Рассказ №23067

     Разбудил, стерев факт сна из памяти, и Люба продолжила высказываться, как ни в чём не бывало.
     - А ты сволочь, оказывается. Маленькая мелкая сволочь, которая власть заполучила. Не ожидала от тебя, если честно. Играл мной, как ребёнок, до игрушки добравшийся, хорошо хоть не сломал: а мог бы? - сказала, с трудом поднимаясь на локоть, повернув ко мне голову. Вывалившуюся из-под простыни грудь не стеснялась совершенно. Взор её был усталым и затуманенным; глаза были сухи.
     - Мог бы, - подтвердил я, - но я садист наполовину. Колдуном стал и характер испоганился, - сказал и понял, что выдал правду. - Но не бойся. Здоровье, уверен, не испорчу, а наоборот, вылечу, если надо. О беременности, кстати, забудь - от меня не залетишь, я заранее позаботился.
     - Вот как? Спасибо, что хоть сейчас предупредил, - сказала с непередаваемым сарказмом, - а то ещё бы помучить мог, раз тебе нравится.
     Я - ноль внимания. Тогда Люба, что-то проворчав про себя, спросила с интересом.
     - А как стал-то?
     - Случайно и слишком поспешно. Не интересуйся больше этим, ну, пожалуйста. И случившееся воспринимай как забавное приключение, ну, пожалуйста. И давай спать, ну, пожалуйста:
     - Ага, - согласилась, зевая. - Спасибо, что волшебные пальчики восстановил - мне они очень нравятся. Жаль, обновлять надо, вот бы: - не договорив, тихо всхрапнула и ровно засопела.
     Я тоже погрузился в сон, к старухе заглянуть поленившись.
     Люба растолкала меня перед уходом. Она была полностью одета и ухожена, выглядела на удивление свежо, будто спала часов восемь минимум.
     - Хочешь, оставайся, но предупреждаю, что Боря зайти может - у него ключ есть. Ну?
     - Нет, встаю: - пробормотал я, просыпаясь. Оделся, не умываясь, и поплёлся на выход. В отличие от хозяйки квартиры, я и выглядел, и чувствовал себя прожёванным и выплюнутым.
     Перед уходом наказал ей на будущее, чтобы всегда на мои звонки отвечала, не сбрасывала, и в квартиру пускала, а то попал сюда стыдно долгим способом, колдуна недостойным. Колдуна крутого, древней ведьмой обласканного.
     Дом встретил меня привычно: мама не работе, Катришка дрыхла. Едва скинув брюки, я завалился в трусах и футболке ничком на заправленную кровать, вырубаясь уже на ходу, не достигая лицом подушки. Всё-таки повлияло заклятье - от банального недосыпа, пусть и замешанного на перегрузке известных членов, мой молодой организм таких срывов ранее не давал.
     Проснулся мгновенно - от яркого чувства тревоги и леденящего нутро холода. Дёрнулся, поднимая голову и соображая куда метнуться, и пытаясь определить, наконец, что, собственно, мне грозит. Разглядел рядом с кроватью Катришку, вид которой меня почему-то совершенно не успокоил, и через несколько секунд ощутил два несильных шлепка по обеим половинам собственной задницы. Раз вместе и два вместе, обеими руками.
     - Вставай, лежебока! - весело заявила сестрица и чувство тревоги пропало. Холод, однако, не отпускал. Лишь немного уменьшился. - Я, кажется, впервые раньше тебя проснулась и не удержалась. Какая попка у тебя аппетитная, - просюсюкала сквозь зубы, как маленькому ребёнку, и шлёпнула ещё раз, уже одной рукой. - Хотя можешь ещё понежиться, я в душ, - заявила, потягиваясь, и удалилась.
     А со мной принялось твориться чёрт знает что. Руки сами по себе опёрлись на матрас и выпрямились, отжимая меня от кровати; ноги согнулись в коленях и подняли зад, заставив меня стоять в позе пресловутого рака и больше я шевелиться не мог. Вернее, не получалось согнуть и оторвать с места конечности, которые будто прилипли к поверхности. Голова с шеей двигались полностью свободно, таз только в одном направлении - вниз и обратно, имитируя всем известные сексуальные па, точнее, я бы сказал, пародируя их - до конца, до касания покрывала, тело не доходило. Конечно, если бы подо мной лежала баба, то как раз бы хватало. Но и это ещё не всё! Прошло всего несколько десятков секунд, и мой член возбудился до состояния камня, а желание кого-либо оттрахать росло буквально в геометрической прогрессии. Скоро я готов был отыметь подушку, если б сумел до неё дотянуться. Эх, руками бы поелозить! Да хоть чем угодно или кем угодно, лишь бы кончить. Эта мысль перекрыла в голове всё.
     - Катришка! - звал я сестрицу под шум включённого душа и подвывал, аки голодный волк на недоступную луну. Мне было плевать, что она - сестра. Да хоть мама родная! Хоть отец, плевать. Голова замутилась полностью.
     Сестра вышла из ванной, спустя вечность, за которую я, как мне казалось, успел поседеть.
     - Катриша! - завопил я, как только услышал открытие двери. - Зайди ко мне, пожалуйста, срочно! - орал и больше всего на свете боялся, что капризная сестрица зов специально проигнорирует или пройдёт мимо, не услышав, либо ещё что-нибудь случится и я останусь один. Тогда я умру мучительной смертью от вожделения.
     - Ты чего орёшь как резанный? Тебя будто на-си-лу-ют, - последнее произнесла медленно, по инерции, удивлённо уставившись на мою нелепую позу и неловкие движения. - Ты прикалываешься, да?
     - Катришечка, какие приколы, - сказал я, подвывая, чуть ли не плача. - Руки - ноги к кровати прилипли, и я не шучу! У-у-у: после твоих шлепков! У-у-у, пожалуйста, спаси меня, сестричка-а-а, - попросил униженно - лишь бы согласилась, остальное по барабану.
     Сестрица вдруг охнула и, схватившись за сердце, сползла по стене на пол. Полотенце, намотанное на волосы, спало. Второе, зацепленное за грудь, скатилось с оной, открыв правую - красивую, налитую молодостью, упругую сисю всеобщему обозрению. Тёмно-шоколадный сосок в форме заострённой горошины, поникший, окружённый такого же цвета ореолом размером с пятирублёвку, сверкал, мне показалось, маняще-игривыми искрами. Запястья обеих рук украшали кожаные фенечки, напоминающие обыкновенные шнурки, завязанные на простой узел.
     - Катришечка, миленькая, любимая моя сестричка, помоги мне, пожалуй-ста-а. Помоги снять напряжение, у меня член скоро лопнет, у-у-у: подрочи, пожалуйста: у-у-у, не могу больше: - я откровенно ныл и плакался и плевать мне было на все инцесты вместе взятые.
     - Так это был не сон, - простонала, наконец, сестрица и вяло поправила полотенце, на полном автомате запахнув его поверх груди снова. - Чё-о-рт, что же делать: - выражение лица менялось, выдавая внутреннюю борьбу, в глазах застыли страх, недоумение и, главное, стыд, который она пыталась преодолеть.
     - У-у-у! Решайся быстрее, Катришечка! Я сейчас помру-у! Не могу больше-э-э: - визжал я искренне, пытке предела не было. Скажи сестра пообещай то-то и то-то, я пообещал бы и, уверен, постарался бы исполнить. Хоть луну с неба достать - мне было без разницы, - а после прыгал бы до скончания века, лишь бы сейчас кончить: в жопу бы дал, стыдно признаться.
     Катришка, спустя два долгих века, встала и, шаркая ступнями, нехотя, подгребла ко мне. Я завопил от вожделения, слава всем демонам вместе взятым, пока мысленно.
     - Ты подсказывай мне что да как: - сказала, густо наливаясь румянцем. Пальцы её, - такие нежные и ласковые, я это точно знал заранее, - от волнения не находили себе места. Они сцеплялись друг с другом, скакали по кистям, чесали ладони и всё никак не решались ко мне прикоснуться.
     - Сними трусы, пожалуйста, - заговорил я охотно. Очень охотно, язык практически не контролируя. Спроси она меня о тайнах мадридского двора, о моих самых страшных секретах, я отвечал бы, забегая вперёд вопроса; на лету бы ловил и отвечал с удовольствием, совершенно искренне.
     - Да, вот так, стягивай: о-о-х, как хорошо! - признался, когда рука случайно коснулась члена. - Обхвати, обхвати его, пожалуйста: а-а-х, так! Да, да! В кулачок его: дави посильнее и дрочи:
     - Это вперёд - назад кулаком двигать? - уточнила Катришка, и в её голосе мне послышалось лёгкое придыхание - явный признак сексуального возбуждения. Заметил и безразличен остался - главное самому кончить! А язык работал уже полностью самостоятельно, мне не подчиняясь.
     - Да, правильно! Оголила головку, закрыла, снова открыла: ага. Так: ох, как хорошо, Катришечка. О-о-х, думал, сразу взорвусь, а втянулся: о-о-х. как хорошо-то: - раньше непременно добавил бы "Господи" , а сейчас мой болтливый язык словно забыл это слово, вместе с выражениями "слава Богу" и иже с ним. - Поплюй на ладошки, пожалуйста, погуще, и двумя руками, чтобы скользило:
     Катришка, как ни странно, исполнила мою просьбу без возражений и без стеснения, а, наоборот, с заметным желанием. И у меня от удовольствия дух захватило. Громкие, смачные охи и ахи описывать не буду. Скажу лишь, что комментировал каждое движение, восторгался, говорил "да, да и да" с частотой раз в секунду. Почему Катришка меня не заткнула, - а могла легко, стоило сказать лишь слово, - ума не приложу. Подозреваю, что ей моя лесть и постоянные восторги не только нравились, но и действовали возбуждающе, мощным афродизиаком стали.
     - Да, да: подходит, Катришечка, подходит! - завопил я, задыхаясь от восторга. - Темп держи этот, пожалуйста, не останавливайся, умоляю тебя, сестричка любимая: сейчас, сейчас, сейчас: вот, уже: - из моего горла раздался рык и хрип, в котором с трудом угадывалось длинное победное "да-а-а-а!" , и я выстрелил.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

E-mail автора: vladmitritch@yandex.ru

Читать из этой серии:

Читать также: