она же делая вид что не замечает, тщательно пыталась отчистить ковер обеими руками, все так же оттопырив голый зад вверх. Бесконечно продолжаться это конечно же не могло и Леха начал испытывать мышечные спазмы в полусогнутых ногах из-за приближающейся спермы к головке его члена.
Он начал резко выпрямляться в ногах, его член при это все еще был в маминой жопе, его сильно изогнуло вниз, но тонус маминого очка похоже пришел в норму и она стиснув его не совсем хотела расставаться с ним. Разогнувшись почти полностью, головка члена соскользнула из ее очка и член по инерции, устремился вверх, разбрызгивая сперму и смазку по маминой спине и волосам. В этот момент мама почти не двигаясь покорно стояла раком и принимала душ из белой, полупрозрачной, мужской семенной жидкости максимально задрав пизду вверх. Наблюдая за пульсирующими движениями ее тугой дырки и стекающей спермы по ее спине, Леха стал медленно отходить спиной вперед, натягивая при этом свои штаны. После секундной паузы, мама продолжила уборку как не в чем небывало. Мы быстро собрались и ушли на улицу, все еще опасаясь быть разоблаченными. Там мы почти до вечера обсуждали произошедшее.
Вернувшись вечером домой, я впервые за долгий день увидел мамино лицо. Оно сияло в улыбке и румянце на щеках. Так же как и она, блистала вся квартира. Она помогла мне раздеться, накормила ужином, рассказывая всякую ерунду о каких-то платьях и туфлях, не слова о том что произошло. Я был доволен как слон.
По воскресениям мы не учились и уроки в субботу вечером я обычно не делал, поэтому я пошел поиграл на приставке и через пару часов завалился в кровать. Тут же заскрипела дверь в мою комнату, вошла мама и села на край кровати. Притворяясь что уже сплю, я лежал лицом к стене и спиной к ней, дабы избежать неловкой беседы на ночь. Она потянулась ко мне и положила руку мне на плечо. От нежного прикосновения я невольно чуть-чуть повернулся ухом к ней, чтобы послушать.
- А хотите завтра с Лешкой растянуть сразу двумя хуями мамину тугую дырку?
Я тут же покраснел и не поверивший своим ушам медленно кивнул головой. Она поцеловала меня в щеку и встав с кровати вышла из комнаты, оставив в ней только свой нежный, ванильно-клубничный аромат.
(Продолжение следует...) | | |
| |
|
Рассказ №16834
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Пятница, 17/04/2015
Прочитано раз: 31068 (за неделю: 1)
Рейтинг: 78% (за неделю: 0%)
Цитата: "Рон и Эни стояли посреди зала и смущенно смотрели на нее. Их смущение и ее нерешительность - вот что не давало никому сделать следующий шаг. Что ж, мысленно подбодрила себя Рипли, я взрослая, я мать, мне полагается подойти к ним. Шагнув вперед, она неожиданно поняла, что они - действительно маленькие: оба едва достают головами до ее пояса. Маленькие. Беззащитные. Трогательные. Она нависла над ними, вынудив обоих задрать головы и посмотреть на нее снизу вверх. Словно гора, только - мягче, теплее...."
Страницы: [ 1 ] [ ]
Мускулатура тоже осталась прежней. Этим рельефом стоило гордиться, и Рипли мрачно усмехнулась. Она подняла руку, напрягла бицепс - тот тут же вздулся бугром. Хорошо!
Но в этот момент она осознала, что ее разлучили с детьми, что наполненные молоком груди остались бесполезными, и ей захотелось плакать. Потеря за потерей. Аманда, Ньют, теперь две мальчишек, которым она даже не успела дать имена. По щеке поползла слеза. Всего одна, ведь суровые космические волчицы не плачут.
Столько лет в космосе. Она уже перестала воспринимать себя как женщину, но, между прочим, судя по отражению в зеркале, она вполне хороша собой. Стройные мускулистые ноги, подтянутая задница (она повернулась, стараясь рассмотреть в зеркале ягодицы) , плоский подтянутый живот, большая налитая грудь - есть на что посмотреть. Сколько ей лет-то? Черт, с этими анабиозными ваннами на такой вопрос уже и не ответишь. Хотя...
На дисплее высвечивалась надпись: "Пол - женский. Рост - 180. Вес - 75. Физическая форма - отличная. Биологический возраст - 40".
Значит, сорок. Она задумчиво провела пальцем по крепкому подбородку. Сновап посмотрела в зеркало. Сказала негромко:
- Мне сорок.
Потом - еще раз:
- Сорок.
Неплохо, учитывая то, что выглядит она не так уж плохо. Стройная тренированная фигура, гладкая молочно-белая кожа, каштановые волосы... Впрочем, по глазам все можно понять, в них отражается вся бездна космоса, по ним тут же видно, что женщине, глядящей на нее из зеркала, немало лет.
Тут в коридоре послышались шаги. Рипли торопливо смахнула слезу, но ей казалось, что она еще кое-что забыла сделать. Ну да, конечно, наверно, имеет смысл одеться. Но где же... Черт, никакой одежды в этой проклятой камере, только какая-то тряпка. Ну что ж, и она сойдет. Женщина в спешке накинула на себя кусок ткани, обмоталась им. Едва прикрыв наготу.
С той стороны стекла на нее смотрел майор Обэнон.
- Ты! - яростно выдохнула Рипли.
- Я, - кивнул майор.
- У тебя хватило наглости, - прошипела она. - Я же убью тебя. Помнишь? Я обещала.
Обэнон ничего не ответил. Он усмехнулся своей противной тоненькой улыбочкой и включил экран, расположенный позади него.
На экране Рипли увидела двоих мальчиков, судя по внешности - лет десяти. Они были похожи друг на друга, но ей показалось, что они напоминают еще кого-то. Но...
Обэнон терпеливо ждал.
Этого не могло быть, но она видела это собственными глазами. Они так похожи на нее: тот же цвет волос, разрез глаз, даже ростом они походили на мать. И та же форма челюсти - мужественная, указывающая на твердый характер, как и у нее самой. Разве что выражение на лицах было мягче, но это неудивительно, они едва ли успели повидать сколько, сколько она. Наверно, в ее взгляде было написано такое удивление, что Обэнон подошел ближе, к самому стеклу, и снова улыбнулся.
- Знакомься, Рипли, - сказал он. - Рон и Эни, твои сыновья. Они ждут тебя. Хотят встретиться со своей мамой. Спасибо скажешь потом.
Они шли по узкому коридору, освещенному тусклыми светильниками, из-за которых все вокруг казалось либо серым, либо болезненно-желтым. Обэнон что-то говорил, но Рипли с трудом улавливала слова: ей выдали комбинезон, который когда-то, может, и подошел бы ей по размеру, но не теперь. Из-за того, что ее груди остались большими и тугими, дополна налитыми молоком, они едва вмещались в одежду и так оттягивали ткань, что она уже опасалась - не разорвут ли они ее. И еще одно... Чувствительные соски тесно прилегали к ткани и при ходьбе терлись о комбинезон.
Тут Рипли услышала нечто, что заставило ее забыть о комбинезоне.
- А вообще, Рипли, хлопот от тебя столько же, сколько от возни с двумя десятками ксеноморфов, - с улыбочкой обронил майор.
"С двумя десятками!" - женщине захотелось наброситься на Обэнона, впиться стальными пальцами ему в глотку и не отпускать, глядя ему в глаза и любуясь тем, как их покидает жизнь. Но это тут же пресекли бы охранники, шедшие за майором: в одиночку тот не рисковал с ней связываться, знал, что шансов в драке у него нет. "Неужели, пока я была в анабиозе, у них уже двадцать...".
И тут она мигом забыла о Чужих. Холодок пополз по спине, но не от страха перед чудовищами, нет. Совсем от другого. Впереди, в дверном проеме, она увидела две мальчишеских фигурки, еле заметных сквозь полупрозрачную верную панель. Так вот, значит...
Рипли плохо представляла, как вести себя с детьми. Тем более, что для них она - никто, просто незнакомая здоровенная тетка с бугрящимися бицепсами и суровым взглядом.
- Волнуешься? - с привычной улыбочкой поинтересовался Обэнон. - Не спорь, Рипли, вижу, что волнуешься, у тебя же все на лице написано. - На самом деле, волноваться нечего. Они знают о тебе. Может быть, знаю такое, о чем ты сама забыла. Я приказал рассказывать о тебе, показывать фотографии, говорить о твоих подвигах. И они ждали, ждали этой встречи с нетерпением. Мечтали о встрече. И мечтали о тебе, своей маме. Поверь, и ты, и они - все вы слишком ценны для "Ауриги" , вас нельзя просто взять и потерять. Поэтому нужно, чтобы встреча прошла на высшем уровне.
- Ну хорошо, - она медленно кивнула, глядя на майора сверху вниз. - Значит, Рон и Эни, так?
- Так, - Обэнон судорожно сглотнул, встретив холодный взгляд ее черных глаз. - Поверь, мы вложили в них все, что нужно.
Вложили! Рипли почувствовала, как бешенство вновь начинает охватывать ее. Такое ощущение, будто ее дети - какая-то вещь, копилка, в которую можно забрасывать воспоминания о ней словно монетки, чтобы они копились там до поры, до времени. А потом - использовать? Интересно, как?
С другой стороны, майор прав в том, что готовил детей к этой встрече. Ничего хорошего не получилось бы, если бы они действительно увидели просто женщину в комбинезоне, туго натянутом на груди. Рипли едва не зарычала, подавляя приступ ярости: майор, конечно, редкостная скотина. Тот еще манипулятор, но свое дело знает. И пока что держит обещание.
- Стой здесь, - велел майор, и Рипли остановилась. Обэнон сделал несколько шагов вперед, его ботинки громко цокали подошвами по металлическому полу корабельного коридора. Он вынул карточку-пропуск, вставил ее в замок на двери. Что-то щелкнуло, тихо загудело, две желтых лампочки сменили цвет на зеленый, а красная совсем погасла. Кому-то это показалось бы невнятной абракадаброй, но Рипли давно летала на космических кораблях и прекрасно поняла, что у майора - высший код доступа.
Дверь отъехала в сторону, майор вошел внутрь, махнул ей рукой - мол, присоединяйся.
Женщина почувствовала непривычную растерянность. Она не боялась ксеноморфов, не страшилась людей. Готова была в любой момент вступить в драку, всерьез рассчитывая выйти из нее победительницей, свернув при этом пару-другую шей. Но дети - нет, дети - это совсем другое...
Рон и Эни стояли посреди зала и смущенно смотрели на нее. Их смущение и ее нерешительность - вот что не давало никому сделать следующий шаг. Что ж, мысленно подбодрила себя Рипли, я взрослая, я мать, мне полагается подойти к ним. Шагнув вперед, она неожиданно поняла, что они - действительно маленькие: оба едва достают головами до ее пояса. Маленькие. Беззащитные. Трогательные. Она нависла над ними, вынудив обоих задрать головы и посмотреть на нее снизу вверх. Словно гора, только - мягче, теплее.
Тут она поняла, что нужно сделать! Конечно же! Рипли присела на корточки. Оба сына все еще растерянно молчали, на их губах блуждали подобия улыбок, но они не находили слов. Рипли, осторожно улыбнувшись в ответ, протянула руку, погладила одного, потом другого по мягким шелковистым волосам.
- Ну, - сказала она, - пришло время знакомиться.
Они переглянулись и промолчали.
- Расскажите мне что-нибудь, - попросила она, - сама не понимая, с чего же начать.
Но тут ребята, похоже, осознали, что это все происходит на самом деле. И крепко обняли ее.
- Мы так скучали, мама, ты просто не представляешь, - похоже, они сказали это хором.
Потом... Потом ее щеки вдруг коснулись губы. Да он же целует ее! Вернее, они - потому что другие губы точно так же коснулись другой ее щеки. Рипли снова улыбнулась, на этот раз - более тепло и открыто, поцеловала Рона, затем Эни.
- Милые мои...
Ребята вцепились в нее, поглаживали по спине и плечам.
- Мы рады тебя видеть, - сказал Рон, и тут же Эни добавил: - Учен, очень рады. Ты такая...
- Какая? - переспросила Рипли.
- Большая, - улыбнувшись, сказал Рон.
Тут подошел майор.
Страницы: [ 1 ] [ ]
Читать из этой серии:»
»
»
»
»
»
»
»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 24%)
» (рейтинг: 76%)
» (рейтинг: 84%)
» (рейтинг: 0%)
» (рейтинг: 58%)
» (рейтинг: 68%)
» (рейтинг: 65%)
» (рейтинг: 84%)
» (рейтинг: 82%)
» (рейтинг: 78%)
|
