Рассказ №12233 (страница 5)

     ЖОРА: Не до конца-а?!
     ЛИНА: Там есть и четвёртый куплет.
     81.
     ЖОРА: Да? Не помню. Может и был: Не помню.
     ЛИНА:
     Воровать я на время забуду,
     Чтоб с тобой, моя детка, пожить:
     Любоваться твоей красотою
     И Колымскую жизнь позабыть.
     
     ЖОРА: Да да-да, . . точно. Что-то было. . , ага: Я эту песню, знаете, откуда привёз? Хо! . . Я же служил в Сибири! Ну, ха, во внутренних войсках. Ну-у, это было ещё в пятидесятом - пятьдесят третьем году: Вот там один: пе-ел. Ух, как он пел! И игра-ал на гитаре! . . Щто ты! Вот я у него тогда и перенял. Слушай, . . а откуда вы знаете эту песню? Я-а нигде не слышал, чтобы её пели.
     ЛИНА: От верблюда. Места надо знать.
     ЖОРА: А. Ну, . . ладно.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: Т-такую песню испортила! . .
     ЛИНА: Ду-ура.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: У-у. Ну, при чём здесь - "воровать"?! Ту-ут! . . Э-э-эх! . . Знали бы вы! Тот сорок первый. /Пауза. / Ладно!!! Выпьем!
     За Родину-за Сталина. /Наливает/.
     ЖОРА: Ну, ты-ы, . . эта, . . Петрович, не бузи. Я-то знаю:
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: Цыц, ты /бьёт кулаком по столу/!!! /Глянул на ЛИКУ/. Я всегда был вместе со всем Советским народом. У нас было сильное, мощное государство, которое разбило фашизм в пух и прах. Не смотря ни на что. И у этого государства, своя! славная история.
     ЛИНА: Что-то душно стало, . . пойду, переоденусь. /Встала. / А тюльпаны, в эротическом смысле, означают - мужское половое достоинство/провела по головкам тюльпанов пальцами и ушла в комнату/.
     ЛИКА/обняла рукой деда/: Деду-у-уля-а: /Ласково, / а броня крепка-а, . . а танки наши быстры-ы? . . А ты ж одессит, Мишка, . . а это зна-ачит, . . что?
     ЖОРА/подхватывает, напевая/: ": что не страшны тебе ни горе, ни беда-а! Ведь ты моряк, Мишка - моряк не плачет и не теряет бодрость духа никогда!"
     ЛИКА: Вот так /поцеловала деда в щёку/.
     ЖОРА: От, у тебя внучка! . . Молодец. Давай-ка, выпьем, Петрович!
     ЛИКА: Вот и правильно - выпейте. /Встала, пошла в комнату/.
      В КОМНАТЕ.
     ЛИНА стоит перед зеркалом раскрытого шифоньера. Она уже сняла ботинки, юбку; надела туфли на высоком каблуке и расстегнула кофту.
      Входит ЛИКА, видит раздетую ЛИНУ, играющую перед зеркалом своими золотыми локонами волос. ЛИКА снимает с себя жакетик, оставаясь в маячке с серебряно-
     золотыми разводами, с глубоким декольте на тоненьких бретельках. Она бросает жакетик на кровать, подходит к ЛИНЕ, и прижимается к её спине. Пауза.
     В СЕНЯХ.
      МУЖИКИ молча выпили.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: А давай, Жора, вот эту: душевно споём /поёт/:
     "Глухой неведомой тайгою,
     /ЖОРА тихо подхватывает/
     Сибирской, дальней стороной,
     Бежал бродяга с Сахалина,
     Звериной узкою тропой.
     
     Шумит, бушует непогода.
     82.
     Далёк, далёк бродяги путь.
     Укрой тайга его глухая
     Бродяга хочет отдохнуть.
     
     Там далеко - за синим бором,
     Оставил родину свою,
     Оставил мать свою родную,
     Детей, любимую жену.
     
     Умру - в сырой земле зароют,
     Заплачет маменька моя.
     Жена найдёт себе другого,
     А мать сыночка - никогда.
     В КОМНАТЕ.
      ЛИКА прижимается к груди ЛИНЫ. Потом она целует её живот, становясь на колени; целует её ноги. . , опущенные к ней Линины руки, . . Та, прижимает её к себе и тело её подрагивает.
     ЛИНА/шепчет/: А-ах, Господи-и, . . ну что же ты делаешь?! Бо-оже мой! . . Вот сюда-а, . . сюда-а! . . /Опускает лифчик, освобождая груди/.
     ЛИКА, /поднимаясь губами к её груди/: Мамочка моя-а! . . Сладкая моя-а! . .
     ЛИНА: Молчи: Ти-и-иха-а.
      /ЛИКА целует её груди, посасывая и заглатывая её соски/.
     ЛИНА/подвывает, как собачонка, а то дышит так, будто ей не хватает воздуха, и она спешит надышаться оставшимся, перед смертью/: А-а, а-а, ах-ах-ах, . . а-а-а: /Целует в губы ЛИКУ, спускает с неё юбочку на пол и сильно прижимает её к себе, притягивая руками за ягодицы/!
     В СЕНЯХ.
      МУЖИКИ кончили петь. Пауза.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: Выпьем, Жора /наливает/.
     ЖОРА: Где же кружка, ха-ха-ха.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: Хэ-хэ, да.
      /Чокаются. Пьют. Закусывают/.
     ЖОРА: Эх, друг-гитара, звени, как прежде! /Заиграл переборами, склонив голову к самой гитаре/.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: А где ж наши девушки? . . Задремали там, что ли? . . /Встал, побрёл в комнату/.
     В КОМНАТЕ.
      ЛИНА и ЛИКА стоят в той же позе, в которой мы их оставили - они страстно целуются в губы.
      Вошёл ИВАН ПЕТРОВИЧ, увидел их и тихо остолбенел. Пауза.
      ЖЕНЩИНЫ продолжают свой нескончаемый поцелуй, не замечая, никаким зрением, вошедшего ИВАНА ПЕТРОВИЧА. Но вот, губы их разомкнулись и в один голос взвыли, а сомкнутые тела крупно задрожали. ИВАН ПЕТРОВИЧ медленно осел на пол где стоял. Он смотрит на них, не отрываясь, и раскрыв рот. Пауза.
     ЛИНА/Лике/: Что же ты со мной делаешь?! .
     ЛИКА: То же, что и ты со мной!:
      ОБЕ тяжело дышат, медленно отпуская друг друга из объятий. ЛИНА увидела сидящего на полу ИВАНА ПЕТРОВИЧА. Пауза. ЛИНА поправила лифчик.
     ЛИНА, /беря Лику за руку, как в бальном танце, Ивану Петровичу/: Позвольте представить - это моя принцесса.
     ЛИКА, /повернув голову/: Дедушка! . . Что ты здесь делаешь?
     83.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: Сижу.
     ЛИНА/Лике/: Принцесса, . . а теперь: красиво перешагивайте через свою юбочку и пойдёмте к нашему шампанскому.
      Они подходят к комнатному столу, с фруктами и шампанским, берут в руки свои бокалы.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ/продолжая сидеть/: Она - принцесса, а ты, стало быть, королева?
     ЛИНА: Королева.
      /Звенят бокалы, ЖЕНЩИНЫ пьют шампанское/.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ/Лине/: А может быть, ты - король?
     ЛИНА: Не хамите: в моём доме.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: Это дом бабки Дуси! , которая, как проклятая, всю жизнь! . .
     ЛИНА: Да-а! Да-а! Да-а! Все-е вы-ы, как проклятые-е!! Молчуны-ы! Великие-е! Что ж это бабка Дуся - казачка донская из Кагальницкой станицы - здеся - за Кальмиусом
     оказалася?! /Пауза. В проёме, между сенями и комнатой, вырос ЖОРА. / Молчите?! Ну, . . продолжайте молчать. Сплошное молчание. Уже все газеты, все журналы давно про всё рассказали! А они продолжали молчать. Так и ушли в могилу - молча. А где же теперь вашим внукам и правнукам и пра-пра-пра: - где опору взять? На что душу опереть?
     У вас она, хоть в тайне, хоть в тёмных холодных подвалах души. . , она была. Ничего! , что в смертельном запрете наружной охраны: Но была-а! А где её найти вашим потомкам?
     /Глянула на икону. / У Бога? Бог на небе. А что на земле? /Пауза. / Пустота. Сегодня, небесная ось не доходит до нашей географической точки. - Наша часть стержня сгорела в плотных слоях атмосферы.
      Пауза.
     ЖОРА/навзрыд/: Во-от женщина! . . Молодец. В самое сердце: и-их! . . /Махнул рукой, пошёл в сени, сел к столу/.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ: Да, но я сам-то тоже: - только двадцать третьего года рождения!:
     ЛИНА/Ивану Петровичу в упор/: Так чего ж ты про своё - чужие слова поёшь в общем хоре. Ты же этой лопатой лжи ещё глубже роешь чёрную яму молчания.
     ИВАН ПЕТРОВИЧ/кричит/: Жора-а, налей мне водки!


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ]

Читать также: