Рассказ №14367 (страница 2)

     Эдик преподал мне школу совсем иного секса, основанного на неуемной силе и безудержной фантазии. И того и другого ему было не занимать. Он меньше всего был похож на "облако в штанах". Используя метафору талантливейшего поэта рево¬люции, смысл которой не все понимают, а тем более школьники, могу сказать, что мой неожиданный партнер сумел извлечь из меня поистине сказочный благовест... Для меня это было не только ново, но и имело свою прелесть, позволяло тоже, что называется, выкладываться до конца, и тоже творчески, благодаря его стараниям.
     Что Эдик проделывал со мной, выкручивая по-всякому и ломая мое тело, тоже тянувшееся к нему и жаждавшее его, передать словами невозможно. Это надо пережить, испытать и почувствовать. То, что в первый момент казалось неосуществимо и невыполнимо, оказывалось не только возможно, но и позволяло испытывать чудесные ощущения, гамма которых представлялась бесконечной.
     Он мог, не вынимая из меня член, кончать по несколько раз. Я же за это время, которое мне казалось тянущимся бесконечно, вообще теряла счет собственным оргазмам.
     Пульсация горячего члена приводила меня в неистовство. Единственное неудобство заключалось в том, что такой перманентный акт происходил в одной позиции. Обычно он лежал на мне между широко раскинутых ног. Я махала ногами, как крыльями, и они едва поспевали за сердцем, уносясь на них в наслаждении к небесам. Так мне, во всяком случае, казалось в те мгновения, ставшие для меня незабываемыми.
     Когда передышка кончалась и он начинал снова, я вскидывала ноги или забрасывала ему на плечи, и тогда он проникал особенно глубоко. Иногда он делал все это, располагаясь сзади, и мы лежали на боку Моя задача заключалась в том, чтобы как можно дольше удерживать член во влагалище, и я успешно с ней справлялась, легкими пожатиями поддерживая эрекцию.
     Стоять столько времени на четырех точках, если бы Эдик брал меня в такой позе, я не смогла бы, да это, по-моему, и не совсем эстетично и выглядит как-то странно, особенно со стороны. Я, конечно, могла бы лечь на живот, а он расположиться на мне, но в этом случае член наверняка выскочил бы из меня, потому что я-ярко выраженный королёк. Влагалище у меня расположено ближе к лобку, чем к заднему проходу. Те женщины, которых называют сиповками, сами предпочитают, чтобы их трахали сзади. Такая поза дает им возможность получать больше наслаждения, а партнеру удобнее, потому что позволяет проникать на максимальную глубину.
     Потом Эдик перешел на другую систему. Стал брать меня в разных позах, посвящая каждой по три-четыре толчка. Словно играл со мной в городки. Я ставила фигуры, а он их сшибал. В этом тоже была своя прелесть. Поверхность моей вагины получала таким образом обработку буквально до каждого миллиметра. При этом я открывала для себя все новые и новые точки. Сопоставляла их восприимчивость члена и реакцию на него. Такое практическое изучение топографии мне очень пригодилось впоследствии. Я узнала, в каких позах могу получать максимум наслаждения, испытывать особенную остроту. Эдику я, разумеется, не говорила о своих открытиях, чтобы он по-прежнему продолжал изучать и осваивать меня, проявляя максимум старательности и усилий. Сам он кончал только после такого джентльменского набора, довольный тем, что показал себя в лучшем виде и удовлетворил меня. То, что я бывала довольна, я не скрывала, поощряя его тем самым на дальнейшие трудовые подвиги. Мысленно выставила его на своей доске "Почета"...
     Моему самолюбию льстило, что Эдик - сын высокопоставленного партийного работника. Я была тогда еще недостаточно искушена в социальном смысле и относилась к этой категории с известным пиететом, считая людей того круга какими-то особенными, заслуживающими почтительного отношения. Отсвет отцовского ореола как бы озарял в моих глазах и Эдика.
     Я, разумеется, старалась во всем соответствовать ему, играть с ним в унисон, вынашивая мечту о замужестве, поскольку между нами возникла в сексе, как мне казалось, полная гармония. Мы удивительно чувствовали друг друга в постели. Достигать желанной синхронности для нас не составляло никакой сложности. Люди, знающие толк в сексе, понимают, как это ценно и надежно скрепляет отношения. Все, казалось бы, благоприятствовало нам, включая пресловутый быт, который часто у других "заедает". У иных до такой степени, что "любовная лодка разбивается о быт". На это, между прочим, сослался и Маяковский, пуская себе пулю в сердце. Я же думаю, что эта "причина" была лишь внешней, чтобы замаскировать главную, а именно - глубокое разочарование в том, что он воспевал в стихах. Ссылаясь на быт, Маяковский лишал правительство, к которому обращался в предсмертном письме, возможности чернить его и выместить злобу на людях, которые ему были дороги.
     Обстоятельства, связанные отнюдь не с бытом, сложились так, что нам, вернее мне, пришлось расстаться с Эдиком. Я дала ему отставку решительно и бесповоротно, потому что однажды он сделал мне совсем не то предложение, которое я втайне ожидала, ориентируясь на его самоотверженные старания и мои стоны и всхлипы, сопутствовавшие им.
     Первое время Эдик сосредотачивал все внимание на вагине, извлекая членом из влагалища все новые и новые для себя и меня ощущения. Лаская гениталии рукой, он не только запускал в меня традиционно два пальца-указательный и средний, но стал притрагиваться безымянным и до ануса, как это прежде делал учитель. Теперь эта ласка исходила от любимого мною мужчины и была мне особенно приятна. Я воспринимала ее как его естественное желание доставить мне, тоже любимой, как можно больше наслаждения.
     Я не скрывала, что мне это приятно, чтобы поощрить его на продолжение такого массажа, тайну которого мне открыл когда-то школьный учитель. Эдик же был убежден, что первооткрыватель он, и я его в этом не разубеждала, чтобы не разочаровать. Мужчинам вообще очень нравится выполнять в отношении женщины роль воспи¬тателя и наставника.
     Внимание Эдика к анусу раз от раза усиливалось. Видя благосклонное отношение с моей стороны к этому способу, он стал уделять ему все больше и больше времени и, кроме того, уже не ограничивался поверхностной обработкой жома. Его палец проникал в меня все глубже и глубже. Все это как бы возвращало меня в юность и напоминало невинные занятия с учителем. А воспоминания о детстве всегда придают отраду.
     В одну из таких сладких минут, когда я, расслабившись, лежала к Эдику спиной, поджав ноги, он сказал:
     - Это все - детские игрушки. От члена ты получишь гораздо больше. Я хочу в анал.
     В первый момент, откровенно говоря, я струхнула. Одно дело давно привычный мне палец, а другое - толстый и твердый член.
     - Нет, нет, - воспротивилась я такому эксперименту. - Мне будет больно, я боюсь.
     Эдик не настаивал. Он вынул палец и взял меня сзади как обычно. Через несколько дней он опять обратился ко мне с тем же предложением, предварительно поводив по анусу пальцем, смазанным кремом. Я опять не согласилась, хотя мне очень хо¬телось снова ощутить весь его палец в заднем проходе.
     Почти целую неделю Эдик уговаривал меня, приводя разные "научные" доводы в пользу такого способа любви, который, как он сказал, сделает во всех моих представлениях о сексе настоящий революционный переворот. Только теперь, после того, как он заговорил о революции, о которой я вынесла из школы и института самое светлое и радостное представление, я согласилась. В конце концов, я ведь всегда хотела попробовать это после того, что мне показал учитель, но не признавалась в таком желании самой себе, а тем более кому-нибудь. И вот теперь такая возможность представлялась.
     Мы поставили мне два раза теплую клизму после того, как я освободила желудок. По чистой воде, которая из меня вылилась, стало ясно, что прямая кишка хорошо промыта и готова к новому для нее использованию. Мой страх как-то сам собой улетучился и сменился нетерпением, а клитор, живо реагируя на вспыхнувшее у меня желание, набряк, как если бы предстояло обычное сношение.
     В предвкушении предстоящего Эдик сделал мне чудесный минет. На сей раз он лизал меня от клитора до копчика. Мы лежали валетом, и я отвечала ему страстной взаимностью. В сексе я вообще никогда не остаюсь в долгу и возмещаю сполна. Наигравшись таким образом, Эдик поставил меня на четыре точки, обильно смазал член детским кремом и приставил головку к анусу. Как мне ни хотелось почувствовать его в себе, я все же непроизвольно напряглась, ожидая боли, которую однажды испытала, когда у меня был сильный запор и я изо всех сил тужилась и никак не могла прокакаться.
     - Расслабься, дорогая, - напутствовал Эдик, - ничего страшного не произойдет. Так делают все и потом радуются своему открытию.
     Он еще мог рассуждать, тогда как у меня дух захватило и сжалось сердце. Но я взяла себя в руки, решив, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца, как прочитала где-то у Эренбурга. Вся отдалась Эдику, как когда-то учителю, а потом директору НИИ.
     Руки Эдика обхватили мои бедра и удерживали туловище, в то время как член постепенно входил в анал, властно расширяя отверстие. Как только проскользнула головка, все остальное осталось позади. Ощущение оказалось не таким уж болезненным, как я ожидала, и чем-то даже напоминало то, что до сих пор чувствовала, когда принимаю в себя член влагалищем. Тем более, что задняя стенка отчетливо ощущала каждое его движение.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ]

Читать из этой серии:

Читать также: