Рассказ №0778 (страница 23)

      - Да уж - тяжелая работа, необходима надбавка за вредность, - рассмеялась Патриция.
      Они пошли к дому фотографа, продираясь прямо сквозь кусты. Девушки ничуть не стеснялись собственной наготы - здесь никто чужой не ходил. Да если бы и ходил - то что такого? Красоты стесняться нечего.
      - А почему все-таки от острова Лесбос? - вдруг спросила Айменга. Патриция думала, что блондинка уже забыла про этот дурацкий вопрос. - Там находилась женская тюрьма и заключенные это там придумали, да?
      - Нет, совсем наоборот, - рассмеялась Патриция и пояснила: - В седьмом веке до нашей эры известная поэтесса Сапфо организовала там школу девушек, проповедуя любовь к женскому телу.
      - Сапфо... Никогда не слышала...
      - Да? - удивилась Патриция. Задумалась на мгновенье, остановилась и прочитала:
      Я к тебе взываю, Гонгила, - выйди К нам в молочно-белой своей одежде! Ты в ней так прекрасна. Любовь порхает Вновь над тобою.
      Всех, кто в этом платье тебя увидит, Ты в восторг приводишь. И я так рада! Ведь самой глядеть на тебя завидно Кипророжденной!
      К ней молюсь я...
      - Это Сапфо? - спросила Айменга. - Ты ее наизусть знаешь - значит она тебе нравится. Кто сейчас помнит древнегреческую поэзию! И ты исповедуешь ее принципы? - с надеждой спросила блондинка.
      Патриция рассмеялась.
      - Я очень люблю стихи средневекового французского поэта Франсуа Вийона. Он был разбойником. Мне что теперь выходить с кистенем на большую дорогу?
     
      Вечером к фотографу действительно пришли друзья. На втором этаже здания, рядом с просторным съемочным павильоном, заставленным всевозможными прожекторами, вспышками и декорациями было что-то вроде гостиной, куда фотограф всех и привел, чтобы отдохнуть после трудов праведных. Пожилая женщина-массажистка, которая, по-видимому, исполняла здесь также и роль экономки, накрыла в гостиной шведский стол и тихо удалилась.
      Из магнитофона лились звуки мелодичной лирической песни, свет в гостиной погасили, на пианино в углу и на ломберном столе посреди комнаты стояли канделябры с десятком свечей каждый, что придавало вечеру совсем романтический колорит. Бородатый приятель фотографа в футболке с изображением цветного, переливающегося в свете свечей черепа с костями танцевал медленно с красивой девушкой, что приехала с ним. Фотограф лежал на черном кожаном диване и курил, пристально наблюдая за слившимися в танце Патрицией и Айменгой.
      Патриция, вернувшись с берега, первым делом прошла в гримерную, где стояла ее сумка, так как пока не решили, где она будет ночевать. Там она сразу же оделась, поскольку ей надоело светить обнаженным телом. Она конечно никого не стеснялась, но все, по ее мнению, должно быть в разумных порциях. К тому же она прекрасно знала, что толково полуобнаженное женское тепло действует на мужчину возбуждающе гораздо сильнее, чем просто обнаженное. Поэтому Патриция долго и тщательно перебирала свой богатый гардероб и остановилась на коротких красных шортах и белой шелковой блузке с изящными кружевами и короткими руками. Одежда должна подчеркивать и великолепный цвет ее кожи, и волнующие линии ее фигуры, и в то же время должна заставлять мужчину страстно желать эту одежду снять с нее. Требуемого эффекта Патриция добилась с блеском - сейчас фотограф не отрывал от нее внимательных глаз, и девушка догадывалась примерно, о чем он думал.
      Патриция чувствовала себя неплохо - и физически и душевно. Фуршет, подготовленный мадам Николас, утолил ее разбушевавшийся голод, а любующийся ее фигурой фотограф нравился ей. Может быть даже, он сумеет заменить ей Тома. В конце-концов Том далеко не единственный на белом свете мужчина, с которым ей может быть хорошо - просто раньше попадались на ее пути лишь мужланы и самцы, представления не имеющие о настоящей любви, подменившие понятие "любовь" понятием "секс". Этот кучерявый блондин, похоже, не из таких. Правда, обвинение Айменги в гомосексуализме... Но Патриция почему-то сомневалась в этом. Вот широкоплечий, усатый шофер - тот да, похоже. Он даже не взглянул на девушек ни разу... И сейчас его здесь нет.
      Патриция в танце поравнялась с глазами фотографа, взгляды их встретились. Патриция улыбнулась ему своей загадочной улыбкой, которая не оставляет мужчин равнодушными. Он не смутился, не вскинулся с дивана, затянулся лишь глубоко и выпустил синеватый в волшебном свете свечей дым. Патриция почувствовала, что в нем нарастает желание, что его заводит то, что она милуется с Айменгой.
      - Ты права, - почти не шевеля губами, шепнула она блондинке, - это заводит его!
      Айменга демонстративно, чтобы фотограф видел, провела рукой по ягодицам Патриции, залезла снизу под ткань шорт, другой рукой жадно погладила спину девушки. Страстно вздохнула и закрыла глаза.
      Фотограф смотрел на них и курил, выпуская дым кольцами. Айменга, входя в раж, чуть отстранилась от партнерши и забралась ей в ворот полупрозрачной белой кофточки Патриции, и обхватила жадно пальцами плотный холмик груди. Соблазнительные ягодицы Патриции, плотно обтянутые красной материей шорт, находились прямо перед глазами фотографа.
      Девушки повернулись и посмотрели обе на него такими глазами, что и полный импотент немедленно возжелал бы сбросить напряжение. И умело повели телами в едином движении... Патриция снова встретилась взглядом с ним и вновь улыбнулась.
      Фотограф резко встал и вышел из комнаты, в дверях кинув на них пристальный взгляд.
      - У меня такое впечатление, - сказала Айменга, проводив его глазами, - что он готов.
      Патриция улыбнулась, сняла руки с талии Айменги и пошла вслед за фотографом.
      Айменга подошла к танцующий паре.
      Бородатый здоровяк в футболке с черепом, посмотрев в сторону Патриции, заявил, не прерывая танца:
      - Если она думает, что у нее что-нибудь получится, то пусть она себя не обманывает. С ним еще ни у одной бабы не получалось!
     
      Фотограф сидел в коридоре на высокой тумбочке и курил, задумчиво глядя в стену.
      Патриция подошла, взяла у него из рук сигарету, затянулась и сунула ее ему обратно меж пальцев. Он лениво повернул голову в ее сторону.
      - А ты знаешь, чего тебе на самом деле хочется? - медленно спросил он. - Сначала у тебя был некий Том, потом какой-то галантерейщик... А может, ты лесбиянка?
      - Ну и что? - спросила Патриция. - Мне нужна любовь. В любом виде!
      - Так если ты думаешь, что у тебя с Айменгой будет любовь - иди к ней. Зачем ты пошла за мной?
      - А почему нет? Я бы пошла и с тобой, Бернард, но тебя, кажется, это не очень интересует.
      - Тебе так кажется? - Он взял ее за руку и повел в павильон для съемок, сейчас погруженный в кромешную темноту.
      Остановился, обнял ее и поцеловал. Поцеловал нежно, не стараясь высосать из нее все и не кусая больно губы. Рука его волнующе пробежала по ее спине.
      Том открыл Патриции вкус к любви. Сейчас она старалась забыть Тома и внушила себе, что ей очень нравится ласка фотографа.
      Белокурый фотограф, прекрасно ориентируясь в темноте, подвел девушку к кожаной тахте, уложил. Лаская ее грудь, левой рукой стал расстегивать пуговицы на ширинке ее шорт. Не очень ловко, впрочем. Наконец справился с поставленной задачей, склонился над ее животом и начал стаскивать шорты.
      Она чуть приподнялась, чтобы ему это удалось и, стараясь завести его и себя, застонала.
      Он выпрямился и снял брюки. Лег на нее. Патриция обняла его двумя руками и потянулась к нему губами. Он ласкал ее, она стонала с закрытыми глазами, думая про себя когда же он овладеет ею, и не зная хочет ли она этого на самом деле или ей только кажется, что хочет.
      Он протянул руку с тахты куда-то вбок и нащупал пульт на длинном тонком шнуре. Нажал на кнопку и все помещение наполнили блики световспышек и щелканье расставленных вокруг тахты на треногах фотоаппаратов.
      - Что?! - встрепенулась Патриция и попыталась вырваться. - Что ты делаешь?
      И тут он вошел в нее, она ощутила живую, горячую плоть в себе. Ей стало мерзко, противно и страшно - яркие, слепящие вспышки выводили ее из себя.
      Она стала бить его кулачками в грудь, стараясь освободиться от его объятий.
      - Хорошо, хорошо! - воскликнул он. - Давай еще! Прекрасно! - Он не переставая, в такт движению, нажимал на кнопку к которой были присоединены все вспышки и фотоаппараты.
      - Прекрати! Перестань! - кричала Патриция, в тщетных попытках освободиться.
      Движения его были грубы, сильны и резки. Он не прекращал садистских перемигиваний вспышек.
      Он обжег внутренности Патриции горячим извержением и расхохотался, словно восставший из ада Люцифер.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ] [ 24 ] [ 25 ] [ 26 ] [ 27 ] [ 28 ]

Читать также в данной категории: