Рассказ №2314 (страница 4)

     Я вижу, что тоже стал тебе дорог, да что толку! Ты носишься со мной, как с любимым дитем, не зная как уберечь от злого окружающего мира. И не можешь дать единственного, что сделало бы меня счастливым.

     13. Виктор

     А потом пришла беда. Благоприятные изменения во внешности "сероглазого" отметил не только я. На него положил глаз начальник службы безопасности колонии. Приказание привести "сероглазого" первым получил староста. Он тут же доложил, что тот постоянно числится за мной. Тогда последовал звонок мне.
     - Слушай, дай мне в долг твоего паренька на недельку-две. Один мой, прежний, досрочно освободился, а второй - в карцере, больно строптив стал. А себе подберешь что-нибудь, из молодых.
     У меня желваки заходили на щеках. Что ж, мало ему? Вся колония в его распоряжении, так нет, подавай ему именно моего. Ну, не могу я его отдать. Это похоронить все то, что мне удалось для мальчишки сделать. Да и люблю я его, как брата, как сына, как черт знает кого, родной он мне, и никогда я к нему никого не подпущу и на поруганье не отдам.
     - Товарищ майор, не могу. Поймите, мой он, прикипел я к нему. Да, и он привык очень!
     - Привык? Какая важность! А что, сладкая куропаточка попалась? Ты меня все больше интригуешь. Ладно, не ломайся, присылай его ко мне вечерком, а там посмотрим.
     Он повесил трубку, а я застыл у аппарата. Ситуация была просто аховая. Рассказать майору, что я его забирал, но у нас ничего не было - это просто идиотизм. Могли понять и простить что угодно, любые извращения (сами не без греха), но узнать, что я не понятно во имя чего просто нарушал правила, устав - это было выше их сил. Меня бы просто сгноили. Оставалось биться за него, как за свое "имущество". Но и тут полная тоска. Я получил точный приказ, в отношении абсолютно чужого мне человека, заключенного колонии. Приказ от прямого начальника, который не выполнить просто нельзя. Не выполнишь его - и сам окажешься в зоне. Оставалось одно: бить на то, что приказ не касался исполнения служебных обязанностей. Но с этим обвинением я должен был выйти к начальникам, которым майор подчинен, а это уже прямой бунт на корабле. Тоска.
     И тогда я принял решение. Начальник медпункта, мой хороший знакомый, выслушал меня достаточно прохладно.
     - Тоже увлекаешься мальчиками? - Он недоуменно окинул взглядом мою фигуру. Черт! Не будешь же рассказывать ему, что было на самом деле. Нельзя сказать, что охотно, но навстречу мне он все же пошел.
     "Сероглазый" был помещен в медпункт. Весь забинтованный, он валялся на кровати, удачно симулируя последствия избиения. Конечно, майор все понял, но реакции не последовало.
     Неожиданно я был послан в соседнюю колонию в качестве сопровождающего двух заключенных. Дело было обычное, хотя на душе царапали кошки. Уж очень все случилось несвоевременно. Будто что-то предчувствуя, я торопился, быстро уладил все дела по передаче и рванул назад.
     "Сероглазого" в медпункте не было. Сказали, что за ним пришел староста отряда и повел в помещение для свиданий с родственниками. Я бежал так, что сердце готово было выскочить из груди. Дверь со стороны заключенных была заперта. Я обежал помещение кругом и рванул на себя дверь с той стороны, откуда входят родственники. Она была открыта. Я ворвался в комнату для свиданий. На той половине комнаты, разделенной решеткой, "сероглазого" насиловали сразу двое. Они даже не сняли с него бинтов, сорвав их только там, куда проникали с яростью и жестокостью двух зверей. "Сероглазый бился в их руках, мычал, пытался вырваться, выпучив от напряжения глаза. Но силы были явно не равны. Я дико заорал, схватился за решетку руками и рванул на себя. Те, двое, на мгновение остановились, но на их половину вошел майор, и дал знак продолжать. Я в неистовстве дергал решетку, но все было напрасно. Я продолжал кричать! Я рычал, и слезы лились по моим щекам. Там терзали моего мальчика, а я, здоровый и сильный, в трех метрах от него, не мог ничем ему помочь. Нет, мог!
     Я рванул из кобуры пистолет и разрядил всю обойму в этих мерзавцев. Майор в ужасе вжался в стенку и медленно отползал к двери. Очень велико было искушение всадить пулю и в него, но я знал, чем это обернется для меня. "Сероглазый" упал и, разинув рот, растерянно оглядывал тела его мучителей.
     Все кончилось для меня достаточно благополучно. Майор не посмел придать происшествие огласке (уж слишком много грязи вскрыла бы комиссия), и дело замяли. Заключенных списали по результатам "взаимной драки" с применением холодного оружия. Но меня приказом по управлению переводили в далекую колонию под Ачинск.
     "Сероглазому" здорово досталось, и на сей раз он лежал в медпункте уже по-настоящему. Когда я вошел к нему, он спал. Я сел рядом и долго глядел на дорогое лицо, худые, какие-то беззащитные, плечи. Я осторожно взял его за руку и прижал к своей щеке. Как же ты будешь без меня, малыш? Кто теперь тебя защитит и кто согреет твое тело и твою ранимую душу? Может было бы лучше тебя и вовсе не трогать? Тогда бы тебе не пришлось переживать этот ужас! Извини, не уберег я тебя. Ты так и не стал моим, мое солнышко, а вместо этого... Пусть это желание и эта боль останутся во мне навсегда. Я люблю тебя и никогда, никогда не забуду!

     14. Саша

     Что-то я тоже здорово поплыл. Надо же, втюриться в охранника. Кому сказать! И главное, полная безнадега! Оба друг друга любим и хотим, но делать-то что? Никто другой мне уже не нужен. Что сделать-то, скажи, родной, чтобы стать твоим? Я просто не могу без этого, ты мне нужен полностью!
     Однако что-то у него произошло. Весь озабоченный, злится. Стал как-то особенно ласков и заботлив. Не к добру все это.
     В один из дней он повел меня в медпункт. Я ничего не понимал, так как чувствовал себя прекрасно. Меня перебинтовали, уложили в постель и приказали симулировать избиение. Что-то новенькое!
     Он был очень взволнован, ни на какие вопросы не отвечал, и только просил беспрекословно выполнять его требования. А потом он уехал.
     Эти двое пришли ко мне на следующий день. Молча согнали меня с постели, пару раз двинули по ребрам и куда-то повели. Я знал, что ждать ничего хорошего после такого начала не приходится. Тем более в отсутствии моего охранника. Так и случилось.
     Они завели меня в комнату свиданий, закрыли дверь на ключ. Первый же удар свалил меня на пол. От неожиданности я даже не успел защититься. Меня несколько раз ударили ногами. Стало очень больно, перехватило дыхание. За что же они меня так? Что я им сделал? Как больно! Что-то в голове совсем потемнело! Опять боль! Где ты, охранничек мой? Где ж твоя охрана? Скорее бы они кончали, а то сил уже нет. Кажется, все! Поднимают.
     Я понял, чем все должно закончиться! Один из них возится у меня сзади, а второй вывалил свое хозяйство перед моим носом и разминает. Почему же я один, дружок, именно тогда, когда ты мне особенно нужен? Где ты? Почему меня бросил? Господи, какая боль сзади! Чем он там, поленом что ли? Сволочи! И именно тогда, когда я все это стал люто ненавидеть! Когда нужен только один, а он не вовремя исчез! Вот и рот заняли! Сволочь, я же задыхаюсь! Больно-то как! Неужели опять один?
     Кто-то рвется. Дверь-то закрыта. А вдруг это он? А вдруг узнал, что мне плохо и пришел? Так не бывает! Это не сказка. Очень больно! Это они специально! За что?
     Все-таки кто-то ворвался! Правда, с той стороны, со стороны решетки. Ничего не вижу! Может "эти" перестанут мучить на глазах у посторонних?
     Это его крик! Это он! Он пришел! Погодите, гады, он до вас доберется! Что, испугались? Да, нет, снова начали! Ну, где же ты? По-мо-ги! Это опять его голос! Сволочи, перестаньте! Боль-то какая!
     Что это было? Кто-то стрелял. А эти двое упали. Это он! Он их все-таки достал! Что-то в голове все плывет! Ты все же пришел, родной, ты уже здесь, значит все будет хорошо, все будет хорошо!

     15. Виктор

     Я знал, что без него будет тяжело, но не думал, что настолько! Все стало тускло и не нужно. Сама жизнь потеряла смысл. Что толку, что этих "девок" на каждом шагу, хоть отбавляй! И глаза пялят, бесстыжие! Вот только не надо никого и ничего. Все осталось там, с ним, с "сероглазым". Все желания и помыслы.
     Я знал, что будет тяжело, но чтобы такая жгучая боль... Я думал, что смогу выдержать все, ради нас обоих. Надо только дослужить год, и я тебя обязательно найду. Умоляю, доживи и дождись.
     Однако, не выдержал я. Я сбежал со службы уже через месяц. Ноги несли меня на старое место службы. Где ты? Почему не ответил ни на одно мое письмо? Жив ли и ждешь ли меня? Солнышко мое, я не буду к тебе приставать со своей любовью, если ты этого не хочешь. Я только буду рядом, чтобы защитить тебя, когда будет плохо.
     Мне стоило большого труда пробиться в колонию. В медпункте был старый начальник. Он-то мне и рассказал, что "сероглазый" провалялся без сознания три дня. Потом еще неделю лежал на животе, уткнувшись головой в подушку, и молчал. К этому моменту подоспела амнистия. И уже через два дня он покидал колонию. Всех тогда поразил его отрешенный вид. Видимо, слишком сильной была психологическая травма от того насилия.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ]

Читать также в данной категории: