Библиотека   Фотки   Пиздульки   Реклама! 
КАБАЧОК
порно рассказы текстов: 24072 
страниц: 55365 
 | поиск | соглашение | прислать рассказ | контакты | реклама | новые рассказы |






категории рассказов
Гетеросексуалы
Подростки
Остальное
Потеря девственности
Случай
Странности
Студенты
По принуждению
Классика
Группа
Инцест
Романтика
Юмористические
Измена
Гомосексуалы
Ваши рассказы
Экзекуция
Лесбиянки
Эксклюзив
Зоофилы
Запредельщина
Наблюдатели
Эротика
Поэзия
Оральный секс
А в попку лучше
Фантазии
Эротическая сказка
Фетиш
Сперма
Служебный роман
Бисексуалы
Я хочу пи-пи
Пушистики
Свингеры
Жено-мужчины
Клизма
Жена-шлюшка

Я не люблю пачкаться спермой, она быстро засыхает на моих волосах, и приносит мне беспокойство во время последующих событий. И поэтому прежде чем приступить к Юле, я решил помыться. Да и стоило вообще это сделать. В доме было жаро и я вспотел пока, общался с Дашей и Мариной. А мне вовсе не хотелось расстроить впечатление о себе пред самой встречей с Юлей.
[ Читать » ]  

И тут я понял одну роковую вещь. Что есть сам я не могу! Правая рука хоть и работала, но капельница, и как держать то из чего я буду есть? Некоторые из мужчин приспосабливались к тумбочке. Но это те кто мог шевелиться или сесть в койке. А те кто не мог, просили помочь тех кто мог... А те кто мог пока ели. И тем кто не мог, приходилось ждать пока поедят те кто мог. А те кто мог ели очень медленно. Блять! Караул! Врагу не пожелаешь...
[ Читать » ]  

Сразу видно, кому ты принадлежишь. Она оголила Ирин клитор и расправила в стороны губки. Ира с наслаждением прижалась к теплой руке своей дочери. Да, ей нужна хозяйка, заметила Оксана. Такая замечательная самочка, как твоя мама, развратная и открытая только для того, кому принадлежит. Каждой женщине хочется принадлежать кому-то, в той или иной степени. Вот нашей Ирочке хочется принадлежать своей дочери. Скажи, я права? Оксана погладила по голове Иру, все еще прижимающейся к Олиной ладошке. Конечно, я на все готовая для своей хозяйки, ведь я ее собственность и все мое тело и мысли принадлежат ей, я живу только ради нее. Желания моей хозяйки для меня закон. Тогда развернись и покажи нам свою попу, которую ты так зажимала на улице. Ира тут же развернулась, раставила ноги и нагнувшись вперед, выпятила свой зад. Шире, шире ножки, руками немного раздвинь ягодицы, показывай как следует.
[ Читать » ]  

Влагалище потекло пополной и хлюпало своими соками, теща стала отвечать на мои поцелуи постанывая. Вот теперь пора и всунуть! Стоя -неудобно и на столе неубраная посуда, нужно пока неопомнилась в спальню! Я стал подталкивать перед собой тещу к спальне. -Не надо, это не правильно. -начала сопротивляться теща. -Ну уж-нет Лариса, надо. -назвав тещу по имени сказал я. Не вынимая руки из трусов я подталкивал тещу к спальне, другой рукой развязывая пояс на халате. Зайдя в спальню я повернув тещю задом к кровати, распахнул на ней халат и толкнул ее на кровать а сам лег сверху. Целуя Ларису и лапая ее тело я быстро избавлялся от одежды-нельзя упускать шанс!
[ Читать » ]  

Рассказ №6861

Название: Дед Касымбай
Автор: punk
Категории: Остальное
Dата опубликования: Четверг, 29/12/2005
Прочитано раз: 33228 (за неделю: 34)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "Вот Касым добрался до самой близкой и дорогой сердцу могилы. Эта было могила его жены со знакомыми до боли числами "1932 - 1987", с аккуратно покрашеным в зелёный цвет, цвет жизни, ограждением с узорами. Он сам его сделал, несмотря на то что никогда ранее до этого не сталкивался со сваркой, но тут вдруг научился и вложил в этот труд всю свою любовь и умение. Гранитный памятник правда немного покосился, потому что у него уже не было сил поставить его на место, строго перпендикулярно земле. А из треснутого стекла, прикрывающего пожелтевшую фотографию, смотрело на него знакомое и милое лицо и взглядом своим, своими фотографическими глазами, просило об одном, чтоб муженёк её повыдёргивал сор траву, полил цветы и дал ей что нибудь поесть. Касымбай знал об этом её желании, потому как сам приучил её к этому. Он достал из кармана два плесневелых и засохших пряника, один из которых был к тому же и надкусан. Когда-то ему дала их маленькая девочка, как раз на родительский день. Обычай такой, чтобы помнили и не забывали. Мать этой девочки сказала ей, указав на почиенного старца, что этот дедушка работает сторожем кладбище и часто убирает мусор возле её бабушки и возьми вот и отнеси ему гостинец. Девочка так и сделала, но не сдержалась и откусила немного, думая наверняка что никто этого не заметит. Её можно было понять. Работы в этих краях было мало. Один единственный карьер по добыче железной руды не мог удовлетворить все потребности населения и платили там меньше малого. В таких условиях народ мучался от постоянного безденежья. Касымбай попробовал размять их в руке, но без толку. То ли в руках его не осталось сил, то ли были они чересчур засохшими и он только убрал с них плесневелый налёт. Они весело, со стекляным визгом, опустились на колотую тарелку. А фотографические глаза жены продолжали умоляюще смотреть на него. Касым провёл рукой по очертаниям её лица сквозь стекло со слезами на глазах и словами:..."

Страницы: [ 1 ] [ 2 ]


     Ему было 86, стояла невыносимая жара, его поджидала смерть и он знал об этом. Ещё совсем недавно он был свеж, бодр и почти полон сил, но от такой духоты срок годности резко сокращается, что же говорить о старых никчёмных людях. Жара подкосила его и непрерывно добивала. Вчера он сходил на кладбище, там он работал сторожем и знал, что идёт он туда в последний раз...
     Нещадное солнце в казахских степях бьёт по особому. Касымбай встал рано, потому как давно уже собирался и вот это случилось, сгробастал воедино свои оставшиеся силы, с каждым днём покидающие его. Он сидел на краю своей железной койки, свесив исхудалые ноги вниз и пытаясь думать, пытаясь вспомнить что-то. Ему много лезло из памяти, ведь он прожил долгую жизнь. Он сидел и вспоминал, поглядывая на свои старческие ступни, кривые и посиневшие от длительной эксплуатации и с силой двигая пальцами на них. Пол был холодный. И грязный тоже. То единственное, что он не мог сейчас вспомнить, так это то, когда он последний раз убирался у себя. О, это было давно, очень давно, когда его спина ещё имела возможность сгибаться, лет 15 назад. Сколько воды утекло с тех пор.
     - Убраться надо, - сказал он сам себе, - да, надо убраться. Вечером уберусь, а завтра всем подарки сделаю. Ага, сделаю.
     Касымбай после этого монолога долго кашлял и плевался кровью себе под ноги, схватившись за грудь. Зазвенел старый советский будильник "Слава", но он ему не пригодился, он встал раньше и поэтому заглушил его, нажав тонкими скрюченными пальцами на кнопку сверху и перевернул его циферблатом вниз, чтоб не видеть больше неуловимого хода часов, но тиканье их зловеще напоминало ему о предстоящем конце. Взяв с тумбочки открытую пачку овальных сигарет достал одну и вспомнил, что спички лежат на кухне, возле плиты. Вот незадача. Придётся двигать на кухню. Касымбай взял свою трость с алюминиевым набалдашником, такую же худую как он и перемотанную изолентой в пяти местах, и приподнялся тяжело дыша и горбатясь. Заодно и чайник поставлю, подумал он, есть то всё равно не хочется, да собственно и нечего. Он курил и выпускал одновременно дым со рта и из носа, стряхивая пепел вниз и комкая его носками. Попив крепкого чаю, как делают все казахи по утрам, он засобирался. Спуск с пятого этажа на землю занимал у него около 20 минут, а пройти надо было семь километров. Семь километров, передвигаясь маленькими шажками, опираясь на трость и постоянно останавливаясь, чтоб хоть отдышаться немного и всё это под безжалостным палящим солнцем. Единственное, что спасало его от яркого светила, так это узкий разрез глаз, но Касымбай не доверял особо этому разрезу и всегда надевал тёмные защитные очки...
     Перекати-поле, как чёрная кошка, постоянно перебегало ему дорогу, крутясь и переворачиваясь по ходу своего движения. Касымбай смотрел на всё это и ему становилось тоскливо, тоскливо от мысли, что всё что он видит скоро канёт в лету. Знакомый сосед, проезжавший мимо на старой копейке, остановился подле него и открыв часто заедающую дверь поприветствовал почтенного старца:
     - Салам, Касым! Куда путь держишь в такую-то погоду?
     Старик остановился и прищурился, хотя делать это было не обязательно, так как он и так походил на китайца советской закалки, но узнав в незнакомце своего приятеля слегка просиял, как-то фальшиво:
     - О, Серик. Салам, салам! Да вознаградит тебя Аллах здоровьем. На кладбище иду, будь оно не ладно.
     - УЖ не помирать ли собрался? Пошёл наверное место себе выбирать, да! Ха-ха-Ха, - и водила мотнул своим загорелым загривком, весело ржа как необученная лошаль и тарабаня пальцами по царапаному и не раз битому лобовому стеклу, сплошь изъеденному трещинами.
     - Никак нет. Жену хочу проведать, пока сам не приставился, - ответил на это старик, опёршись своим тощим телом на трость и расставив ноги по ширине плеч, для равновесия.
     - Шучу я, шучу Касым. Живи ещё долго и пусть лучше тебя Аллах здоровьем побалует. Садись уж, подвезу. Мне всё равно в ту сторону ехать.
     Кряхтя и ругая себя за неповоротливость, медлительность и несгибаемость своих окоченелых членов старик уселся, поставил трость к бардачку, но не отпустил, продолжая за неё держаться и слегка осмотрелся вокруг, сняв очки успевшие покрыться пылью. Серик закрыл за ним дверь, правда со второго раза и с большим усилием, затем подошёл к багажнику, переложил зачем-то ржавую канистру с бензином и закрыл его. Потом он достал своего обрезанного друга и с великим наслаждением и стоном принялся прибивать непокорную пыль к дороге, надеясь в глубине души о небольшом хотя бы дожде. Весело отряхнув с конца капли он застегнул ширинку, плюнул, постучал два раза по переднему колесу и тоже сел. Завёл движок. Машина проехала полметра и заглохла.
     - Э-э-э, плять, чё творит а?
     Со второго раза всё вышло как нельзя лучше. Серик неистово заржал оголив свои лакированные и протёртые от твёрдой и несвежей пищи золотые зубы и на радостях чуть не вырвал руль, держащийся помимо честного слова ещё и на соплях. Серик быстрым и ловким движением откинул на себя козырёк, где на него с внутренней стороны смотрел приклееный изолентой календарик за прошлый год с грудастой особой с широко раздвинутыми ногами и бритой, но татуированной промежностью.
     - На базар еду. Розка сказала костей взять, суп сегодня вечером будет, так-то, из баранины, - сказал Серик повернув свою грязную и давно небритую рожу в сторону старика.
     Касымбай сидел смирно, лишь изредка подпрыгивая на кочках и ухабах и смотрел на дорогу, давно уже не оправдывающую своего названия и не выполняя возложенной на неё задачи. От себя хочу только признать, что дороги в Казахии хуже чем у нас, да и дураков там побольше, от понимания этого становится теплее и приятнее на душе. Старик глубоко вздохнул и поправив кепарик произнёс, громко кашляя прогнившими лёгкими и ловя их вставной челюстью, чтоб потом снова проглотить частицу себя внутрь:
     - Не то уже здоровье, да. Совсем не то. Старый стал. Ха, как змея облезлая...
     - Э-эй, старик, расклеился. На-ка вот, кумыса глотни и на поправку, - опять дико заржа, ну что тут поделать, раз человек он такой, Серик одной рукой, не отрывая глаз от раздолбанной в хлам дороги, достал из под своего сиденья пластиковую помятую полтарашку с синей крышкой и протянул напиток деду. Касым осторожно открыл её и поднёс ко рту. Сделал пару глотков и ему стало хорошо. Захотелось ещё. Но только поднеся бутылку ко рту машина наскакивает на очередную кочку, бутыль подпрыгнув вместе с пассажирами умудрилась испачкать старцу уголки губ и пролить немного своего содержимого на его куртку. Старик сделал благородную трёхэтажную отрыжку и посмотрел на себя. Вместе с ним на него посмотрел и Серик. Молча переглянувшись они весело заржали, а Касым, закрутив крышку и отдав бутылку обратно, принялся оттирать рукавами своей куртки кислое конское молоко, затем достал платок и вытер рот, потом слегка наклонил вбок голову, делая жест вроде "ну надо же такому случиться" произнёс:
     - Да, ради кумыса можно ещё с пяток пожить. Хорош зараза, ети их мать!
     На перекрёстке, когда до кладбища оставалось метров двести, машина остановилась скрипя колодками и оставляя столп пыли после себя. Серик, обежав её спереди, открыл Касыму дверь и помог выбраться нуружу, словно из танка.
     - Держись Касымбай! Тут сам дойдёшь, ну а я дальше поеду. Ну, бывай, поскакал я!
     Серик хлопнул пассажирской дверью и та закрылась с первого раза. Он опять заржал на это:
     - Ух, смотри старик! Сразу закрылась. К добру видать, - весело переливались лучи солнца на его золотых передних коронках. Серик похлопал по двери ладонью и понимающе цокнул языком. Опять нарисовав полукруг сел внутрь и, не забыв пнуть по переднему колесу, просигналил на прощание, резко дёрнулся с места и его копеечный синий силуэт постепенно стал отдаляться, растворяясь в пекле дня.
     Старик пронаблюдал некоторое время за ним, пока тот не скрылся, стоя в излюбленной для кратковременного отдыха позе: расставив ноги на ширине плеч и опершись на трость. Палящее солнце не разрешало путникам задерживаться на одном месте и Касым вынужден был двинуться дальше. Медленно петляя между знакомых и милых ему сердцу памятников и надгробий он по тихому продвигался к своей цели. Каждое из них было как родное и у каждого была своя история захоронения, в которой он принимал участие. Он постоянно ухаживал за заброшенными могилками. Просто так, чтоб они не портили собой убогий местный пейзаж. Да к тому же и просто не было никого, кто сделал бы это за него. Обычно старые, заросшие сорняковой травой и бурьяном ограждения давали понять, что родственников, могущих как-то присмотреть за всем этим давно уже нет. Так они и стоят себе одни-одинёшеньки, наводя смертельную тоску и скорбь вселенского масштаба. Ещё он делал это и от того, что понимал всю безвыходность своего положения так как знал, что после его смерти за его кучкой земли тоже присмотреть будет некому, ведь детей у него не было, а родных не осталось.
     Вот Касым добрался до самой близкой и дорогой сердцу могилы. Эта было могила его жены со знакомыми до боли числами "1932 - 1987", с аккуратно покрашеным в зелёный цвет, цвет жизни, ограждением с узорами. Он сам его сделал, несмотря на то что никогда ранее до этого не сталкивался со сваркой, но тут вдруг научился и вложил в этот труд всю свою любовь и умение. Гранитный памятник правда немного покосился, потому что у него уже не было сил поставить его на место, строго перпендикулярно земле. А из треснутого стекла, прикрывающего пожелтевшую фотографию, смотрело на него знакомое и милое лицо и взглядом своим, своими фотографическими глазами, просило об одном, чтоб муженёк её повыдёргивал сор траву, полил цветы и дал ей что нибудь поесть. Касымбай знал об этом её желании, потому как сам приучил её к этому. Он достал из кармана два плесневелых и засохших пряника, один из которых был к тому же и надкусан. Когда-то ему дала их маленькая девочка, как раз на родительский день. Обычай такой, чтобы помнили и не забывали. Мать этой девочки сказала ей, указав на почиенного старца, что этот дедушка работает сторожем кладбище и часто убирает мусор возле её бабушки и возьми вот и отнеси ему гостинец. Девочка так и сделала, но не сдержалась и откусила немного, думая наверняка что никто этого не заметит. Её можно было понять. Работы в этих краях было мало. Один единственный карьер по добыче железной руды не мог удовлетворить все потребности населения и платили там меньше малого. В таких условиях народ мучался от постоянного безденежья. Касымбай попробовал размять их в руке, но без толку. То ли в руках его не осталось сил, то ли были они чересчур засохшими и он только убрал с них плесневелый налёт. Они весело, со стекляным визгом, опустились на колотую тарелку. А фотографические глаза жены продолжали умоляюще смотреть на него. Касым провёл рукой по очертаниям её лица сквозь стекло со слезами на глазах и словами:


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]


Читать также:

» Самые последние поступления
» Самые популярные рассказы
» Самые читаемые рассказы
» Новинка! этого часа


 | поиск | соглашение | прислать рассказ | контакты | новые рассказы |






  © 2003 - 2025 / КАБАЧОК