 |
| |
| | Из зеркала на меня смотрело существо, лишь отдалённо напоминавшее человека, но чертовски сексуальное - оно стояло на четвереньках и бока его ходили от тяжёлого дыхания. Большие карие глаза оставались моими, но остальное лицо закрывала чёрная кожаная маска в виде собачьей морды. Выполненной безупречно, вплоть до остроконечных ушей наверху. Кожаные ремни уходили от неё на затылок и где-то там, среди массы белокурых волос, которые я едва могла видеть, соединялись в множестве пряжек. | | |
| |
|
| |
| | Ребята шли по узкой тропинке вдоль забора и задней стороны корпусов лагеря к заветному отверстию в заборе. Лагерь находился на склоне горы, поэтому идти пришлось вверх. Девочки немного запыхались, особенно Людка. Наконец, показалось заветное отверстие в заборе из сетки рабицы. Толик приподнял сетку и рукой пригласил всех за территорию лагеря, оказавшись там последним. Через несколько десятков метров тропа пошла под гору. В далеке было слышно как журчит рука и поют птицы в лесу. Пока ребята шли, начало смеркаться. Было слышно, что в лагере началась дискотека. "Музыку включили. Значит у нас есть два часа до отбоя, " - произнес Толик. Руслан с Нюшей шли молча в предвкушении новых пугающих ощущений. Наконец, показалась поляна с аккуратно разложенными бревнами и кострищем посередине этой поляны. В нескольких метрах от поляны протекала горная речка. "Холодная, но завтра на солнце будет тепло. Можем вернуться сюда и покупаться, " - подойдя к речке и сунув в нее руку, вслух подумал Толик. | | |
| |
|
| |
| | Но ведь так бывает: вдруг окажется в электричке или в автобусе-троллейбусе ватага парней - ты скользнешь по ним взглядом, и - ни на ком твой взгляд не задержится, никого из ватаги не выделит, и ты, равнодушно отворачиваясь, тут же забывая эти лица, снова продолжишь смотреть в окно; а бывает: взгляд зацепится за чьё-то лицо, и ты, о человеке совершенно ничего не зная, вдруг почувствуешь к нему живой, невольно возникающий интерес - неслышно дрогнет в груди никому не видимая струна, зазвенит томительная мелодия, слышимая лишь тебе одному, и ты, стараясь, чтоб взгляды твои были незаметны, начнешь бросать их на совершенно незнакомого парня, с чувством внезапно возникшей симпатии всматриваясь в мимику его лица, в его жесты, в его фигуру, и даже его одежда, самая обычная, банальная и непритязательная, покажется тебе заслуживающей внимания - ты, исподтишка рассматривая мимолётного попутчика, будешь по-прежнему казаться отрешенно погруженным в свои далёкие от окружающих тебя людей мысли-заботы, и только мелодия, внезапно возникшая, никем не слышимая, будет томительно бередить твою душу, живо напоминая о несбывающихся встречах - о том, что могло бы случиться-произойти, но никогда не случится, никогда не произойдёт, и ты, вслушиваясь в эту знакомую тебе мелодию о несовпадающих траекториях жизненных маршрутов, будешь просто смотреть, снова и снова бросая исподтишка свои мимолётно скользящие - внешне безразличные - взгляды; а через две-три-четыре остановки этот совершенно неизвестный тебе парень, на мгновение оказавшийся в поле твоего внимания, выйдет, и ты, ровным счетом ничего о нём не зная, не зная даже его имени, с чувством невольного сожаления о невозможности возможного проводишь его глазами... разве так не бывает, когда, ничего о человек не ведая, мы без всякого внешнего повода выделяем его - единственного - из всех окружающих, совершенно не зная, почему так происходит - почему мы выделяем именно его, а не кого-либо другого? . . Сержанты, стоявшие в коридоре, были еще совершенно одинаковы, совершенно неразличимы, но при взгляде на одного из них у Игоря в груди что-то невидимо дрогнуло - неслышно ёкнуло, рождая в душе едва различимую мелодию, упоительно-томительную, как танго, и вместе с тем сладко-тягучую, как золотисто-солнечный мёд, - Игорь, еще ничего не зная о сержанте, стоящем наискосок от него, вдруг услышал в своей душе ту самую мелодию, которую он слышал уже не однажды... но вслушиваться в эту мелодию было некогда: дверь, на которой была прикреплена табличка с надписью "канцелярия", в тот же миг открылась, и в коридоре появился капитан, который оказался командиром роты молодого пополнения; скользнув по прибывшим пацанам взглядом, он велел им построиться - и, называя сержантов по фамилиям, стал распределять вновь прибывших по отделениям; Игорь стоял последним, и так получилось, что, когда очередь дошла до него, он оказался один - капитан, глядя на Игоря, на секунду запнулся... "мне его, товарищ капитан", - проговорил один из сержантов, и Игорь, тревожно хлопнув ресницами, тут же метнул быстрый взглядом на сказавшего это, но капитан, отрицательно качнув глазами, тут же назвал чью-то фамилию, которую Игорь из-за волнения не расслышал, добавив при этом: "забирай ты его", - Игорь, снова дрогнув ресницами - не зная, кому из сержантов эта фамилия, прозвучавшая из уст капитана, принадлежит, беспокойно запрыгал взглядом по сержантским лицам, переводя беспомощный, вопросительно-ищущий взгляд с одного лица на другое, и здесь... здесь случилось то, чего Игорь, на секунду переставший слышать мелодию, не успел даже внятно пожелать: тот сержант, которого Игорь невольно выделил, глядя на него, на Игоря, чуть насмешливым взглядом сощуренных глаз, смешно постучал себя пальцем по груди, одновременно с этим ему, Игорю, говоря: "смотри сюда", - и Игорь, тут же снова услышавший своё сердце - снова услышавший мелодию своей души, совершенно непроизвольно улыбнулся, глядя сержанту в глаза... он, Игорь, улыбнулся невольно, улыбнулся, движимый своей вновь зазвучавшей мелодией, улыбнулся открыто и доверчиво, как улыбаются дети при виде взрослого, на которого можно абсолютно во всём положиться, но сержант, проигнорировав этот невольный, совершенно непреднамеренный порыв, на улыбку Игоря никак не отреагировал, - коротко бросив Игорю "следуй за мной", вслед за другими сержантами он повёл Игоря в глубину спального помещения, чтоб показать, где располагается отделение, в которое Игорь попал, и где будет на время прохождения курса молодого бойца его, Игоря, кровать и, соответственно, тумбочка... всё это произошло неделю назад, - через полчаса от пацанов, которые прибыли чуть раньше, Игорь узнал, что сержанта его отделения зовут Андреем... | | |
| |
|
| |
| | - Самое главное, что бы у неё при тебе ничего не было. И вообще, у нас "Ночь любви" или что? Мы говорили о звездах, о желаниях, а ты вот так взял и опошлил своими расспросами. Все вы мужчины на свиданиях говорите про высокие чувства, а потом, переходите к сексу. Я смотрю, ты вообще скоро к делу перейдешь, своим концом готов поднять мою попку до Большой медведицы, или ещё хуже проткнёшь сзади мою полярную звёздочку. Ладно Женя, давай будем прощаться, пора и честь знать, а то мы тут совсем задружились. Отвернись я встану. | | |
| |
|
Рассказ №9975
Название:
Автор:
Категории: , ,
Dата опубликования: Воскресенье, 02/11/2008
Прочитано раз: 38085 (за неделю: 44)
Рейтинг: 81% (за неделю: 0%)
Цитата: "Я опустилась на колени и провела мочалкой по её ноге, потом по второй. Её киска чуть тронутая пушком была прямо перед моим лицом. Я знала, что так можно, даже видела это несколько раз в фильмах, которые мой брат забывала убрать с полки. Но тогда мне это казалось отвратительным. Видимо все дело в том, как относишься к человеку. Если любишь его, то это всё не важно:..."
Страницы: [ 1 ]
Тот, что стоял спереди довольно застонал, и в рот Лёльке потекла его тёплая сперма. Она замычала, попыталась отпрянуть, выплюнуть член, но он крепко сжал её волосы и заставил проглотить все до последней капли. Потом вытер член о её губы и встал. Второй участил свои движения. Потом неожиданно замедлил. Звуки стали хлюпающими. Он закатил глаза вверх и из его горла вырвалась мерзкий животный вздох.
- Не-е-е-ет! - захныкала Лёлька, видимо он стал в неё кончать. Теперь она была уже учёная и знала, что так делать нельзя, но выбора у неё не было. Она стояла на четвереньках с задранной голой попой перед парнем. Выпустив в неё всё, что у него накопилось, парень довольно задышал, вытер член об её задницу и тоже встал на ноги. Лёлька повалилась на пол, рыдая, закрывая лицо руками. По её ляжкам и лицу стекала густая сперма. Парни вышли и хлопнули дверью. На секунду домик осветился фарами их машины, после чего рёв двигателя стал слышен все слабее, пока совсем не стих. Воцарилась страшная тишина.
Я приподнялась на локте. Лёлька почти не двигалась, лишь её спина еле заметно вздрагивала от рыданий. Я села. С болью и досадой я констатировала, что трусиков на мне тоже не было, а внизу живота было очень мокро, губки просто слипались: Я поняла, что тоже не избежала Лёлькиной участи пока была без сознания: Лелька всё это конечно видела, но я никогда не решилась спросить у неё, что и как со мной делали.
Спустя несколько часов мы сидели на травяном берегу речки Клязьмы и рыдали от переполняющей горечи и обиды. Светало. Медленно вставало солнце.
- Какие твари! - рыдала Лёлька, - какие они все твари: они в меня кончили два раза!
Я молча смывала с ног и рук грязь и сажу. Вид у нас тогда был самый плачевный.
- Леночка, прости меня, - вдруг заревела Леля, - я же не знала, что так получится...
- Ничего: ты же: ты не виновата: - сказала я. Она вдруг обняла меня и крепко прижалась ко мне всем телом. Я тоже обняла её крепко-крепко. Её волосы растрепались по моему лицу:
- Милая ты моя! - прошептала Лёлька, и я поняла, что её слова от чистого сердца, что этот случай нас очень сблизил, и теперь мы настоящие подруги, по гроб жизни!
Она была вся чумазая, перепачканная грязью. На её лице ещё была сперма. Я умыла её в реке. Блузку и лифчик они порвали, и её красивая грудь болталась под курткой, ничем не прикрытая. Мне вдруг стало очень жалко Лёлю. Будто это была моя маленькая сестрёнка. Я привыкла, что когда в детстве что-то болит, мама целует больное место. Я опустилась на корточки рядом с ней и поцеловала каждую грудку по отдельности. Лёлька погладила меня по голове. Я застегнула на её груди куртку и снова обняла её.
- Пошли, моя дорогая, - сказала я. Мы побрели уже не в посёлок к Любке, а на станцию вдоль железной дороги. Всё вокруг было в молочно-белом тумане и казалось нереальным: На перроне не было ни души. Очень скоро подошла первая электричка, и мы поехали в Москву. Народу почти не было, и лишних расспросов удалось избежать. С Ярославского вокзала мы поехали на троллейбусе ко мне домой. Мама как всегда была на сутках. Мы решили никому не говорить о случившемся. И в школу тоже не пошли. Я набрала полную ванну, и мы забрались в неё вдвоем. Пена приятно щекотала кожу и тело. В теплой воде ссадины и порезы заболели с новой силой. О плохом думать не хотелось.
- Иди ко мне, - сказала я. Лёлька села ко мне спиной, облокотившись на меня. Кончики её коленей торчали из белой пушистой пены. Я обняла её спереди, обхватила сзади коленями. Было слышно, как лопаются пузырики:
- Ты самая хорошая! - прошептала она. Я поцеловала её в плечо. Она не отстранилась, а откинула голову, и я поняла, что ей это приятно. Я взяла мочалку, намылила её. Впервые я видела её голой, но почему-то меня это совсем не смущало. Она была очень красивой, блондинка с большими серыми глазами и длинными ресницами, придающими её лицу несколько вопросительное выражение. Она поднялась на ноги. Я терла её и смотрела, как пена стекает по её спинке, плавно огибая попку. Сложена она была великолепно - стройные длинные ножки, грудь второго номера, длинная шея: Я почувствовала, что мне хочется прижаться к ней, и я ничего не могла с собой поделать.
Я опустилась на колени и провела мочалкой по её ноге, потом по второй. Её киска чуть тронутая пушком была прямо перед моим лицом. Я знала, что так можно, даже видела это несколько раз в фильмах, которые мой брат забывала убрать с полки. Но тогда мне это казалось отвратительным. Видимо все дело в том, как относишься к человеку. Если любишь его, то это всё не важно:
Я приблизилась к Лёлькиной киске и поцеловала её.
- Ты что? - ласково, но немного удивленно спросила она.
Я снова поцеловала, провела по ней язычком. Вкус у неё был довольно приятный.
- Я всегда мечтала это попробовать, - сказала я немного смущенно, - прости:
- Ничего, мы никому не скажем, - сказала она с хитрой улыбкой.
* * *
- Алёна Игоревна, это вас, - поднесла мне трубку Маша.
- Здравствуйте Алёна Игоревна, это Калле, генеральный менеджер фирмы "Сейта". Мы готовы перевести первую сумму на ваш счёт, - услышала я знакомый голос с финским акцентом.
- Очень хорошо, Калле, - сказала я ласковым, почти медовым голосом. В комнату вошла Лёля - взять папку с образцами договоров из шкафа. Я засмотрелась на неё, невольно вспомнив наш первый раз. Она, почувствовала мой взгляд, остановилась и ответила мне такой же светлой улыбкой. В фирме никто не знал о наших "неслужебных" отношениях:
* * *
С той ужасной ночи прошли годы. Мы закончили десятый класс, а потом одиннадцатый. Как не грустно это признавать, этот случай нас очень сблизил. Мы сидели за одной партой, ходили только вместе. Я знала, что буду любить только Лёльку, и даже не думала о том, чтобы встречаться с парнями. Поначалу, она отвечала ещё на ухаживания мальчиков, несколько раз ходила на свидания, занималась с ними сексом. Но я страшно обижалась, могла неделями после этого с ней не разговаривать, и в конце-концов, она отшила всех. Может быть на тот момент мной двигала и зависть, ведь она была гораздо красивее меня, и мне никто свиданий не назначал, а может быть, любовь это обостренное чувство собственничества. Я теперь уже не берусь сказать, что это было.
После школы я поступила в университет, и думала, что мы пойдём туда вместе, ведь раньше мы всё делали вместе. Однако Лёлька не захотела учиться дальше. Она сразу же пошла работать, и когда я берегла каждую копейку до стипендии, она покупала в дом новую технику и дорогую косметику.
Наши пути стали медленно расходиться. Мне было очень одиноко без неё в институте. Я так ни с кем и не подружилась. Безумно тоскливо было ходить одной по гудящим переполненным коридорам, сдавать экзамены злым преподам, везде везде одной: Всегда одной! Тогда я впервые поняла, привыкла, что надеяться мне не на кого.
Как-то раз мне было не сдать один жуткий предмет, в котором была куча математики. Поджимали сроки, мне грозило отчисление. Я попросила о помощи одного "ботаника" с нашего курса. Он краснея и потея, предложил мне помощь в обмен на интим. Как я его не упрашивала, предлагала деньги, он стоял на своём. Больше никто мне помочь не мог, и я согласилась. Это было проще всего - согласиться и сдать зачёт. Мы поехали к нему домой, в ужасную квартиру в районе Тёплый стан. Он сразу робко, но жёстко потребовал секса. Я расстегнула брюки и спустила их вниз вместе с трусами. Допустить, чтобы этот урод меня раздевал, я не могла.
Бревном я шлёпнулась на его узкую противно мягкую койку и уставилась взором в потолок, мечтая о том, чтобы скорее всё кончилось: Он навалился на меня всем весом и стал целовать. Я лежала под ним, умирая от стыда и жалости к самой себе, содрогаясь от его поцелуев. Он мял мою грудь, так, будто хотел оторвать, часто менял позы, тыкал членом, часто промахиваясь и попадая в попку, а потом вдруг задышал, и я почувствовала, как его презерватив во мне наполняется теплой дрянью: Он вынул быстро обмякший член, и гандон громко шмякнулся на пол. Я уходила от него очень поспешно, сдерживая рвотные позывы и рыдания. В тот день состоялось моё второе изнасилование, причем добровольное. Но в институте я осталась. Все мои долги он сделал за одну ночь, честно выполнив условия этой страшной сделки. После этого он несколько раз подходил ко мне, пока я не покрыла его при всех трехэтажным матом:
Страницы: [ 1 ]
Читать из этой серии:»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 79%)
» (рейтинг: 59%)
» (рейтинг: 27%)
» (рейтинг: 69%)
» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 44%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 61%)
» (рейтинг: 51%)
» (рейтинг: 75%)
|
