Рассказ №9700

     Мое старое тело вышло в холл не совсем уверенно, слегка пошатываясь. Я посмотрел на себя со стороны. Ну, спереди вроде ничего. Эта картина вполне знакома мне по отражению в зеркале. Только неужели я так сутулюсь? Безобразие, надо следить за собой. А вот плечи хороши. Хоть и давно не подкачивал, а все равно мышцы есть. Но задница! Штаны в обтяжку! Это же ни в какие ворота не лезет! Неужели у меня в жизни такая толстая задница! У мужика! С завтрашнего дня начинаю бегать по утрам! А вообще-то вроде я симпатичный.
     Тело подошло к зеркалу почти вплотную и уставилось само на себя. И мне стало по-настоящему страшно. Тело было мое. Голова была моя. А вот лицо - не мое. Я еще раз взглянул в зеркало и на себя. Вместо хорошо знакомого Машкиного лица оттуда смотрела совершенно незнакомая женщина.
     - Машка, это ты? - спросил я чужим голосом. - Это ты или не ты?
     - Это я, - ответил мне мужской голос, - но только непонятно, чье лицо.
     И тут до меня дошло.
     - Машка, - сказал я, еще плохо владея языком, - это наши лица, но только с чужим выражением.
     Я попытался улыбнуться. Губы у Машки - сухие и тонкие, и улыбка растягивали ее рот за самые уголки. Я же привык улыбаться, слегка вздергивая верхнюю губу, и вот теперь Машкино лицо со вздернутой верхней губой вдруг превратилось в нечто среднее между моим и ее.
     Я попробовал сменить гримасу и почувствовал, что с каждой секундой с Машкиного тела исчезает его собственное лицо и возникает мое, натуральное, но только женское. Наверное, точно такое же лицо было бы у моей сестры-близнеца.
     - Смотри! - шепнула Машка, лицо которой тоже стремительно изменялось.
     - Этого и следовало ожидать, - проговорил я, - это вполне нормально. Раз изменилось лицо, значит тело полностью под контролем. Ну что, займемся делом?
     - Да уж не спеши, - усмехнулось мое тело, - давай сперва пообвыкнемся.
     Я махнул рукой, пошел в спальню с широкой кроватью и зеркалом на потолке и улегся поудобнее, пытаясь как можно глубже прочувствовать ощущения в новом облике. В лежачем положении особенности механического строения ощущались уже не так сильно, и я смог сосредоточиться на чувствах. Как ни странно, но они не особенно сильно отличались.
     Я слегка взбил волосы. Они были гораздо длиннее и тяжелее того бандитского ежика, который носило мое мужское тело. Женщина в зеркале, устроенном над кроватью, изящным, явно не моим движением, так же расправила пряди волос.
     Я легонько провел пальцами по лицу. Рука была маленькая и легкая, а ее прикосновение - еле ощутимо. Я погладил себя по шее, вслушиваясь в ощущения, от которых по коже побежали приятные мурашки. Словно посторонний зритель, я следил за движениями тела и в то же время ощущала их.
     Вот кончики пальцев потрогали плечо, затем шею. Ладони легко скользнули вверх и вниз, нырнув в вырез купальника. Рука погладила грудь, сначала легонько, потом сильнее. Незнакомое приятное тепло разлилось по телу. Красивые движения в зеркале слились с проникающим восторгом, руки непроизвольно ласкали плечи, затем снова прикоснулись к груди.
     Уже возбужденная грудь легко отзывалась на ласки. Я провела по ней рукой поверх шелковистой упругой ткани, опустилась ниже, на живот. Руки легко скользили по животу, гладя его. Я раскинула руки в стороны и слегка потерлась спиной о шелковое одеяло, впитывая его приятную скользкость. Я вытянулась на спине, затем распласталась, любуясь собой в зеркале. Не было ни малейшего желания перевернуться, схватить, сжать кого-то, как это обычно бывает у мужчин. Не было ни малейшего желания перейти к каким-то активным действиям. Все возбуждение выражалось только в желании раскрыться, отдаться, лежать и ждать того, кто придет и возьмет тебя. Не было даже никакого конкретного сексуального образа, а лишь какое-то общее неясное, но очень желанное ощущение. Отдавшись этому ощущению я стала мягко и энергично гладить себя, пытаясь найти то самое заветное место, которое принесет мне полное наслаждение, не находя его и понимая, что это место у меня - все тело. Я уже не смотрела в зеркало, а, закрыв глаза и питала себя внутренними ощущениями.
     - Ах, какая я красивая, - застонала я в экстазе, - боже, какая я красивая. Возьмите меня, возьмите...
     Я раскинулась на одеяле, бедра непроизвольно приподнимались.
     - Да, да, - шептала я, - в меня, войдите, хочу, хочу...
     И тут же почувствовала, как чьи-то руки жестко прижали меня между ног. Сладкая мука удовольствия пронзила все существо. Это было и более приятно, чем гладить себя самой, и достаточно болезненно. А между тем жесткие мужские пальцы что-то раздвинули прямо через ткань и впились в меня, найдя то самое мучительное место наслаждений. Пытаясь заставить эти пальцы двигаться правильно, я завертела бедрами, а затем, корчась, как змея, придавленная ногой, стала стягивать с себя одежду.
     Мужчина ловко стянул с меня купальник и колготы, и прижался грудью к моим грудям. Невыносимое ощущение взаимного слияния и желание продлить его заставили меня еще раз выгнуться и полностью раскрыться перед ним. Его пальцы легонько мяли меня, а затем нашли самое чувствительное место и стали гладить его. Каждое его прикосновение вызывало острое удовольствие, я не могла справиться с собой. Я застонала, и вдруг сладкий спазм прокатился снизу вверх сначала раз, затем еще и еще. Тепло, как выстрел, бросилось из живота к груди, и я физически почувствовала, как нагрелась кожа шеи и лица. Затем острота ощущений как-то вмиг притупилось, и у меня возникло лишь одно желание - не дать разрушить наш телесный контакт. Не сознавая своих действий, я подползла под его тело и замерла.
     Медленно-медленно приходя в себя, я все еще чувствовала в себе его прикосновения. Мужчина пошевелился. Я обхватила его за шею и крепко прижала к себе, пытаясь удержать. Он обнял меня, прижался, и я почувствовала приятную упругость в его брюках, которые он так и не снял. Я погладила его по спине, по бокам, а затем уверенно расстегнула пуговицу на поясе и залезла рукой внутрь. Закрыв глаза, я опустила руку вниз и тихонько сжала его так, как это было бы приятнее всего мне самому в образе мужчины. Странно, что хотя раньше во мне не наблюдалось гомосексуальных наклонностей, это прикосновение не вызвало никаких отрицательных эмоций. Наоборот, моя рука будто бы даже обрадовалась. Я тихонько сжала его рукой еще раз. Он застонал и потянулся в мою сторону. Движения его были сильными и грубыми, но именно это и возбуждало меня. Уверенно и нежно я ласкала его, чувствуя, как он отвечает на мою ласку движениями тела, и это сильнее всего радовало меня. Под моими руками он потихоньку приобретал упругость, рос, и это вызывало странное желание продолжать ласкать его, чтобы он рос еще больше. У меня появилась надежда, что он все же станет твердым, но он вдруг изогнулся, вскрикнул, и его сила упруго забилась у меня в руке.
     Видимо, он хорошо понял все произошедшее. Замерев, он лишь крепче обнял меня, и мы застыли в таком положении. Затем он резко встал. Постепенно приходя в здравый рассудок, я открыл глаза. Мужчина, Машка в моем теле, сидел у меня в ногах.
     - Ну? - спросил я себя своем полузнакомым голосом.
     - Ой-ой-ой! - я с удовольствием потянулся, и обнаженное женское тело в зеркале тоже потянулось. Возбуждение не пропало, оно осталось, но было не резким, а каким-то приглушенным, похожим на здоровый зуд чистой кожи после парной.
     - Замечательно, - констатировал я, - лучше не бывает. Хорошо поигрались. Теперь давай по всем правилам, как положено.
     - Ты играй, но не заигрывайся, и тело мое не порть, - строго сказала Машка, - а то удовольствие получишь ты, а девять месяцев расхлебывать буду я. Что с телевизором делал?
     - А ты что сделала? - я с изумлением уставился на мелкую красную сыпь на груди мужского тела, которой у меня еще утром не было.
     - Чем ты чувствительность восстанавливал? - вопросом на вопрос ответила Машка.
     - Телевизором. - Нехотя признался я.
     - А я димедролом. - призналась Машка.
     - Так у тебя ж на него аллергия!
     - Потому контакт и восстановился, - она почесала сыпь, - не бойся, сменим сознание, и аллергия пройдет.
     - Ну и как тело? - мне были интересны ее ощущения.
     - Какое-то оно грубое, - удивленно ответила она, - возбуждения никакого, чувствительность нулевая, и все время кого-то смять, сдавить, изнасиловать хочется. Или засунуть что-нибудь куда-нибудь.
     - Ну и засунь, - посоветовал я, - в меня.
     - Не получится, - ответила Машка, - не стоит. Чтобы засунуть, должно твердо стоять, а оно на женщин не возбуждается.
     - Но мне-то ты помогла! - удивился я.
     - Ну, я же знаю свое собственное тело, не раз пробовала, где погладить надо, а где и пощипать. Все-ж таки ты - это я, а я - это ты. А мне, видимо, эмоций кое-каких не хватает.
     Все еще находясь в слегка эйфорическом состоянии, я в женском теле легко спрыгнул с кровати и пошел на кухню. Приятное ощущение теплоты внутри не проходило, а наоборот, продолжало усиливаться. В горле пересохло. Я достал из холодильника пакет апельсинового сока, налил стакан и выпил мелкими глоточками. Сознание мое все плотнее и плотнее входило в женское тело, и я все в большей мере ощущал себя женщиной. Но в то же время чувствовалось, что энергия потихоньку как бы вытекает из меня, расходуется на этот близкий контакт сознания и тела. Положительно, чужое тело отказывалось подпитывать сознание.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать из этой серии:

Читать также: