 |
| |
| | Я взялся за ширинку, и собравшись духом, начал раздеваться. Когда она, вымыв руки, и надев тонкие, резиновые перчатки, подошла ко мне, я, уже полностью раздевшись, лежал на кушетке. Медсестра посмотрела на мой член, отчего я снова залился краской стыда. Она осторожно взяла рукой мой член, внимательно рассматривая. От её прикосновения я непроизвольно дёрнулся, словно хотел убежать. | | |
| |
|
| |
| | Понимая, что именно под этой вот пухленькой и твёрденькой такой девчячьей косточкой имеется та самая, единственная во всём нашем городе, жи-вая пизда, которая успокоит сейчас в своей невообразимейшей нежности мой член, приняв, глубоко-глубоко в себя прямо, мою горячую сперму, я тянусь с ходу пальцами прямо под неё, под эту тупую, резко-резко обрывающуюся такую вот косточку! И невообразимейшая нежность живой, настоящей уже именно такой вот, как она прямо и есть, девчёночьей писечки обжигает вот с удовольствием мои жадные до неё пальцы прямо уже даже и через тонюсенькую ткань плавочек! Бо-о-о-о-оже: ка-а-ак она задрожала, эта Женя, уже предчувствуя, наверное, сейчас в поцелуе, что, будучи ещё такой вот очень юной девчёнкой, она будет принимать вскоре мою расплав-ленную сперму прямо аж глубоко - приглубоко вот именно к себе в матку!!! А-а-ай: да как же я уже невыносимо-то прямо так вот хочу ей побыстрее вдуть!!! И я знаю, что не смогу просто удержаться; чтобы она там себе не испытывала бы, засажу в неё свой дьявольски могучий хуина по самые-самые аж прямо вот именно яйца, до отказа!!! | | |
| |
|
| |
| | Но как то не случалось это увидеть в реале. Разве что во снах, где я постоянно видел эту стыдную для меня мечту и голой и занимающейся со мной сексом и даже заставляющую мне делать ей куни. . В то время я даже больше другого хотел именно этого, отлизать мамочке. . Вдохнуть ее аромат между ног, (а он был дико вкусный и возбуждающий, судя по трусикам которые я нюхал) и лизать, лизать и еще раз лизать ее соленый, мокрый и большой клитор. Уже тогда почему то меня привлекала эта идея- делать приятно женщинам, возможно даже унижаясь перед ними. . Хотя при людях, даже друзьях, я об этом никогда не говорил. И неудивительно. Такое у нас не одобрялось, чего уж там. Когда мама сказала, что ее направляют на турбазу и предложила мне поехать с ней, я согласился. Неделю на халяву там отдохнуть, почему бы и нет? Только смущало, что жить мы будем в одной комнате, все таки, утреннюю эрекцию, некуда не денешь, да и как то не хорошо во взрослом уже возрасте, жить в тесной комнате с мамой. Но я все таки поехал. | | |
| |
|
| |
| | Я давно понял, что помешать ему ничем не могу. Я знал только одно, что должен выяснить, кто это! Как только боль отпустила настолько, что я мог думать о чем-то другом, я стал чутко прислушиваться к его дыханию, стонам, пытаясь уловить знакомые интонации. Все напрасно. И только в шепоте, сопровождавшем его заключительные судороги, мозг ясно выделил два слова... "мои грабли". Потом опять перед глазами появилась белая тряпка, и опять пахнуло хлороформом. И в уплывающем сознании застывала мысль, что "граблями" меня называли друзья в школе милиции за нескладную, худощавую фигуру... | | |
| |
|
Рассказ №11560
|
